— Как она может требовать, чтобы он пошел против природы? — недоумевала Афродита. — Так в мир, где должна царить только любовь, проникает зло.
— Такова ее зависть, такова ее ненависть.
Афина заметила, что ее собеседница выпрямилась, что говорило о принятом решении.
— Не могу примириться с мыслью, что горгона представляет опасность для Гермеса.
— А мне нестерпимо осознавать, что Медуза строит козни против тебя, дорогая Афродита. Вот что мы можем сделать…
Вскоре Афина покинула покои Афродиты, уверенная, что теперь у Кратоса будет возможность закалить характер и отточить навыки до совершенства перед последней схваткой с Аресом. Главное, чтобы он добрался до оракула и узнал секрет, который позволит ему убить бога.
Глава восьмая
Взобравшись на гору трупов, Кратос наблюдал, как подходят к концу работы по восстановлению стены. Строители укрепили ее массивными поперечинами и вкопали глубоко в землю ряд опорных столбов. Ремонт был выполнен грубо, на скорую руку, но, по крайней мере, теперь приспешникам Ареса не удастся так просто проникнуть за Длинные стены. Убедившись, что можно больше не опасаться лучников-мертвецов, Кратос решил поспешить в город. Он спрыгнул на дорогу и, не сказав никому ни слова, побежал по направлению к Афинам.
На город опустилась ночь. Отовсюду поднимались многочисленные столбы дыма, пронизанные сполохами пожаров. Сквозь пелену Кратос то и дело замечал фигуру самого Ареса, которая возвышалась над Акрополем подобно горе. Вот, оказывается, кто разбрасывал наугад по всему городу огромные снаряды греческого огня!
Дорога стала заполняться беженцами. Они хватали самое ценное и, пока есть возможность, устремлялись прочь из города, предоставляя воинам самим защищать и укреплять его. С каждой стадией толпа становилась все плотнее — она могла бы задержать спартанца, если бы он попросту не прорубал себе путь клинками Хаоса. Отсеченные части тел летели направо и налево, и любой, кто это видел, предпочитал уступить дорогу.
Кратос ни секунды не печалился об этих несчастных — он здесь не затем, чтобы спасать мирное население, да и клинки Хаоса напитывались с равным успехом кровью как врагов, так и невинных людей. Каждое убийство придавало ему сил, и быстрее, чем сейчас, он бежал бы, только если бы на нем были крылатые сандалии самого Гермеса.
Ближе к разрушенным городским воротам черный дым приобрел тот самый неприятный запах, память о котором навсегда поселилась в мозгу Кратоса, — запах сгоревших трупов. Сколько раз после сражения у него не было возможности выкопать могилы для всех, убитых всегда оказывалось больше, чем лопат и тех, кто мог держать их в руках. И Кратос приказывал сложить тела вместе и поджечь. Погребальный костер становился братской могилой для сотен, и так продолжалось годами.
Городские ворота лежали в руинах. Через обломки пробиралась небольшая группа горожан, как вдруг их настиг Аресов огонь. Вскоре их ужасные крики стихли. И только караульный дом стоял нетронутый, качалось, что он заброшен. Однако, когда Кратос проходил мимо, его окликнули из темного окна:
— Эй ты! Стой!
Голос был слабый и хриплый. Обернувшись, спартанец увидел перед собой тощего согбенного человека, который, казалось, едва держался на ногах под грузом доспехов.
— Назови свое… Уф, что ты тут делаешь?
— Ищу афинского оракула, старик.
— Оракула? — Пожилой караульный близоруко сощурился. — А зачем?
— Где она? — спросил Кратос, теряя остатки терпения.
— Она живет в комнате в Парфеноне, на восточной стороне Акрополя, но… — Старик горестно покачал головой. — Там все в огне, все пылает. Оракула, скорее всего, уже нет в живых. С тех пор как началась война, никто ее не видел. А знаешь, как-то раз она предсказала мне будущее. Давно это было! Пришлось пожертвовать ей…
Кратос с трудом переборол внезапное желание снести голову старому дураку.
— Как добраться до Акрополя? — буркнул он.
— Здесь ты не пройдешь.
— Что?
— У меня приказ от начальника гарнизона. Я получил его как раз перед тем, как в ворота попал огненный снаряд и они рухнули. Велено никого не пропускать ни через них, ни через то, что от них останется. Вот так! — Караульный сжимал в дрожащей руке кинжал. — И вообще, зачем тебе туда идти? Там полным-полно живых мертвецов, там бродят циклопы и еще кто похуже. И я своими глазами видел Минотавра!
Кратос покачал головой, вспомнив о битве за Длинные стены. Пустая трата времени! Войско Ареса уже в городе.
Он оставил старика бормотать себе под нос и углубился в паутину темных улиц, освещенных лишь сполохами далеких пожаров.
Кратос бежал по сумеречному городу, на ходу расправляясь с бесчисленными воинами Ареса и даже не замедляя шага. Клинки Хаоса со зловещим свистом как сквозь масло проходили сквозь тела мертвых легионеров, разрубая их на куски. Лучники-покойники пускали ему вслед горящие стрелы, но ни одна не оставила даже царапины. Он ловко уворачивался от разъяренных циклопов и разгонял привидений одним взмахом руки.
Он проклинал себя за глупость. Все было зря. Бессмысленным оказалось и сражение у Длинных стен. Орды бога войны атаковали их вовсе не ради того, чтобы проникнуть в город, а просто потому, что там находились люди. Убийство — вот в чем смысл существования Аресовых легионов. И если бы афиняне вздумали разбить лагерь в Пирее, то эта мерзость двинулась бы туда. Проникнуть за Длинные стены никогда не было их целью. Кратос сам видел, как нечисть появлялась прямо из-под земли, как будто врата самой преисподней отверзлись, чтобы выпустить своих исчадий на улицы Афин. И ругал себя за то, что не учел нечеловеческой природы своих противников.
Он больше не тратил на них времени. Зачем? Расправляясь с монстрами, он не защитит Афины и их жителей — войско Ареса уничтожить невозможно. Каждую тварь, которую прикончил спартанец, бог войны мог воскресить в любой момент, в любом месте. Единственная польза от этих убийств заключалась в том, что они питали энергией клинки Хаоса, энергией, в которой Кратос не нуждался. К черту схватки! Главное — отыскать оракула, узнать секрет и выполнить миссию.
Как и следовало поступить с самого начала.
Из-за угла послышались фырканье, и рычание, и голоса мужчин, которые кричали словно дети. Затем оттуда в крайнем ужасе, побросав щиты и оружие, выбежали два афинских воина.
— Уноси ноги! Они сейчас будут здесь! — завопили дезертиры, заметив Кратоса.
Мгновение спустя он увидел того, кто так напугал афинян: грозное существо с головой и копытами огромного быка и телом человека.