Анна почувствовала внезапный шок от страха, за которым последовал стыд за свою трусость, и она пришла в себя. Она не хотела усложнять ситуацию, говоря или делая что-то неправильно.
— Мне жаль, — вымолвила она. У нее перехватило дыхание так, что было трудно дышать. — Не знаю, почему я становлюсь такой глупой.
Чарльз перестал возиться с последним фиолетовым цветком. Медленно, чтобы у нее было достаточно времени отступить, он взял пальцами ее за подбородок и приподнял его.
— Ты знаешь меня меньше недели, — проговорил он. — Неважно, что
иногда кажется, что дольше. Этого времени недостаточно, чтобы научиться доверять. Все в порядке, Анна. Я терпелив. И намеренно не причиню тебе вреда.
Анна подняла взгляд, ожидая увидеть карие глаза, но вместо этого встретила золотые.
Но его рука все еще оставалась нежной, даже когда волк был так близко к поверхности.
— Это я должен извиняться, — продолжил он. И она поняла, что он извинялся как за волка, так и за свою краткую вспышку гнева. — Для меня это тоже все в новинку. — На губах мелькнула улыбка и тут же исчезла. Он выглядел необычно застенчивым, несмотря на некоторую резкость в чертах. — Я не привык ревновать или так плохо контролировать себя. И дело не только в пулевых ранениях, хотя они тоже не помогают.
Они стояли так еще некоторое время, он держал ее за подбородок.
Анна боялась пошевелиться, опасаясь, что снова спровоцирует ярость, из-за которой его глаза стали желтыми, как у волка, или сделает что-то, что может причинить ему душевную боль, как тогда, когда его испугалась. Она не знала, чего ждал Чарльз.
Он заговорил первым.
— Отец сказал мне, что тебя что-то беспокоило, когда ты выходила из церкви этим утром. Это из-за Асила? Или что-то другое?
Анна сделала шаг в сторону. Его рука скользнула с ее лица на плечо, и она не могла заставить себя сделать еще шаг и потерять это прикосновение. Если не возьмет себя в руки, то он подумает, что она трусливая идиотка.
— Меня ничего не беспокоило. Я в порядке.
Он вздохнул.
— Шесть слов и две лжи. Анна, мне придется научить тебя чуять ложь, тогда перестанешь лгать мне. — Он убрал руку, и Анна чуть не закричала от потери, хотя часть ее не хотела иметь с ним ничего общего. — Ты можешь просто сказать мне отвалить, если не хочешь говорить об этом.
Устав от самой себя, Анна потерла лицо и с шумом выдохнула. Наконец, она подняла глаза и снова встретилась с ним взглядом.
— Я не в порядке, — призналась она. — Не знаю, что чувствую и почему, и пока не хочу говорить об остальном. — И никогда не захочет. Ни с кем.
Она глупая трусиха и попала в ситуацию, в которой беспомощна. Когда они вернутся с гор, то обязательно найдет работу. Она хотела иметь деньги в банке и какое-то занятие, чтобы отвлечься.
Чарльз наклонил голову.
— Я могу это понять. Тебя оторвали от всего, что ты знала, бросили среди незнакомцев, и все правила, которые выучила, оказались неверными. Тебе потребуется некоторое время, чтобы привыкнуть. Если у тебя есть вопросы о чем-нибудь, просто спрашивай. Если не хочешь говорить со мной, можешь спросить у моего отца или… Сейдж. Тебе понравилась Сейдж?
— Мне понравилась Сейдж.
У нее были какие-нибудь вопросы? Ее раздражение на саму себя передалось ему, хотя она знала, что он не собирался обращаться с ней как с ребенком. Чарльз не пытался быть покровительственным, просто старался помочь. И не виноват, что от его успокаивающего тона у нее заныли зубы, тем более он все еще сердит. Понравилась ли ей Сейдж? Он говорил так, словно ему нужно найти ей друзей, как в детском саду.
Анна устала бояться и сомневаться. Он хотел вопросов, но ее учили не задавать вопросы. Оборотни хранят секреты пуще золота.
— Что из сказанного Асилом привело тебя в такую ярость?
— Он угрожал, что может забрать тебя у меня.
Она обдумала их разговор, но ничего не поняла.
— Когда?
— Требуется нечто большее, чем притяжение между нами, чтобы скрепить нас как супружескую пару. Когда он сказал мне, что от тебя не пахнет мной, то дал понять, что мы не завершили спаривание и что он считает тебя честной добычей.
Анна нахмурилась.
— Мы не занимались любовью, — объяснил он. — И есть официальная церемония при полной луне, которая укрепляет наши узы. Свадьба. Без них Асил все еще может добиваться тебя без возмездия с моей стороны.
Анна о таком никогда раньше не слышала. Будь она на десять лет моложе, то бы топнула ногой.
— Есть книга с инструкциями? — сердито спросила она. — Хоть что-нибудь, во что я могу заглянуть и понять все это?
— Ты могла бы написать ее сама, — предложил он. Если бы внимательно не смотрела на него, то не заметила бы проблеск юмора. Он думал, что она забавная.
— Может быть, я так и сделаю, — мрачно ответила она и развернулась на каблуках. Вот только идти было некуда. В его спальню?
Анна закрылась в ванной и включила душ, чтобы скрыть любые звуки, потому что двери, которую заперла за собой, было недостаточно.
Она уставилась на себя в запотевшее зеркало.
Смотря на размытое отражение, Анна видела незнакомку, которую презирала за трусость и неуверенность, которая ни на что не годилась, кроме как обслуживать столики. Но в этом нет ничего нового, она ненавидела себя с тех пор, как ее превратили в этого… этого монстра.
Но такого жалкого монстра.
Ее глаза выглядели затравленными, щеки бледными. Она вспомнила, как в панике отступила после краткой вспышки гнева Чарльза, как беспомощно извинилась за то, что навязалась с ним на эту охоту. И презирала себя еще больше. Раньше она не была такой.
Чарльз ни в чем не виноват.
Так почему она была так зла на него?
В порыве злости сбросила с себя одежду и встала под горячий душ, почувствовав некоторое облегчение, когда боль от слишком горячей воды прорезала глупый клубок эмоций, в котором она барахталась.
И в этот момент ясности поняла, почему была так расстроена к концу похорон и так зла на Чарльза.
Она не осознавала, как сильно хотела снова стать человеком.
Да, это невозможно, ничто не сможет отменить магию, которую ей навязали. Но это не означало, что она этого не хотела.
Три года она жила с монстрами и была одной из них.
Потом появился Чарльз. Он так отличался от них, дал ей надежду.
Но это несправедливо. Он не виноват в том, что часть ее решила, что она не просто покидает свою стаю, а оставляет монстров позади.
Чарльз никогда не лгал ей. Он сказал, что был силовиком своего отца, и она не сомневалась в этом. Видела, как он сражался и убивал. Несмотря на это, ей удалось убедить себя, что в Монтане все будет по-другому. Что она станет нормальной, человеком, каждый день, за исключением полнолуния. И даже это совсем другое, здесь было место, чтобы побегать, никому не причиняя вреда.
Ей следовало знать, что так не будет.
Чарльз не виноват, что тоже монстр.
Легко списать разгром камеры чикагской стаи на отравление серебром. Но сегодня вечером, столкнувшись с Асилом, Чарльз показал ей, что ничем не отличается от любого другого оборотня: злой и опасный собственник.
Анна позволила себе поверить, что такой была только чикагская стая, которую развратили Лео и его пара.
Она хотела рыцаря в сияющих доспехах. Голос разума в безумии, и Чарльз дал ей это. Знал ли он, что именно это она искала? Сделал ли это намеренно?
Вода стекала по волосам, заливая глаза и щеки, как слезы. И тогда она поняла ответ на свой вопрос: конечно, Чарльз не собирался быть ее рыцарем намеренно, просто он такой, какой есть.
Он доминантный оборотень и подчинялся альфе стаи. Он наемный убийца своего отца, которого боялись даже другие члены его собственной стаи. Он мог бы стать таким, как Джастин: ненасытным и жестоким.
Чарльз понимал, каким безумным мог стать, и сумел не просто преодолеть это, но и использовать, чтобы сделать что-то хорошее. Она внезапно вспомнила, как его красивые руки осторожно расставляли цветы в кувшине, в то время как его волк жаждал ужасного насилия.