офисом, – выдавила она. – Но я тогда даже не знала, что он тоже тестер.
– Он что, нахамил тебе? – спросил Андрей.
Марину он знал, и в людях тоже разбирался.
– Вроде того, – буркнула Марина.
– Ну, тогда вытащим этого козла из рабства и сами его допросим, – подытожил Андрей и встал. – Поехали!
Обратно тоже пришлось ехать верхом, да ещё и в ускоренном темпе.
Сначала Марина просто радовалась, что будет иметь дело не с какими-то незнакомцами, пусть даже рекомендованными Андреем, а с ним самим, но постепенно сквозь радостное возбуждение стало пробиваться удивление.
Наконец она не выдержала и спросила:
– А чего ты так озаботился? Сам поехал?
– Понимаешь, Маришка, я думал, что мы тут обычную игру тестим, – задумчиво сказал Андрей. – Ну, экспериментальную, и что? Но, похоже, тут всё серьёзнее.
– Это ты в плане зарплаты? – Марину немного мучила мысль, что ей так легко предложили тройную оплату.
Значит, деньги у фирмы есть? А новый кулер поставить второй месяц не могут!
– Это я в плане масштабов, – пояснил Андрей. – Мы тут раскопали, что наша фирма – только часть огромного проекта, который ведётся вот так, по кусочкам, отдельными локациями в разных городах. И никто из нас пока не понял, что будет, если объединить все эти проекты – уж больно они разные. Тут и игры, вроде нашей, и медицина, и квантовая биология…
– Квантовая биология? Это как?
– Это всё имеет отношение к постгуманизму. К желанию учёных засадить наш мозг в ящик…
– В ящик? – удивилась Марина, и какая-то мысль мелькнула было у неё в голове, но тут же пропала.
– Ну, да, – пояснил Андрей. – Человек, понимаешь ли, смертен, геронтология хромает. Ну, будем мы жить до ста двадцати лет в инвалидных колясках, а дальше что? А вот мозг сам по себе не стареет. А если оцифровать его…
– Это невозможно, – тут же парировала Марина. – Парадокс Грегора: часть не может описать целое. Сознание – только часть мозга, мы пока сами себя не понимаем, чтобы оцифровать.
– Но перспективы-то самые большие именно в этой области, – усмехнулся Андрей. – Но есть проблемка.
– Какая? – Марина придержала лошадку, чтобы ехать рядом с Андреем.
– Ну вот прикинь. Оцифровали мы мозг нувориша, миллионера какого-нибудь. Но в этом новом цифровом мире, странном и неизведанном, он ничем не защищён от ошибок. И в два дня может остаться без своего состояния. Момент конкуренции в новом мире как бы запускается заново, условия здесь другие и в новом раскладе миллионеру, несмотря на его состояние, снова надо лезть вверх с самых низов.
– Но у нас же есть магия, – не согласилась Марина. – Его можно просто наделить магическими силами…
– Которые у него, как и деньги, отнимет какой-нибудь ловкач? Нужна страховка внутри самой этой оцифрованной личности. Некие базовые качества, которые любому дадут выигрыш в новом мире.
– И?
– И вот никто пока не понимает, какой эта страховка должна быть. Возможно, потому у нашей игры есть много блоков-клонов, где развивают другое мироустройство. Тут как бы не мы тестируем игру, а она нас.
– То есть в игре испытывают людей? – Марина от возмущения даже подскочила. Хорошо, что лошадка и вправду была очень смирная и не сбросила неумелую всадницу.
– Ну да, проверяют, как нами управлять, как мы принимаем решения. Манипулируют, устраивают бунты и восстания. Ты же участвовала в восстании против барона Бумбера? Твой условный «отец» как раз взял власть. А кто-то теперь изучает всё это. И учится управлять нами.
– Блин… – только и сказала Марина.
К тому же её лошадь некстати споткнулась, и она чуть не вылетела из седла.
– Вот потому я и еду с тобой, – пояснил Андрей. – Хочу глянуть на испытателя, который не повинуется начальству.
– Думаешь, он взбунтовался, а они не могут им манипулировать? – мысль обожгла её. Ею-то сегодня манипулировали легко – тройная оплата – и хоть в пекло.
Но она же человек! Ей же надо жить, ипотеку выплачивать! Это же не манипуляция, а просто оплата? Или – тоже часть этого долбанного эксперимента?
Марина покосилась на Андрея, улыбающегося светло и открыто. Умный он был парень. И хороший, надёжный. Она бы с таким, наверное…
Да нет, нечего себя обманывать. Андрей плотно женат, у него близнецы-первоклассники, девочка и мальчик, жена-красотка… Это только ей достаются инфантилы и кошачьи воры…
Марина вздохнула и ткнула лошадь в бока пятками, чтобы та ускорила шаг.
За интересным разговором тягот дороги Марина почти не заметила.
Решили, что по возвращении в город, Андрей попробует перекупить раба, но не лично, а через другого человека.
– Найдём посредника, – пояснил Марине Андрей. – Легенду ему придумаем, зачем бы ему вдруг срочно понадобился именно этот раб. Он же вроде как беглый? Может, нянькой был при ребенке, или жена по наложнику скучает? Ну или вообще – это его раб! Узнал, не хочет суда, и предлагает по-тихому перекрыть расходы за покупку. Есть у меня в городе приятель, человек разнообразных талантов, – вот к нему и обратимся. Если не выйдет с покупкой, а придётся похищать, на возможного покупателя первое подозрение падёт, а этот не выдаст, скажет, что использовали вслепую, и настоящего покупателя он не знает. И хозяином не является, мол, дали маленькую толику денег и всё.
В городе Марина с Андреем разъехались: знакомить девушку со своим человеком Андрей не захотел.
Марина отправилась во дворец папаши, барона Эскобара, бросила поводья, подбежавшему слуге и поднялась в свои покои.
Ждать предстояло не меньше часа: пока Андрей поговорит с посредником, пока тот доедет до Аделаиды, пока будет уговаривать.
Потом – с рабом или без – Андрей вернётся к ней во дворец. Проголодается, наверное. Нужно бы заказать ужин с устрицами и красной икрой. А то он в своей общине, поди, одним подножным кормом питается, вон какой худой стал.
Заказав роскошный ужин, чтобы поразить Андрея, Марина решила, что успеет выйти в реал и поискать Рыжика.
Домой его отвезти, конечно, уже не получится, но можно будет запереть в каморке вахтёра, а потом сбегать в зоомагазин через дорогу и купить мохнатому негодяю еды и миску для водички.
Ах, нет. Поздно уже, наверное. Зоомагазин, кажется до семи. Придётся бежать