дома пришлось примерно столько же, сколько в своём микрорайоне Арнетти ходила до продуктового магазина, считавшегося крупнейшим в округе. Вроде и близко, но и до расстояния, традиционно вкладываемого в понятие «соседний дом», далеко. Берлога медведей Бёр располагалась на совсем уж маленькой, тесной полянке под уклоном, куда помимо одноэтажного дома на сваях разной высоты поместился только сарай да крохотный огород за низким плетнём. Чем ещё занимались Бёры, так навскидку не угадывалось, ни курятника, ни иного крова для домашней скотины не видно, аптекарского огорода, как у Беллы, тоже нет. Оглядевшись повнимательнее и не приметив ничего интересного, Арнетти поднялась по ступенькам крыльца, постучала в дверь.
Тишина.
Постучала снова, подольше и погромче.
Ответа не последовало.
Может, дома никого нет?
Бернар говорил, что у Дагги есть отец. Кажется, мать тоже упоминал, но это неточно. И дом не настолько велик, чтобы в нём большое семейство проживало, и оборотни, в отличие от людей, не имели дурной привычки бесконтрольно плодиться и размножаться.
Взяв не отстающую Берилл на руки, Арнетти обошла дом по кольцу террасы, постучала в заднюю дверь. Подождала и повторила. От более основательного стука створка внезапно мягко, бесшумно приоткрылась.
Жители Медвежьего угла не запирались, это Арнетти уже поняла. Брать без спроса у соседей, ближних и дальних, здесь полагалось немыслимым, недопустимым, а чужаки и воры случались так редко, что их не боялись. Даже если кто-то пришлый и украдёт что, то ничего действительно ценного для большой земли у местных не водилось, и лесничий с помощниками быстро находил нарушителя.
— Эй, есть кто дома? — крикнула Арнетти в образовавшуюся щель. — К вам гости пришли… по очень важному и срочному делу.
Наверное, всё-таки никого нет.
Тем не менее, помедлив, Арнетти толкнула дверь и переступила порог.
Маленькая кухня пустовала, и плита успела остыть. Арнетти пересекла кухоньку и вышла в столь же небольшую гостиную. Обстановка ещё скромнее, чем в доме Беллы: если у медведицы полки были сплошь заняты травами и всевозможными лекарственными средствами, из них изготовленными, то у Бёров и полок-то толком не было, не говоря уже о книжных шкафах. В углу обнаружилась узкая лестница, ведущая на мансарду — или на чердак.
Нехорошо бродить по чужому дому в отсутствие хозяев. Нехорошо. Но где-то в недрах этого конкретного дома прятался несчастный ноут — и, может статься, ответы на вопросы. Не то чтобы вопросы прямо настолько жизненноважные, однако что поделать, если даже на них не пожелали отвечать сразу и честно? Брать чужое Арнетти не собирается, лишь поднимется наверх и глянет одним глазком, что скрывает чердак Бёров. Может, там и смотреть не на что, обычный склад ненужных вещей…
Всё же это мансарда.
И да, на склад она походила.
На склад безумного стимпанковского изобретателя.
Часть 23
Кругом винтики, шестерёнки всех размеров, гайки и леший разберёт, что ещё. Платы, трубочки, разноцветные проводки и детали неизвестного назначения. Лупа, отвёртки, паяльник точь-в-точь как у папы Арнетти был — и сейчас лежит где-то на антресолях, — и прочие инструменты, более-менее современные и самого доисторического вида, какой только можно вообразить. Медная проволока катушками, железные диски, большие и маленькие коробки, набитые металлоломом, — можно подумать, его по обоим мирам собирали на протяжении не одного десятилетия. Какая-то техника разной степени разобранности, деревянные и металлические корпуса. Проигрыватель на отдельном столике, на полке под столешницей пластинки в бумажных конвертах, рядом тарелка с недоеденным куском пирога. Непонятная, но явно недоделанная конструкция, нечто среднее между перегонным аппаратом и хитрым часовым механизмом. Жутковатая заводная кукла, стеклянный шар и с дюжину колб, пробирок и пузырьков. Затрёпанные немногочисленные книги стопкой, схемы и исчёрканные неведомыми значками желтоватые листки. Единственным напоминанием, что в этом помещении ещё и жили, оставалась разобранная кровать в дальнем углу да комод, заглядывать в который Арнетти поостереглась. Столы, стулья, полки, стеллаж у стены, даже большая часть пола заняты деталями, железками и фрагментами техники. Занавески на окнах закрыты наполовину, там и сям торчали лампы, масляные вперемешку с электрическими.
Берилл с интересом принюхивалась к пирогу, пока Арнетти обходила помещение, не без труда передвигаясь по лабиринту свободного пространства между столами и коробками. Неудивительно, что отец Дагги не в восторге от увлечений сына. Такое хобби на острове всё равно что быть блогером в семье потомственных интеллигентов.
Арнетти старалась и под ноги смотреть повнимательнее, но всё-таки запнулась об угол коробки, торчащей из-под ближайшего к кровати стола. Парочка крепких словечек вырвалась сама собой и Арнетти наклонилась к источнику нецензурной лексики. Надо же…
В коробке прятались клавиатура и монитор, правда, старый, бежевый, с выпуклым экраном и кинескопом. Аж любопытно стало, в рабочем ли он состоянии и пользуются ли им.
Берилл завертелась, пытаясь высвободиться из рук хозяйки, и с лестницы донеслись неторопливые шаркающие шаги. Арнетти выпрямилась и обернулась к поднявшемуся на мансарду Дагги. Тот так и замер при виде незваной визитёрши, а Арнетти поспешила натянуть максимально очаровательную улыбку.
— Дагги, день добрый, — поздоровалась с нарочитой радостью.
— Э-э… Арнетти, — молодой медведь беспомощно огляделся, словно ожидая обнаружить ещё гостей, притаившихся в захламлённых углах. — Что ты… вы… здесь делаете?
— Вот, зашла узнать, как тут мой ноутбук поживает.
— Ну-у… — Дагги ещё раз осмотрелся, убеждаясь, что они вдвоём, не считая когианы, и протиснулся на середину комнаты. — Хорошо поживает.
— Правда? — как-то не поверилось ни на грамм.
— Отчего нет?
— Судя по тому, что открылось взору моему в твоей берлоге, больше шансов, что его давным-давно на запчасти разобрали.
— Да хорошо ваш компутер поживает, — на лице парня даже обида отразилась. — Вот, сами поглядите.
Подошёл к самому большому столу возле окна и широким жестом сдвинул к краю рассыпанные по столешнице детали. Извлёк с полки под столом целый на вид ноут, поставил, открыл и включил.
И — о, чудо чудное! — тот включился.
Быть того не может!
Посадив рвущуюся на волю Берилл на кровать, Арнетти приблизилась к столу и недоверчиво уставилась на фирменную эмблему на экране. Эмблема сменилась знакомой картинкой рабочего стола с столбиками программ, большей частью которых Арнетти никогда не пользовалась.
— Что ты с ним сделал? — уточнила подозрительно.
— Ничего. Просушил, почистил, зарядил и готово, — сообщил Дагги так, будто каждый день только и занимался, что реанимацией ноутбуков после попадания под дождь.
— И никакого страшного колдунства над ним не учинял?
— Чего?
—