ответила Джильда.
– А когда мы сядем за стол? Я хочу есть.
– Не знаю, Карла. Спроси у мамы. Мне еще нужно доварить обед, поэтому будь хорошей девочкой, иди в гостиную.
Взяв свою соску, Карла, вместо того чтобы пойти в гостиную, направилась в туалет. Чмокнула соску и бросила ее в унитаз.
– Пока-пока! – крикнула она, потянув за цепочку сливного бачка.
Джильда, наблюдавшая за сценой со стороны, зашлась от хохота. Ее заливистый смех привлек внимание Адели, проходившей мимо кухни.
– Что тут у вас происходит?
– Ничего, синьора. Просто Карла отправила к праотцам свою любимую соску!
– В смысле? Что она с ней сделала?
– Спустила в унитаз!
Адель взяла девочку на руки и поцеловала.
– Ну вот, теперь ты стала большая. Пойдем расскажем об этом тете Маддалене.
– Маддалена, что с тобой? Тебя что-то беспокоит? – спросила Адель, увидев подругу, игравшую с маленькой Альдой. Гости только что встали из-за стола. Мужчины вышли в сад, чтобы выкурить по трубке, дети отправились в детскую, а Адель с Маддаленой и маленькой Альдой остались в гостиной. Маддалена, обожавшая малышку и говорившая, что та самый красивый и веселый ребенок на свете, воспользовалась случаем, чтобы подержать ее на руках.
– Я просто немного волнуюсь, – задумчиво отозвалась Маддалена.
– Да ты просто сама не своя!
Маддалена тяжело вздохнула и покорно кивнула. Она ничего не могла, да и не хотела скрывать от подруги. Ведь с той можно было поговорить обо всем. Адель никогда никого не осуждала, а ее советы всегда отличались здравым смыслом.
– Ты права. Это действительно так, – в конце концов признала Маддалена. Ее взгляд на мгновение задержался на балконной двери, выходившей в сад, за которой Федерико беседовал с Эдоардо.
Заметив этот взгляд, Адель поинтересовалась, не с мужем ли связана тревога Маддалены.
– Что ты! Нет-нет… – печально ответила та. – Дело не в нем.
– Значит, тебя беспокоит Клелия?
Маддалена кивнула.
– И в чем же дело? Тебя тревожит предстоящая свадьба?
– Моя дорогая Адель, ты слишком хорошо меня знаешь, – горько вздохнула Маддалена, баюкая задремавшую у нее на руках Альду.
– Мне казалось, ты рада, что Умберто наконец-то решился, – произнесла Адель.
– Я-то рада, вот только…
– Только что?
– Не знаю. Что-то в поведении Умберто меня беспокоит. Он стал другим. Более резким, несдержанным. Он уже не тот милый парень, которым был раньше. Естественно, Клелия взрослая и в состоянии принимать решения самостоятельно. Просто я не хочу, чтобы она попала под влияние отца. Этот молодой человек нравится Федерико. Я не хочу, чтобы моя дочь вышла замуж, лишь бы угодить отцу. Не знаю, как тебе это объяснить.
Адель некоторое время молчала, словно взвешивала сказанные подругой слова. Хотя она толком не знала Умберто, тот никогда ей не нравился. Впрочем, эта неприязнь была продиктована интуицией, а не рассудком. Поэтому, не будучи объективной, она не чувствовала себя вправе давать оценку либо совет, но оставить без внимания тревогу, читавшуюся во взгляде подруги, она тоже не могла.
– Клелия всегда может взять свои слова обратно, если раздумает выходить замуж, – произнесла она наконец.
Маддалена усмехнулась:
– Любая другая женщина на твоем месте сказала бы, что все мужчины суетятся и странно ведут себя перед свадьбой из-за страха потерять свободу, но ты – нет. Именно поэтому, хотя и не только поэтому, я так ценю нашу дружбу. Ты права, Клелия может передумать. Я вижу, что она тоже обеспокоена переменами в Умберто. Но Клелия только и делает, что твердит – может, чтобы убедить в этом саму себя? – что Умберто так ведет себя из-за приближающейся войны.
Пожав плечами, Адель прочистила горло:
– Возможно, так оно и есть. А ты что об этом думаешь?
– Я думаю, что нельзя узнать человека, если ты не живешь с ним под одной крышей… Они помолвлены уже давно, но их встречи тет-а-тет можно пересчитать на пальцах одной руки.
– Прости мою прямоту, но твоя дочь иногда бывает чересчур категорична.
– Ты права, ее строгость по поводу того, что можно делать, а что нельзя, плохо уживается с безудержным характером.
– Я понимаю, что ты имеешь в виду. И тут ты полностью права. В этом плане нам с тобой повезло – мы сразу поняли, что Эдоардо и Федерико наши половинки. Однако, если Клелия выбрала Умберто, у нее были на то свои причины, разве не так?
– В твоих словах, конечно, есть доля истины, вот только… – Маддалена остановилась на полуслове и вздохнула.
– Вот только что?
– Я никак не могу перестать думать об этом. Что-то тут не так.
– Ты – мать, а материнское сердце не обманешь! Послушай, Маддалена, в случае неприятностей ты всегда можешь рассчитывать на меня.
Маддалена кивнула.
3
Рим, сентябрь 1940 года
Имение Дзукки
Свадебное платье, сшитое Аделью Фенди, легко скользило по полу белоснежным облаком. О таком платье можно было только мечтать: элегантное, из шелкового шифона цвета слоновой кости, украшенное кружевом в тон, с треугольным вырезом и открытыми плечами. От талии кружевными воланами спускался шлейф, все застежки были обтянуты тканью. Какая жалость, что такое великолепие можно было надеть только в день свадьбы!
Прислуга подняла шлейф с пола, чтобы аккуратно сложить. Умберто Дзукки должен был прийти в спальню с минуты на минуту. После торжественной церемонии и фуршета в саду он остался в гостиной беседовать с друзьями. Фамильный особняк Умберто представлял собой старинную виллу около Рима в Парко-ди-Вейо, построенную в восемнадцатом веке. Перед зданием был разбит роскошный парк. Когда Умберто пару лет назад привозил Клелию знакомиться с матерью, она тотчас же влюбилась в это место. Прекрасная архитектура, роскошный парк, радушие синьоры, принявшей ее как родную дочь и распорядившейся, чтобы зажгли старинный камин для большего уюта, – все было превосходно или по крайней мере казалось таковым.
Несколько недель назад, впрочем, Умберто резко изменился, стал грубым и неприятным, каким прежде не был. Клелия думала, что его страшат предстоящая женитьба и то обстоятельство, что его как врача могут отправить на фронт. В июне Италия официально вступила в военный конфликт, и хотя Умберто был всего-навсего муниципальным медиком с вдовствующей матерью на иждивении и немедленный призыв на фронт ему не грозил, он все же попросил будущего тестя о ходатайстве. Федерико Белладонна заверил, что сделает все возможное, чтобы Умберто не призвали на фронт. Видимо, этого оказалось недостаточно, чтобы развеять все его страхи.
Садясь в теплую ванну, Клелия тяжело вздохнула. Она собиралась натереться ароматическими мазями перед первой брачной ночью. Ей было страшно. То, что она не рассталась с девственностью до свадьбы, уже не казалось ей благом. Она не знала, чего ожидать от первого раза – у всех ее замужних подруг остались весьма противоречивые впечатления.
Теплая вода благоухала розой. Клелия попыталась расслабиться в надежде, что ванна ее успокоит.
Выйдя из воды, она подождала, пока служанка обернет ее теплым льняным полотенцем.
– Вот так, синьора, – проговорила та, осторожно промакивая ее тело тканью.
– Спасибо, – робко улыбнувшись, пробормотала Клелия.
Затем она дала натереть