Нет, ей отведен ничтожно малый срок. Как можно за месяц постичь другого человека, не говоря уже о такой сложной натуре, как Ральф? Безысходная печаль охватила Беатрис: она никогда не поймет его до конца. Его душа, загадочные перепады его настроений… все это останется для нее непостижимой тайной.
Страстное желание обрести с ним близость было столь неодолимо, что Беатрис испугалась, что позорно выдаст себя. Для Ральфа она всего лишь незнакомка, волею судьбы попавшая в Кроуфорд, да еще нарушающая его привычный уклад. Самозванка.
Неожиданно чудовищность ее поведения поразила Беатрис. Она была так самонадеянна в стремлении любой ценой добиться своего и выслужиться перед Джерри Куином, что не допускала мысли о чувствах Ральфа. Занять место Терезы показалось ей хорошей идеей, она лихо отбрасывала все возражения, чтобы достичь собственной цели, совершенно не думая о других. Она была не просто эгоистична, но преступно безответственна, безрассудна, и если бы Ральф узнал правду, он с первым же поездом отправил бы ее домой. Другого она не заслуживает.
Снедаемая чувством вины, Беатрис уже готова была признаться во всем и умолять о прощении, но быстро опомнилась. С репутацией Терезы будет покончено, если в агентстве узнают, что она сделала. Беатрис закусила губу. Тереза не хотела, чтобы подруга заняла ее место, и позволила уговорить себя вопреки здравому смыслу.
Если она сейчас откроется Ральфу, то принесет карьеру Терезы в жертву своему душевному спокойствию, уныло рассуждала Беатрис. Ей в первую очередь надо позаботиться о том, чтобы не навредить подруге, а значит, она должна всеми силами продолжать начатую игру. Беатрис еще более сникла. Теперь ей казалось противоестественным вожделенное сотрудничество с Джерри Куином. Неужели она действительно хотела стать сомнительной фавориткой в его офисе? И ни на что большее она не способна?
Ее глаза вновь обратились к Ральфу, и сердце болезненно сжалось. Не надо думать о нем, зачем травить себя понапрасну? Для нее здесь нет будущего, и чем скорее она поймет это, тем лучше. Сара скоро вернется из Канады. И Ральф со вздохом облегчения посадит незадачливую гувернантку в поезд до Лондона. Единственное, чем она могла компенсировать обман, это честно отработать по контракту.
«Я буду вкалывать как проклятая, — клялась себе Беатрис. — Я буду готовить, убирать, выводить детей гулять вместо того, чтобы позволять им целыми днями сидеть у телевизора, и устрою им на Рождество настоящий праздник, пусть запомнят надолго. Что до Джерри, то ему можно спокойно растолковать, что Кроуфорд совершенно не подходит для его идеи».
Приняв окончательное решение, Беатрис почувствовала себя немного лучше. Все еще неловко было от того, что она вводила в заблуждение Ральфа, но она надеялась исподволь загладить свою вину. А еще… Ей хотелось, чтобы он поднял глаза и улыбнулся. Ей хотелось, чтобы он снова поцеловал ее.
Беатрис смотрела на его руки и представляла, как он легко поднимает ее и усаживает к себе на колени. Она отводила взгляд, но в следующую минуту мысленно приникала к губам Ральфа, вспоминая тот опустошающий, тот живительный поцелуй…
Беатрис словно растворялась в эротическом мареве, ее настроение в любой момент готово было прорваться наружу. А «хозяин» продолжает спокойно попивать виски и чуть ли не задремал. И тут она взвилась как разъяренная кошка.
— Я устала! — Соскочив с кресла, Беатрис почти бегом устремилась к двери. — Пойду лягу.
Чего она ожидала? Что Ральф будет умолять ее остаться? Что он подхватит ее и уложит на ковер перед камином?
— Спокойной ночи, — кивнул он, не оборачиваясь.
На следующее утро Беатрис спустилась к завтраку, испытывая некоторое раскаяние. Пора наконец начать образцово относиться к своим обязанностям. Настоящие гувернантки спокойны, рассудительны, сосредоточены на детях, они не тратят время на глупые фантазии о своем «хозяине». Беатрис провела большую часть ночи, убеждая себя, что не хочет никаких поцелуев. Она так старалась. Все ее объяснения были весьма неубедительны, но это было единственное, на что она была способна.
Беатрис начала с того, что после завтрака проверила холодильник.
— Нам нужен хлеб и молоко, — сообщила она Ральфу, допивая кофе. — Могу я купить это в поселке?
— Да. — Он поднял глаза. — Вы хотите, чтобы я отвез вас?
Беатрис взглянула в окно. За ночь потеплело, и бледное зимнее солнце пыталось растопить сосульки.
— День чудесный, — сказала она. — Я пройдусь.
Ральф весело посмотрел на нее.
— Вы переменились, — заметил он, и Беатрис замерла над списком покупок.
— Да? — чуть слышно произнесла она. — Я бы очень хотела этого…
Дети затаились, выжидая момент, чтобы заставить Ральфа выполнить обещание поискать игрушки. Беатрис, подмигнув, пожелала им успехов и быстро покинула замок. Ее настроение улучшалось с каждым шагом. Неужели всего несколько дней назад они с Софи беспрестанно ныли, что им приходится тащиться по этой самой дороге? Посмеиваясь, она решила, что сегодня установит личный спортивный рекорд. На обратном пути, размахивая пакетом с покупками, она была еще более довольна собой. Наконец-то началась новая жизнь!
Открыв дверь, Беатрис услышала стук опускаемой на рычаг телефонной трубки, и в следующую минуту Ральф появился на пороге своего кабинета.
— Это из вашего агентства… — начал он и остановился, поразившись чудесному видению.
Ее светло-карие глаза лучисто искрились. На фоне каменных стен, увешанных старинным оружием и охотничьими трофеями, она олицетворяла собой юную богиню жизни, красоты, любви, которой в древности слагали гимны языческие поэты.
— Из агентства? — растерянно переспросила девушка, опустив на пол большой пластиковый пакет и дорожную сумку.
— Да, из Лондона. Я сначала не мог сообразить, о ком идет речь, когда попросили Терезу Обри.
У Беатрис упало сердце.
— Что они хотели?
— Только узнать, как ваши успехи, и убедиться, что все в порядке. Этот клерк сказал, что обычно вы через несколько дней после приезда сами звоните.
— Ах, да, — искусственно спохватилась Беатрис, — я совсем забыла.
— Кажется, это не важно, — отозвался Ральф, прислонившись к дверному косяку. — Я объяснил, что все в порядке. Он интересовался, доволен ли я вами.
— И что? — собравшись с духом, спросила Беатрис.
— Ну, я вынужден был пожаловаться на то, что вы ужасная спорщица и невозможная фантазерка, что вам абсолютно незнакомо такое понятие, как дисциплина, что вы особенно капризничаете по утрам… — Ральф, заметив ее испуг, не смог продолжить свое драматическое выступление. — А если серьезно… я сказал, что вы прекрасно справляетесь и дети от вас в восторге.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});