Дженна, сонно моргая, выплывала из объятий сна. Хорошенькая, такая беззащитная и нежная – и тут же вся съеживалась, напрягалась, казалось, даже становясь меньше, но куда опаснее. Взгляд совсем другой уже, колючий, настороженный. Губы поджаты, брови нахмурены. Кошка, как есть кошка. Баяру вдруг захотелось это выражение из ее глаз убрать. Сможет ли она когда-нибудь ему доверять? Что делали рюсы с этой девочкой? Неспроста она пряталась от всех, даже от самой себя! Как дать ей понять, что он ее не обидит? И… как все же сделать ее женой?
Ай! После решит. Еще не одну ночь им придется провести рядом. Сейчас же пришло время уходить.
– Нам пора.
Она сосредоточенно кивнула. Поднялась, чуть морщась, огляделась и вдруг ужасно покраснела – просто пятнами вся пошла. Баяр тут же вспомнил про ее нечистые дни, пробормотал, что ждет ее снаружи, и выскочил из шатра. Он был мужчина, и эти дела никогда его не касались. Его женщины могли, конечно, что-то сказать, но в эти дни к нему не приходили, а как там и что происходило у матери и сестры, он и знать не знал. А теперь вот надо как-то узнавать, потому что о своей женщине у кохтэ принято заботиться, а как о ней заботиться, если даже не понимаешь, что происходит? Больно ли это? В конце концов – кровотечение. И спросить не у кого, хоть к Илгыз иди – так его бывшая подруга теперь замужем. Вряд ли Карын обрадуется таким вопросам к его жене.
Он терпеливо ждал, отмахнувшись от принесенной Нараном чашки с кашей.
– Пусть Дженна поест, – сказал он. – Мне тошно, не до еды. Как сотня?
Наран легкомысленно пожал плечами. Ему-то что, не он покидает стан с голой спиной, верно? Никакой тревоги в глазах друга не было, тот был совершенно такой же, как и всегда. Скалил зубы, едко прокомментировал, когда Женька рысцой побежала до “ямы”:
– Ишь, какой парнишка. Баяр, тебя не смущает вид супруги?
Один только тяжелый взгляд, и Наран расхохотался, выставляя руки ладонями вперед:
– Понял, молчу-молчу.
Дженна вернулась. Угрюмая, хмурая, но глядящая прямо и смело. Босая, в привычных своих штанах и широкой рубашке, с растрепанными светлыми волосами. Мальчишка-мальчишкой – словно птенец чайки. Тронь – и закричит. Баяр внимательно рассмотрел жену, задержав взгляд на еле видных холмиках груди. Тонкая застиранная ткань позволяла теперь определить, что перед ним девушка. И Наран, который уставился туда же, немедленно получил тычок в бок – нечего глазеть.
Нет, Баяр не ревновал, он вообще не знал, что такое ревность. Не было такого слова в языке кохтэ. Когда женщина становилась женой мужчины – она принадлежала только ему, а мужчина спал только с ней. Это было хорошо и правильно. А если женщина свободна – она может делать что хочет. Это ее право. А все же Баяру взгляд Нарана не понравился. Хотя, конечно, друг, скорее всего, просто убеждался в том, что Дженай – девушка. Кстати, очень худая девушка. Для мальчишки-подростка ее костлявость вполне естественна, а для женщины – некрасива и неправильна.
– Ешь, – он сунул Дженне в руки миску с еще теплой кашей. – Я пойду седлать лошадей.
Женька сощурилась и стиснула зубы: командовал он ей совершенно как любым из своих воинов. А чего она ожидала – что он ей в любви признаваться будет? Совершенно ясно ведь он ей сказал: женюсь, чтобы спасти тебя от расправы. Любого своего бы защитил. Вовсе она ему не интересна как женщина, даже думать не стоит. Но тогда почему он велел ей показать?.. Или просто – урок? Как тот удар по губам. Да, скорее всего. И ничего он от нее не ждет, кроме безусловного послушания. В конце концов, обязанности ученика с нее никто не снимал.
Молча поела, ежась от любопытных взглядов. Пусть себе смотрят – недолго осталось. И хорошо, что они сейчас уедут, весь вопрос только – куда?
Женьке впервые в жизни хотелось с кем-то попрощаться, вот только Листян куда-то пропала. Наверное, специально не пришла, чтобы избежать неловкой сцены, Женька ее понимала, но все равно жалела. Впервые у нее была настоящая подруга, почти сестра. Она искренне привязалась к этой девочке и теперь заранее тосковала.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– А ты серьезно баба? – внезапно вырвал ее из раздумий голос Охтыра. – Настоящая?
– Нет, игрушечная, – огрызнулась Женька. – Из соломы и тряпок, а ты не заметил, что ли?
– Очуметь! – мальчишка ее рассматривал с такой жадностью, что Женьке стало неуютно: того и гляди, как Баяр полезет под рубаху проверять. Ну пусть попробует – она сейчас с удовольствием даст кому-то в глаз!
– А вообще, понятно, почему ты из лука стрелять так и не научился, – с довольным видом заявил Охтыр. – Сил не хватало даже тетиву натянуть.
– Зато у нее сил хватило троих иштырцев прирезать, – невозмутимо заметил Наран, забирая у Женьки миску и выписывая Охтыру ласковый отцовский подзатыльник. – Вон пошел, мальчик, нечего тебе тут делать. Дженна, готова? Пора.
Она была готова. Не страшила ее ни дорога, ни неизвестность. А чего боятся – она всю жизнь вот так жила? Даже и тяжелее: здесь, по крайней мере, ее не пытался осчастливить каждый встречный, не нужно было боятся людей в форме, не нужно искать, как заработать деньги. И убегать постоянно не нужно. Здесь проще: кохтэ – свои. Иштырцы – враги. Все, что бегает, ползает и плавает – еда. Прекрасно и понятно все. А мужчина рядом, который молча ждет, когда Дженна соизволит залезть на подведенную к ней лошадь – всего лишь ее учитель и проводник, и это лучшее, что могло с ней случится.
18. Супружеские обязанности
Ехали не торопясь – спешить было некуда, да и Дженна, на взгляд Баяра, еще не оправилась после той самой погони за иштырцами. Молчала, ничуть ему не мешала. А он вдруг размечтался. Сегодня они будут ночевать вдвоем. В степи. Рядом. Можно ли уже ее взять?
Баяр был опытный мужчина и хорошо знал, как сделать женщине приятно. В самом деле — когда женщина приходит к тебе в шатёр сама, по собственному желанию, ты не можешь ее не впечатлить. Иначе она просто не вернётся. А если хочешь ее — придётся постараться. Он умел, научился многому. Но с Дженной все равно было не так. Она шарахалась даже от простого прикосновения к плечу.
Кошка, пугливая кошка! Тем интереснее.
Баяр впервые оказался так свободен. Раньше весь его день был расписан по минутам, ему мучительно не хватало времени. Как все успеть: и с мальчишками позаниматься, и со старшими перекинуться хоть несколькими словами, и Нарана выслушать, и с матерью увидеться. А ведь еще какое-никакое, а хозяйство: рвалась и пачкалась одежда, обувь, снаряжение. Нужно держать в порядке оружие. За конем своим ухаживать, конь — это прежде всего товарищ. Обходы — Баяр не зря отстоял право это за своей сотней. В Большой Совет его вызывали часто: он по праву имел там голос. И Аасор его часто просил помочь. Словом, Баяр сам с собой наедине оставался только ночью, да и то — редко. Все же обычно Илгыз приходила или ещё кто-то.
А теперь вдруг оказалось, что спешить ему некуда и незачем. Они с Дженной ехали спокойным шагом вдоль реки в сторону гор. Там укрыться проще всего. Нужно ведь было где-то и зимовать, а значит, запастись топливом, обустроить жильё. Это в стане хорошо в шатре жить, а одному да в чистом поле? Без овец и буйволов, то есть — без мяса и молока? Нет, зимовать стоит в пещерах. Там и припасы можно будет запасти, и от снега и ветра укрыться.
Степняк покосился на жену. Прямая, напряженная как лук. Смотрит вокруг, прищурившись, твёрдо держит поводья. Не ноет, не жалуется на жару, хотя на лбу и над верхней губой блестят капли пота. Баяр вздрогнул. Ему вдруг захотелось эти капли с ее губ слизнуть и узнать — какая она на вкус. Глупость, конечно. Это потому, что с того дня, как Илгыз ушла, у него не было женщины. Сколько прошло времени? Ох. Снег ещё лежал, когда она вышла за Карына. А сейчас лето к концу подходит.
– Устала? – негромко спросил он жену.
– Да, – призналась Женька.