Орсино понимал, что Странник прав. Он и сам начинал готовится к нечто подобному:
— У меня слишком мало людей. Наше положение здесь не столь прочно, как хотелось бы.
— Ну так давайте укрепим его.
— Почему я не могу избавится от ощущения подвоха, мистер Странник?
— Мне бы хотелось что бы Мой дом окружали люди не глупые, мистер Орсино. «Белая Сила» Мне не понравилась. Вы Мне — нравитесь больше. Подумайте. Мы еще поговорим.
Санторо резко обернулся к направляющемуся к окну Страннику, за своей спиной:
— Как с Вами связаться?
— Я знаю какую частоту вы используете для переговоров. По ней и свяжемся.
Феникс уже выставил ногу из окна, собираясь скрыться — но мужчина вновь остановил Его:
— Последний вопрос!… Это Вы уничтожили крупный лагерь «Арийского Братства» в Алабаме?
— Почему вы спрашиваете? Собираетесь продать Меня подороже?
— Нет! Что Вы! Вы знаете где меня искать… Мне просто интересно…
— Все возможно.
Силуэт Странника, бесшумно растворился в вечерних лучах Новоорлеанского солнца.
Санторо Орсино тяжело и протяжно выдохнул. Во рту пересохло. Мелкая, неприятная дрожь в руках. Нервное напряжение никак не желало отпускать. Ноги налились свинцом и не позволяли подняться. В кабинете на втором этаже, некогда фешенебельного клуба на Бурбон-стрит, стало значительно легче дышать — после ухода Странника.
Даже стало светлее…
По-крайней мере, мистеру Орсино, так показалось.
Коричневая массивная дверь кабинета тихонечко отворилась и в проеме показалась голова Майкла:
— У вас все хорошо? Не помню, что бы вы запирались…
Майкл прошел в кабинет и поежился:
— Какого дьявола? Мистер Орсино! Почему тут холодно?!
— Такого дьявола, Майки… По прозвищу «Странник»…
Санторо с трудом поднялся из-за темного письменного стола и прошел к буфету. Майкл удивленно наблюдал как дрожала рука его босса — наливавшая себе рюмку коньяка:
— Твой любимый «Герой» был здесь… Только что. И я не запирался…
— Что?! Как?! П-прямо здесь???
— Да. Не ори… пожалуйста…
— И что Он сказал?! Как Он выглядел?!
— Одно могу сказать точно: у Него явно «комплекс бога»… «Зловещего Бога»…
Предводитель «Лупары» потер лоб. Испарина выступила на его широком лице. Мужчина почувствовал себя неописуемо уставшим:
— Проверь восточную стену клуба…И усиль там охрану.
А в этот самый момент, где-то в городе Батон-Руж — мчался посыльный — доложит самому Борку о неожиданной находки, обнаруженной у убитых людей «Лупары», в черном целлофановом пакете…
♠♠♠♠♠♠♠
— …Деструктивные повадки, заложенные в наших генах с самого рождения, способны как стать причиной хаоса, так и позволить выжить. Каждое поведение, ограниченное рамками социума, скудно на свои гипертрофированные проявления, являясь стиснутым границами морали. Каждый выход за эту грань считается запретным отклонением, показывающим дисфункцию индивида как личности. Незримая грань, формирующая некий статус уравновешенного человека, дается нам при появлении на свет. Однако вместе с тем, в человеке заложены гормоны, способные уничтожить все на своем пути. Словно термоядерный реактор, прорвавший магнитное поле, способный взорваться в любую секунду и выплеснуть потаенные безумства наружу. В каждом из нас заложена бомба замедленного действия, вопрос лишь в том, как скоро случится детонация. Хрупкая оболочка, отделяющая человека морали от социально-опасной личности, может нарушиться в любой момент. Как правило, личность формируется в угоду поведенческих норм общества, а тот, кто окажется за бортом, погрузится в собственный мир гнетущего исступления. Познавая все новые грани агрессии, подкрепляемые общественным порицанием, человек, загнанный в угол, проявляет звериный оскал. Систематическое нервное напряжение, томящееся внутри, разлагает и без того хрупкое сознание. Ошеломленный происходящим, не понимающий собственных чувств и эмоций человек кругом видит опасность. Любое движение расценивается как нападение, каждый источник раздражения хочется немедленно выпотрошить, подчинившись неугасаемому пламени ненависти ко всему живому. Войдя во всепоглощающий режим жесткости, рождается нечто иное, отличное от привычного понимания человека. Распахиваются внутренние врата агрессии, наконец смирившись с тем, что понимания не последует, вершится мрачный суд. Без оглядки сжигаются те самые границы морали, некогда загнавшие в угол, давая глубочайшее наслаждение и экстаз. Самые низменные чувства вырываются из самых потаенных глубин подсознания, моментально захватывая животрепещущее естество. Ведомый одной лишь целью — идти по пути разрушения, взору открывается дорога в полыхающую бездну забвения… А ты говоришь: «человечность, человечность…»
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Закончив рассуждения — Аврелий закурил — под гробовое молчание присутствующих. Сказать, что они были удивлены — не сказать ничего. Слишком был непохожим на привычного, вечно шутящего Марка; слишком отличительным был этот «серьезный незнакомец» — сидящий сейчас за столом, с сигаретой в руке. Только Клементина спокойно отнеслась к монологу Марка, прекрасно зная и о том кем он был в прошлой жизни, и о его взглядах — относительно людей…
Джонни и Элизабет непонимающе переглянулись между собой. Кэссиди с округлившимися глазами глядел перед собой, а Нэнси — задумчиво молчала, вспоминая не самые приятные моменты жизни. Элизабет продолжила:
— Ты хочешь сказать, что люди сами виноваты?
— А кто еще? Ну давай скажем что общество. Или природа. Так лучше?
— Ты просто невыносимый циник!
— Чувство объективного восприятия реальности — люди, им не обладающие, часто называют цинизмом.
— Ну не знают Аврелий… Скептицизм и цинизм в жизни стоят дешево, потому что это много легче и скучнее, нежели удивляться и радоваться жизни. — спокойно произнесла Нэнси, не глядя на Марка.
— Я же не об этом. Вот ты читала книгу «Искусство быть счастливым», которую написали в соавторстве Далай-лама XIV и психиатр Говард Катлер? Нет? Так вот там есть очень интересный отрывок: «…Складывается такое впечатление, что западное общество научилось ограничивать страдания, связанные с неблагоприятными жизненными условиями, в то же время утратив способность противостоять всем остальным видам страданий. Исследования социологов показывают, что большинство людей Запада живут с убеждением, что мир в своей основе прекрасен, что в жизни царит справедливость и что они являются хорошими людьми, которые заслуживают хорошую судьбу. Безусловно, подобные убеждения играют важную роль в поддержании счастливого и здорового образа жизни. Однако неизбежно возникающие страдания подрывают эти убеждения и могут вызвать серьезный внутренний конфликт. В таком контексте относительно слабая травма может привести к значительному психологическому конфликту, так как в результате этой травмы человек полностью утрачивает веру в свои принципы и убеждения, основанные на идее изначальной справедливости и доброты мира. От этого страдания лишь усиливаются…» И вот это, чертовски блядь, верно. Я реалист. И я не страдают ригидностью мышления, как наша Элизабет…
— А еще ты до хрена знаешь… — пораженно выдал Кэсс, — Слишком… Как ты это все помнишь? И на хрена???
— Да и потом Нэн, — Марк не обратил на Кэссиди внимание, — Я разве не радуюсь?
— Так! Ладно! Закончили! Нэнси. Ты обещала мне помочь с волосами… — Клементина встала с кресла у камина и приблизилась к столу. Взяла стул и поставила его на открытом пространстве:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Если не прекратите — дойдет до драки. Твои философские разговоры, только Босс умеет поддержать…
Клементина присела на стул и распустила отросшие темно-каштановые — почти черные — слегка завивающиеся волосы.
Когда на Марка находило — он был совсем не похож на себя самого. Мог наговорить очень неприятные вещи. Прекрасно зная об этом — Клем решила прекратить подобный разговор — пока не дошло до серьезной ссоры.