Читать интересную книгу Там, где меняют законы - Юлия Латынина

— Тришкин, возьми человека и покажи ему дело Чижа. И вообще чего попросит, то и покажи. Он у нас теперь спаситель мэра. И это — сходи в киоск, пузырек возьми.

— Пьешь ты много, — сказал Черяга.

— Не т-твое дело, — ответил Петраков.

— А начальник твой не пьет.

— Начальник у меня сволочь с толстой шкурой, — отозвался мент, — потому и не пьет.

— А ты?

— А я сволочь с т-тонкой шкурой, — пробормотал Петраков.

Бутылку из близлежащего киоска доставил не Тришкин, а сам хозяин киоска, причем в четырех экземплярах. Разумеется, забесплатно.

* * *

Дело Черяги Вадима Федоровича, 1977 года рождения, открывалось заявлением, написанным мелким женским почерком на вырванном из тетрадки листке.

В заявлении рассказывалось, что трое молодых людей, неизвестных автору, вломились к ней в палатку и, учинив там разгром, требовали денег. Сумма получалась для провинциальной торговки нехилая — двадцать тонн баксов. Когда же денег не было получено, у заявительницы Кирохиной пропала маленькая дочка, а троица громил позвонила ей еще раз и предупредила, что если через два дня вся сумма целиком не будет выплачена, то и дочку она получит по частям.

Заявительница Кирохина всплакнула и поехала в областной центр искать управу на крокодилов; управа нашлась в лице РУБОПа. РУБОП выдал ей деньги, на котором ультрафиолетом было начертано: «вымогатели», и, когда добрый молодец Вадим Черяга явился в магазинчик за деньгами, РУБОП положил его на пол с причитающейся случаю бранью, автоматами и пинками по почкам. После чего Вадим Черяга по кличке Чиж немедленно раскололся на предмет местонахождения девочки и остальных двух злоумышенников; злоумышенников повязали, девочку, целую и невредимую, вернули рыдающей от счастья родительнице. Все трое оглоедов оказались охранниками «Чернореченсксоцбанка».

Засим взятые с поличным оглоеды начали давать показания. Вадим Черяга показал, что двадцать тысяч — это кредит, который заявительница должна «Чернореченсксоцбанку», и что эти деньги велел им собрать начальник отдела безопасности г-н Головатый, и что когда он сказали Головатому, что бабок нема, тот отозвался: «Нема, так с вас взыщем».

РУБОП нанес визит господину Головатому, начальнику службы безопасности банка, и председателю правления Лагину. Лагин и Головатый в один голос сказали, что никакого такого кредита не выдавали и никаких таких слов тем более не произносили. Господин Головатый тут же предъявил рубоповцамприказ об увольнении трех сотрудников: Черяги Вадима, Черяковского Николая и Ряшкина Антона, и мечтательно сказал: «Ах, если бы эта сволочь попалась мне в руки…» Областной газете, которая со слов рубоповцев облаяла «Чернореченсксоцбанк», этакими методами добивающийся погашения ссуд, пригрозили иском, и газета взяла свои слова обратно и разразилась полутораполосной статьей во славу «Чернореченсксоцбанка».

Черяковский Николай и Ряшкин Антон заявили, что ничего такого о ссуде не слыхали, и что все их действия были чистой воды самодеятельностью; Вадим Черяга взял свои показания обратно.

Всем троим светила зона за бандитизм и вымогательство, но тут с делом начали происходить вовсе уж загадочные вещи. Дело передали из области в городской УВД; злоумышленники две недели сидели без допросов в городском СИЗО, а потом начали показывать нечто уж совсем научно-фантастическое: насчет, мол, того, что никакого вымогательства не было, а была любовная связь между г-ном Черягой и заявительницей, каковая заявительница после очередной ссоры и устроила любовнику подлянку в виде засады РУБОПа. Деньги-де у нее никто не вымогал, а она сама вызвалась дать их Вадиму в качестве ссуды. Что же девочки, — то девочку, видите ли, друзья Вадима отвезли отдохнуть на дачу. Заботливые такие друзья попались.

Вадима с дружками выпустили через месяц после задержания. Безо всякой статьи.

Денис переписал адреса обоих вадимовых подельников, вернул дело дежурному и покинул здание УВД.

* * *

Спустя час Денис остановил машину у Балаковского рынка.

Рынок в этом месте существовал еще со времен войны, и Денис помнил, как в детстве он с ребятами, раскрыв глаза, любовался залежами азербайджанских персиков и влажно-сверкающего чернослива. Уголь тогда еще не стал из черного золота черной дырой бюджета, шахтеры жили хорошо, а оборонщики еще лучше, и городской рынок был — полная чаша. Высшим шиком среди мальчишек считалось тогда свистнуть с лотка персик или гранат и сбежать под гортанные крики черноволосых продавцов.

Теперь разросшийся вдаль и вширь рынок выглядел как сад, пораженный паршой. Большинство киосков были закрыты. Под длинными деревянными козырьками маялись редкие «челноки» с китайскими кроссовками и продавцы видеокассет.

Возле входа на рынок сидела одинокая тетка с гладиолусами, и тут же располагался строительный вагончик, на котором ярко-красными буквами было написано: «Перекуси!»

Денис поднялся в вагончик.

Внутри вагончика было чисто и пустынно. За стойкой стояла толстая женщина лет сорока. Позади нее громоздилась батарея сомнительных бутылок, и над прилавком, уставленным булочками и салатами, висела клетка с огромным жовто-блакитным попугаем. Увидев посетителя, попугай встрепенулся и сказал:

— Прривет! Ррасполагайтесь. Есть боррщ, есть вторрое.

— И что же у тебя на второе? — спросил Денис.

— Сар-рдельки с гар-рниром, — сообщил попугай.

— Обалдеть, — сказал Денис, глядя на попугая, — ну давайте борщ и сардельку.

— Потррясающий боррщ! — сказал попугай.

— Борща нет, — сообщила девушка за стойкой, внося поправку в меню от попугая.

— Ну давайте второе, — сказал Денис.

— Не забудьте пр-ро десер-рт! — гордо сказал попугай.

— А почему борща нет? Съели?

— Да и не готовили, — с грустью сказала девушка.

— А что так?

— А кто есть-то будет? Шахтеры на рельсах сидят, зубы на полке держат. Вот как придут из Москвы деньги, сварим борщ.

— А у вас разве шахтеры обедают? — спросил Денис.

— Нет, челноки. А на что ларечник будет есть, если шахтер у него ничего не купил? А шахтеры сейчас все на Калиновской покупают. В счет долга по заработной плате.

— Это где в два раза дороже продают?

— Да кабы только дороже! — сказала девушка. — Им муку завезла, так мало того, что мука по четыре рубля, а на рынке по два — так еще и с жучками вся.

— А где мне Кирохину найти? — спросил Денис.

— А на что вам?

Денис, вместо ответа, взмахнул служебными корочками, предусмотрительно их не раскрывая. Ему как-то не очень хотелось, чтобы владелица вагончика увидела в удостоверении фамилию «Черяга».

— Да уехала она, четыре месяца как уехала. Вон ее ларек стоял, второй справа…

Девушка задумалась, а потом добавила:

— А может, и не уехала. Может, убили. Тут банковские эти ребятки ходили и хвастали, что вот мол Кирохина пропала и с вами то же будет. Только я все-таки думаю, что она уехала. Если б убили — труп бы оставили. Для образования общественности. Как ворону.

— Какую ворону? — не понял Черяга.

— Ну знаете, раньше если вороны клевали урожай, — крестьянин парочку убивал и обязательно в назидание другим оставлял.

— А что с ней все-таки произошло? — спросил Черяга.

— Да что? Проторговалась! Купила в Греции шуб, а тут бац — людям зарплаты не платят. Ну, они и перестали покупать. А шубы-то — не чулки, не во всякую погоду оденешь. Как зарплату выплатили, люди побежали на рынок, а на дворе уже апрель. Никому шубы не нужны. А тем временем кредит в банк надо возвращать. Она побежала по рынку, кто, мол, может денег в долг одолжить? А кто ж одолжит — весь рынок на мели сидит?

— Значит, она брала все-таки деньги у банка в кредит? Двадцать тысяч долларов? — уточнил Черяга.

— Какое двадцать! Десять тысяч, на месяц и по тридцать процентов! Весь рынок так берет.

— Не дорого?

— Зато «крыше» платить не надо. Это у нас все знают. Если сам торгуешь, придут ребята Негатива и задницу оторвут, а если деньги берешь в «Чернореченсксоцбанке», то эти тридцать процентов все налоги включают, и черные и белые: ни бандит к тебе не подойдет, ни санинспектор.

— Так чего же она жаловаться сунулась?

— Так она и не сунулась бы, если бы эти оглоеды девочку не увезли! Девочку вернули, она тут еще денька три продрожала и свалила в неизвестном направлении.

— А почему же банк не взял ответственность за себя? Так мол и так, ребята превысили полномочия, но дама задолжала нам двадцать тонн, вот и документ соответствующий.

— А кто их знает. Может, кто-то там ребят решил подсидеть. А я так думаю, что им очень эти кредитные договоры светить не хотелось. Пошли бы вопросики, отчего человек под такие обалденные проценты денежку брал.