Читать интересную книгу Нюрнбергский процесс, сборник документов (Приложения) - Алексей Борисов

Вот почему мы считаем своим долгом чести покорнейше просить Ваше Превосходительство, чтобы для достижения поддерживаемой нами цели Вашего Превосходительства была произведена перестройка кабинета. Передача управления кабинетом, состоящим из лиц с наилучшими деловыми и личными качествами, фюреру крупнейшей национальной группировки искоренит слабости и ошибки, неминуемо присущие любому массовому движению, и привлечет в ряды утвердительно настроенных сил миллионы людей, сегодня стоящих в стороне. С беспредельным доверием к мудрости Вашего Превосходительства и к чувству единения с народом Вашего Превосходительства просим Ваше Превосходительство принять заверения в нашем совершеннейшем почтении.

IMT, vol. 32, р. 531—533.

Письмо Папена Гитлеру от 13 ноября 1932 г. и ответ Гитлера от 16 ноября 1932 г.

[Документы Д-633 и Д-634]

Рейхсканцлер 

Берлин, 13 ноября 1932 г.

Господину Адольфу Гитлеру

Мюнхен

Глубокоуважаемый господин Гитлер!

1 июня, когда г-н рейхспрезидент уполномочил меня возглавить руководство правительством, он поручил кабинету, который должен быть мною сформирован, провести предельно широкую концентрацию национальных сил. В то время Вы горячо приветствовали это решение господина рейхспрезидента и обещали поддержку такому кабинету. После выборов, состоявшихся 31 июля, мы хотели осуществить концентрацию такого рода внутри кабинета, но Вы встали на следующую точку зрения: объединение национальных сил возможно только при Вашем руководстве. Вы знаете из многочисленных бесед, что я прилагаю большие усилия для решения этого вопроса на благо нашей страны. Но по известным Вам причинам господин рейхспрезидент посчитал необходимым отклонить Ваше требование о предоставлении Вам должности рейхсканцлера.

С того времени, в связи с политической позицией, занятой национальными силами, наступило положение, которое с государственной точки зрения может вызвать только самое большое сожаление.

Благодаря выборам, состоявшимся 6 ноября, возникла новая ситуация. Вновь создана возможность для объединения всех национальных сил. Господин рейхспрезидент поручил мне установить в ходе бесед с руководителями отдельных партии, готовы ли они, и если да, то в какой степени поддержать намечаемую политическую и экономическую программу имперского правительства. Хотя национал-социалистская пресса писала о том что со стороны рейхсканцлера фон Папена это наивно — намереваться вести переговоры с людьми, которые имеют отношение к концентрации национальных сил и что ему следует отвечать только одно: «С Папеном не может быть переговоров», я посчитал бы со своей стороны нарушением долга, за которое я не мог бы ответить перед своей совестью, если бы я несмотря на все это не обратился к Вам в духе возложенного на меня поручения.

Из прессы мне известно, что Вы поддерживаете требование о передаче Вам поста рейхсканцлера. Я также сознаю, в какой мере продолжают действовать и дальше те причины, которые помешали этому и которые привели к решению от 13 августа. Вряд ли существует необходимость повторять вновь, что при этом я лично не играю никакой роли. Но несмотря на все, я придерживаюсь мнения, что руководитель такого огромного национального движения, а заслуги этого движения перед народом и родиной я всегда признавал, хотя и выступал по необходимости с критикой, не может уклониться от беседы о сложившейся ситуации и необходимых решениях с государственным деятелем Германии, на которого в настоящее время возложена ответственность за руководство страной. Мы должны пытаться забыть горечь предвыборной борьбы и ставить интересы страны выше всего остального.

Так как на следующей неделе мое время будет занято официальными правительственными визитами в Саксонию и Южную Германию, я могу быть в Вашем распоряжении в среду или четверг на следующей неделе.

Примите уверения в моем к Вам почтении. Преданный Вам

Папен

Господину рейхсканцлеру

фон Папену 

Глубокоуважаемый господин рейхсканцлер!

После зрелого размышления считаю необходимым ответить на Ваше письмо от 13 ноября с просьбой о беседе по поводу сложившегося положения и необходимости принятия некоторых решений. Несмотря на все сомнения я, господин рейхсканцлер, присоединяюсь к Вашей точке зрении по поводу того, что в качестве руководителя большой партии я не должен уклониться от беседы о сложившейся ситуации и принятии необходимых решений с государственным деятелем, на которого в настоящий момент возложена ответственность за руководство страной. Однако нация ожидает от такой встречи больше, чем теоретического обсуждения наболевших вопросов, о ее нуждах и тревогах. Кроме того, я так часто излагал свою точку зрения в письменных и устных выступлениях, что они, господин рейхсканцлер, очевидно, известны Вам и без того. Польза от такого общего обсуждения проблем представляется мне очень незначительной, а вредные последствия могут быть очень значительными. В такой момент миллионы наших сограждан ожидают от нашей встречи, содержание которой им станет известно, положительных результатов. И на это они имеют полное право. Одно лишь обсуждение сложившейся обстановки никому не поможет. По этой причине я полагаю, что в настоящий момент такая встреча будет уместна лишь в том случае, если с самого начала не будет уверенности в отрицательных результатах. По этой причине я считаю своим долгом, Глубокоуважаемый господин рейхсканцлер, сообщить Вам четыре условия, при которых такой обмен мыслями может состояться.

Пункт 1. Я не в состоянии прибыть на устную беседу и прошу, чтобы наш обмен мыслями, если таковой вообще является желательным; состоялся в письменном виде. Ранее проведенные в присутствии свидетелей беседы свидетельствуют о том, что память участников переговоров не обеспечивает одинаковой передачи их смысла и содержания. В самом начале Вашего письма, господин рейхсканцлер, Вы пишете о том, что в свое время получили от НСДАП заверения в поддержке кабинета, которые необходимы для Вашей миссии — «осуществить самую широкую концентрацию всех национальных сил». В действительности же в ответ на замечание о том, что после выборов может быть произведено переформирование кабинета, я заявил в присутствии капитана Геринга, что я этого совсем не собираюсь требовать, если правительство согласится удовлетворить требования нации. Я немедленно отклонил поступившее ко мне в те же дни унизительное требование относительно того, что я должен дать письменное заявление о своем согласии с проводимой политикой. Требовать от меня предоставить полную свободу действий господам, которых я даже не знаю всех лично и совсем не знаю их политических взглядов, вещь совершенно недопустимая. Экономические и политические мероприятия кабинета, предпринятые в первые шесть недель, доказали полную правоту моей осторожной и сдержанной позиции. Из тех заявлений, господин рейхсканцлер. которые делались Вами по разному поводу, будто я требовал всей полноты власти, в то время как я на самом деле претендовал только на руководство, ясно следует, к каким ошибочным мнениям могут привести устные переговоры. В кабинете Вам предназначался портфель министра иностранных дел, генерал Шлейхер как доверенное лицо рейхспрезидента намечался в министры обороны и внутренних дел. Два или в крайнем случае три министерства, не имеющих с политической точки зрения большого значения, должны были быть предоставлены тем лицам, которые их уже занимают, или быть поручены другим лицам по договоренности с определенными партиями. Вы же, господин рейхсканцлер, настолько неправильно истолковали наше тогдашнее более чем скромное требование, что я, наученный такого рода опытом, более не намерен отступать от единственно надежного метода ведения переговоров, а именно переговоров в письменной форме. Я должен это непременно сделать еще и потому, что я совершенно бессилен в отношении так называемого официального истолкования. У Вас, господин рейхсканцлер, имеется возможность изложить немецкому народу Ваше толкование беседы по радио, которое находится полностью в Вашем распоряжении. Больше того, с помощью тиражирования Вы можете навязать его даже читателям моей собственной прессы. В этом последнем случае я совершенно беззащитен. Если Вы, господин рейхсканцлер, будете намерены вступить со мной в беседу, учитывая при этом и три других условия, то я прошу Вас сообщить мне в письменном виде Вашу точку зрения и Ваши требования, на которые и также отвечу в письменном виде.

Пункт 2. Наши переговоры с Вами будут иметь смысл только тогда, господин рейхсканцлер, когда Вы будете готовы дать мне разъяснение по следующему вопросу: в какой степени Вы, будучи германским государственным деятелем, на которого возложена ответственность за руководство, чувствуете себя и смотрите на себя как на государственного деятеля с исключительной ответственностью за руководство. Я ни при каких обстоятельствах не намерен допустить повторения событий 13 августа. По моим представлениям, это совершенно неприемлемо, чтобы «государственный деятель, ответственный за руководство», в тот или иной момент перекладывал часть своей ответственности на других. При этом я ссылаюсь на то место в Вашем письме, где Вы вновь писали о причинах, вызвавших решение от 13 августа и продолжающих действовать и поныне. При этом Вы упоминаете о том, что лично Вы никакой роли не играете! Господин рейхсканцлер, в этой связи я хотел бы раз и навсегда заявить следующее: как я отвечаю за политические решения национал-социалистской партии, пока я остаюсь ее фюрером и руководителем национал-социалистского движения, так и Вы несете принципиальную ответственность за политические решения имперского правительства, пока Вы остаетесь канцлером. Исходя из этого убеждения я просил Вас 13 августа, в связи с тем, что наши переговоры потерпели неудачу, взять на себя ответственность за это, а не утруждать этим господина имперского президента. В связи с Вашим заверением в том, что наши требования не могут быть выполнены и причиной этого является якобы позиция имперского президента, я заявил Вам, что я, естественно, отказываюсь вступить с ним в какие-либо переговоры. Я сказал Вам, что до тех пор, пока рейхсканцлер несет политическую ответственность, он обязан прикрывать своего суверена, будь то король или президент. На Ваш вопрос, как я себе это представляю, я предложил Вам выпустить официальное коммюнике следующего содержания: между Вами, господин рейхсканцлер, и мною, руководителем национал-социалистского движения, состоялась беседа о переформировании правительства, которая не привела ни к каким результатам, и по этой причине была прекращена. Так как я уже выступал однажды в качестве конкурента на предстоявших тогда выборах президента, мне казалось неправильным, в случае моего неизбрания, связывать это с личностью самого имперского президента перед миллионами моих приверженцев. Вы были тем политиком, который отвечает за руководство империей и, по моему убеждению, в этом случае именно Вы должны были взять на себя всю ответственность. Исключая только тот случай, если бы Ваша совесть не позволила Вам этого. Тогда Вы были бы обязаны подать в отставку. К сожалению, Вас невозможно было побудить взять на себя долю ответственности. Свою долю ответственности я на себя взял. Вместо этого, вопреки моему желанию и заявлению, которое Вы мне сделали, Вашей канцелярии удалось хитростью заманить меня на беседу с имперским президентом. Точно известный Вам уже заранее результат этих переговоров, по-видимому, освобождает Вас в Ваших глазах от какой бы то ни было ответственности. Меня это во всяком случае не уничтожило, а 85-летний имперский президент вынужден был стать предметом актуальных дискуссий и возложить на себя бремя тяжелой ответственности! Я не хотел бы, чтобы такого рода игра еще раз со мною повторилась. Поэтому я намерен начать письменный обмен о нынешней ситуации в Германии и устранении бедственного положения только в том случае, если Вы, господин рейхсканцлер, изъявите готовность однозначно заявить о том, что Вы несете полную ответственность за будущее.