Читать интересную книгу КОНТИНЕНТАЛЬНЫЙ СОЮЗ - Алексей Рюриков

Переговоры Вышинского с Лавалем, тем не менее, прошли тяжело. Наркома упрекали в отходе от принципов пакта, заключенного с Тухачевским, пугали стремлением немцев к реваншу. Но сильно не давили, зная, что обратно в Москву русский поедет через Германию. Вышинский вел себя осторожно: обещаний не давал, заявления делать отказывался, больше слушал:

- Они готовы уступить Германии в вопросе о протекторате над Восточной Европой и предоставить Гитлеру свободу рук в экономическом отношении там же - жаловался Лаваль на британцев, потакающих агрессивности Берлина. Единственное решение европейской проблемы Чемберлен видит лишь по линии Берлин-Лондон.

- Усиление Германии не вызывает у британцев протеста? - поинтересовался нарком.

- Нет. Они хотят дружить со второй страной на континенте. Первая сейчас мы. Остается Германия.

- Я передам ваши предложения в Москву - завершил разговор нарком. У нас принята коллегиальность, и такие серьезные вопросы следует обсудить. Хотя с господином Муссолини мы нашли общий язык, полагаю, ничто не мешает найти его и с вами. Я не вижу препятствий к еще более тесной дружбе наших стран, и считаю необходимым дальнейшее сближение на почве поддержания мира в Европе.

- Конечно. А что думают в Москве по поводу Франко? - покладисто перевел разговор Лаваль. Испания интересует нас не только в плане обороны границы, но и как поставщик сырья. Франко уже выразил готовность присоединиться к франко-итальянскому Средиземноморскому блоку.

- Законным правительством Испании является правительство Негрина - отпарировал Андрей Януарьевич. Именно его мы и признаем. Он помолчал и добавил: и помогаем.

- Я знаю. Но сейчас ситуация меняется. Заключено торговое франко-испанское соглашение, ведутся переговоры о нашем кредите на восстановление испанской добывающей промышленности. И все это с Франко. Не могли бы вы, господин министр, обсудить в Москве и этот вопрос? - и, чуть помолчав, выделяя паузой наиболее важное, француз добавил: Франко, возможно, был бы готов пойти на уступки.

Этот визит нарком считал предварительным. Узнать, что предлагают французы, что немцы, каким видят за рубежом место СССР в Европе. Поднять вопрос о Прибалтике, Бессарабии, Финляндии. В переговорах с французами он этим и ограничился.

Вот с итальянцами разговор шел серьезнее. В ходе встречи с дуче, советская сторона полностью признала присоединение Эфиопии к Италии и подписала новое взаимовыгодное торговое соглашение. Но Муссолини тоже поднимал вопрос о прекращении советской помощи республиканцам в Испании.

Жданов колебался, испанский вопрос мог стать внутриполитической проблемой. Но терять контакт с Парижем и Римом не хотелось, и в Риме, при посредничестве дуче, начались неофициальные переговоры между советским послом Штейном и представителями Франко.

***

Муссолини заключил с Францией договор о нейтралитете, велись переговоры и о дальнейшем углублении сотрудничества. Лаваль продвигал идею "Средиземноморского союза", коалиции Франции, Италии, Испании, Югославии, возможно Греции и Турции, который будет способен (особенно в союзе с СССР) противостоять как Великобритании или Германии, так и союзу этих держав и их сателлитов. Французов интересовало, в первую очередь, прикрытие франко-итальянской и франко-испанской границы и свободные руки в Средиземном море. Франко получал поддержку в гражданской войне и возможность после победы ограничиться "дружественным нейтралитетом" в надвигающейся войне в Европе.

Муссолини колебался, но в те дни обострились его отношения с Гитлером из-за Австрии. После аншлюса немцы не только вышли на границу с Италией, присоединение Австрии уменьшило влияние Муссолини в правых кругах Европы.

"Гитлер слишком цинично решает все свои вопросы. Так, поддерживая в своей прессе наши военные действия, он в то же время поставлял оружие Абиссинии" - заявил Муссолини на переговорах в Париже Петэну. Дуче не нравилось усиление немецкого влияния в Испании, и он склонялся к поддержке французского предложения о Средиземноморском блоке, целью которого являлся контроль Средиземноморья. Да, Гитлер это давний партнер и союз Германии, Англии и Италии представлялся вполне перспективным. Однако в англо-германском союзе Италия могла играть лишь незавидную роль сателлита, что гордого основателя фашизма не устраивало. В союзе с Парижем он становился одним из ключевых игроков в Средиземноморье, особенно если французы будут отвлечены немцами, а в случае франко-немецкого конфликта дуче мог выступить посредником. Рим интересовали Джибути в Эфиопии, место в Совете Суэцкого канала, статус итальянцев в Тунисе, где проживало большое количество итальянцев, интернационализация Гибралтара и Балканы - в первую очередь, Албания. Воевать, однако, Муссолини не рвался. Он понимал, что война Италии, истощившей ресурсы в Абиссинии и Испании, пока не нужна.

Вернувшись в Италию, Муссолини произнес речь о единстве взглядов национально-ориентированных партий в Италии, Франции и Испании, противопоставляя их шовинистическим лозунгам НСДАП. Но окончательного решения пока не принял.

Гитлер, впрочем, никогда не доверял Италии, заявив в марте 1938 года, что "в этом нереальном мире есть лишь одна реальная вещь - ненадежность Италии и Муссолини".

***

Из Парижа Вышинский направился в Берлин. Переговоры с немцами также ожидались непростыми, хотя общий интерес имелся - союз против Польши. Кроме того, нарком ожидал, что немцы попытаются оторвать СССР от блока с Францией. И не ошибся, Риббентроп начал именно с этого:

- В Варшаве мечтают о создании так называемой "третьей Европы", конфедерации малых стран от Балтики до Черного моря при главенствующей роли Польши. Такая коалиция должна стать противовесом как распавшейся англо-французской "Антанте", так и Германии и России. Эти идеи выражаются в планах создания Балтийского союза под польским руководством, установления обшей польско-венгерской границы и в создании польско-румынского союза.

- Мы тоже имеем такие сведения - согласился Андрей Януарьевич. Но этим планам препятствуют неурегулированные конфликты Варшавы с Литвой и Чехословакией, не так ли?

Нарком знал, что устранению упомянутых им конфликтов, в свою очередь, мешают германо-польские разногласия. И ждал, что ответит собеседник. Но германский министр иностранных дел вел себя осторожно:

- При изменении системы европейских союзов, польские идеи оказались ненужными никому - уклончиво отозвался он. Сегодня Польша вообще стремительно теряет союзников.

- Да - не стал обострять разговор Вышинский. Помните высказанное недавно Петэном мнение: "…торговать с Польшей незачем, как союзник она опасна и непредсказуема. Остается только использовать ее как предмет для "дружбы против"?

- Я даже знаю, что это мнение разделяют Муссолини и Чемберлен. А что думают в Москве?

- В Москве полагают, что инициатива Варшавы по созданию некоей коалиции, устремляющейся к какому-то противовесу разным европейским странам, не является инструментом мира. А Советский Союз, безусловно, выступает за мир в Европе.

Гитлер изначально использовал пакт о ненападении с Польшей для обеспечения процесса перевооружения, направленного, прежде всего, против нее же. В то же время, Польша рассматривалась как прикрытие с тыла в случае интервенции западных стран и как барьер при нападении со стороны СССР. Попытки использования Польшей договора о ненападении с Германией для проведения самостоятельной политики окончательно рассеяли иллюзии фюрера относительно благожелательного нейтралитета Польши в случае нападения Германии на Францию.

- Мы тоже выступаем за мир - ответил Риббентроп русскому. Но за мир справедливый, покоящийся на соблюдении интересов народов, а не на навязанных обманом и силой договорах.

"На Версаль намекает - подумал нарком. А вот дружить за счет Польши пока желания не высказывает. Подождем, в конце концов, барьер от большевиков - это, если смотреть с другой стороны, барьер и от вас, не так ли?"

Мартовские переговоры в серьезные инициативы не вылились. Но отношения между Берлином и Москвой заметно теплели.

***

Влияние Франции на Балканах уменьшалось, как вследствие британской политики, так и по мере того, как стало возрастать экономическое и политическое проникновение Германии в балканские страны. Для Парижа естественной представлялась ось Париж - Рим - Белград - Мадрид - Афины, как противостояние Лондону на Средиземноморье. Но реализация этого плана затруднялась клубком взаимных претензий потенциальных участников. Греция и Югославия были настроены против Болгарии, у сербов и греков вот уже 200 лет имело место сердечное согласие, но Греция ориентировалась на Англию. Болгария же следовала курсом берлина и претендовала на Македонию. В целом, Югославия, Румыния и Греция, стремились к сохранению сложившегося статус-кво, тогда как Венгрия и Болгария мечтали о ревизии Версальских соглашений.