было видно, что это всего лишь притворство.
Линдси вечно болтала о всяких мероприятиях в Сиэтле, о которых я раньше и слыхом не слыхивала, так что этот неизвестный мне прайд ничуть меня не заинтересовал.
Я опустилась ниже, туда, где, согласно правилам, заканчивался глубокий вырез купальника, и продолжила втирать лосьон в нежную кожу ее поясницы.
– А почему не бывала? – спросила я.
– Потому что месяц прайда – это июнь, а в июне я всегда в Монтане, – ответила она, отодвигая бретельки, чтобы мне было удобнее. – И хрен тебе, а не прайд, в занюханном Раундапе, штат Монтана.
– Да, куда уж нам, – пробормотала я, продолжая растирать ей спину.
Она повернулась ко мне, безуспешно пытаясь стереть ухмылку с лица.
– Ты вообще не въезжаешь, о чем речь, да?
По лицу Линдси, по ноткам в ее голосе я поняла, что опять попала впросак, не уловила в ее словах что-то важное и выставила себя полной деревенщиной, коей частенько себя рядом с ней ощущала. Я сделала вид, что мне наплевать.
– Я же не идиотка, я поняла, что ты говоришь о каком-то фестивале, который пропускаешь каждый год.
– Да, но что это за фестиваль? – Она подалась вперед, и ее лицо почти коснулось моего.
– Не знаю, – фыркнула я, но едва произнесла эти слова, как вдруг на меня снизошло озарение; возможно, где-то в глубине души я всегда знала, о чем она говорит. Мои щеки залились глупым румянцем – именно так мое тело подсказывало мне, что я угадала. Но я не собиралась говорить ничего вслух.
Вместо этого я сказала:
– Какой-нибудь музыкальный фестиваль?
– Кэм, ты прелесть! – сказала она, и лицо ее было все еще так близко, что я чувствовала запах ее фруктового «Геторейда».
То, что подразумевалось под «прелестью», мне не сильно понравилось.
– Не нужно так выделываться, чтобы убедить меня в своей крутости, – сказала я и, встав, схватила очки и шапочку. – Я поняла: ты нереально крута. Самая клевая девчонка, которую я когда-либо встречала.
Две девчонки из моей команды подошли к нам сообщить, что только что объявили стометровку свободным стилем. Я пошла за ними, не дожидаясь Линдси, хотя это была и ее дистанция.
Она догнала меня у стойки с напитками, на которой выстроились рядком пятнадцать огромных кувшинов холодного чая, теперь уже разных оттенков коричневого. Едва мы миновали их, как Линдси схватила меня за руку чуть выше локтя, притянула к себе и прошептала прямо в ухо:
– Не сердись на меня. – Ее голос звучал не так как обычно. – Прайд – это гей-парад.
Видимо, ее слова должны были стать для меня откровением, но не стали. Не совсем.
– Я вроде как уже поняла, – сказала я. – Догадалась.
Мы пробирались сквозь толпы родителей и пловцов, и на битком забитых лужайках стоял шум и гам. Здесь нас никто не слышал, и все же я беспокоилась, размышляя, к чему она ведет, что скажет дальше и что скажу я, если не буду осторожна.
– Живи мы в идеальном мире и будь у меня частный самолет, на котором мы с тобой могли бы полететь в Сиэтл, я бы сводила тебя на прайд. Ты бы пошла со мной? – спросила Линдси, продолжая крепко сжимать мою руку.
– А сахарная вата будет? – неловко увильнула я от ответа, потому что мы были в Раундапе и до старта оставалось несколько минут – не самое подходящее время для подобных разговоров.
Но Линдси хотелось услышать совсем другое.
– Ладно, – фыркнула она и взяла свою стартовую карточку. В Раундапе, сколько себя помню, за них всегда отвечала девушка с рыжими волосами, собранными в хвостики, и белой панамой, которую она носила до самого вечера. – Проехали.
Возле скамеек сгрудились пловцы, и обстановка была, как обычно, нервная. Кто-то делал растяжку, кто-то натягивал тугую силиконовую шапочку, под которой немедленно образовывался забавный лиловый или серебристый бугор, у кого – на макушке, у кого – на затылке. Стайка девчонок помахала нам рукой. Мы соревновались с ними на протяжении многих лет, почти что целую вечность. Линдси шла передо мной, но наша очередь была еще не скоро, заплывов через пять.
Мы нашли местечко на задней скамейке и уселись. Пришлось потесниться, но там иначе никак. Когда наши голые коленки поневоле соприкоснулись (места и правда было мало), я сразу вспомнила об Ирен в кабинке на колесе обозрения, и меня словно крапивой обожгло: я резко отпрянула от Линдси и стукнулась о коленку соседки слева. Линдси не могла этого не заметить.
– Боже мой, я не хотела травмировать твою нежную психику, – сказала она нарочито громко.
– Ничего не нежную. Я просто не хочу об этом разговаривать за две минуты до заплыва. – Я понизила голос и огляделась по сторонам, хотя в этом не было никакой необходимости – все болтали каждый о своем или готовились к старту.
– То есть попозже ты не прочь это обсудить? – спросила она, снова наклонившись совсем близко и дохнув на меня «Геторейдом» и чем-то коричным. Видимо, жевательной резинкой.
– Ты должна выплюнуть жвачку перед заплывом, – сказала я, снова вспомнив об Ирен.
– Мисс Ллойд, я не ослышалась? У вас жвачка во рту? – Недремлющая Белая Панама сделала несколько шагов в нашу сторону и протянула сложенную лодочкой ладонь.
– Мне сплюнуть вам в руку? – проворчала Линдси, хотя было очевидно, что именно этого от нее и ждали.
– Иначе я обнаружу ее под скамейкой, когда мы начнем уборку. Ну давай же. – Панама щелкнула пальцами и снова протянула ладонь. – Чем бы ты ни болела, твоя зараза вряд ли меня убьет.
– Я бы не была в этом так уверена, – сказала я, когда Линдси сплюнула жвачку.
– Пожалуй, я рискну. – Панама внимательно осмотрела маленький комочек красного цвета, а затем отправилась на поиски мусорного бака.
– И что, по-твоему, она может от меня подцепить?! – Линдси попыталась принять оскорбленный вид, но я подмигнула ей, и она рассмеялась.
– Ну… если подумать… – протянула я.
Линдси немного помолчала, а потом, вдруг посерьезнев, повторила свой вопрос:
– Но ты ведь пошла бы со мной на парад, да? Ты бы хотела туда попасть? Просто скажи «да».
Я знала, что мой ответ значит нечто большее, но все равно кивнула:
– Да, пошла бы. С тобой я бы пошла.
Она широко улыбнулась и больше ни о чем не спрашивала. Вскоре после этого объявили ее имя, и я осталась сидеть на скамейке, ожидая, когда объявят и мое.
* * *
У нас в распоряжении было всего два дня на то, чтобы заново узнать друг друга: на полуфинальных заплывах, которые