зло, исподлобья.
— Не говори глупостей. — ответила кормилица. — Никто не собирается тебя убивать. Ты — жена моего сына, будущая мать наследников. Ты нужна нашему роду. Следовательно, ты будешь жить. Однако твоё поведение требует корректировки. Этим и займёмся. Переодевайся!
— Слушайте, ну интереса ради, — опять вставила фразу Джилл, — а что не так-то? У нас с Виктором всё прекрасно. Он мной доволен. Что вы исправлять собрались-то? — ей хотелось узнать, что её ждёт.
— Мой дорогой сын ничего не видит из-за твоей красоты. Однако твоё поведение совершенно не соответствует поведению почтенной супруги. В тебе нет ни почтения, ни уважения, ни подчинения. Вот с последнего и начнём. Ты должна научиться слушаться. Смирение — главная добродетель женщины.
Веста умолкла и всем своим видом показала, что больше не произнесёт ни слова. Джилл прикинула расклад. И он явно не в её пользу. Несколько пар злобных глаз, уставившихся на неё, говорили о бесполезности всякого сопротивления.
Скрепя сердцем, Джилл переоделась в уродливое платье и повязала на голову светлую косынку — она тоже по дресс-коду полагалась.
Процессия с Вестой во главе и Джильдой в составе, спустилась вниз по длинным ходам. Потом вышли на улицу и остановились около дурно пахнущего сарая. Особое амбре оповещало, что здесь общественная уборная для работников подворья.
Джилл вся сжалась. Во-первых, здесь мороз, а она без пальто. Во-вторых, страшная догадка поразила её.
— Покажите ей здесь всё. — обратилась Веста к работникам. — И чтобы к вечеру, милочка, тут всё блестело. Иначе останешься на ночь в сарае.
Джилл вдруг резко перестало быть холодно. Догадка подтвердилась. Кровь закипела. Как бы ей не хотелось выжить, но если она сейчас подчинится, от подобного оскорбления она в век не отмоется. Её репутация госпожи никогда не восстановится. Подчиняться нет никакого смысла. А значит, можно оторваться. Хоть напоследок.
Джилл встала прямо напротив Весты и начала ей высказывать прямо в лицо:
— Ты старая тупая бабка. — говорила девушка громко, чтобы весь двор слышал. — Мозга совсем нет. Забыла, кто я? Так я тебе напомню. Виктор вернётся и прогонит тебя прочь! Жестокая старуха, не пожалевшая ради своих амбиций собственного сына!
После этих слов Джилл тут же получила пощёчину.
Бабка вся затряслась. На глазах её выступили слезы. Видать, Джилл задела за живое. За слишком живое и сокровенное.
— Увести. — почти шёпотом отдала Веста приказ своим людям.
Джильду тут же схватили под руки парни в капюшонах и потащили в сторону подземелья. Очень скоро девушка оказалась запертой в одной из камер замка.
Оставшись одна, госпожа огляделась. Суровые каменные стены. Две полки для сна с одной и с другой стороны. Наверх окно, огороженное решёткой. Решёткой!!! В такой дикий холод. С улицы в камеру даже снег попадал.
Джилл забралась на полку, подтянула к себе согнутые в коленях ноги и обхватила их руками. При такой температуре ей придётся несладко.
Она просидела так до вечера. Никто о ней не вспомнил и не пришёл. Даже кормить — не кормили. Всё бы ничего, но холод! Джилл совсем замёрзла и понятия не имела, как пережить ночь.
— Госпожа! — раздался тихий голос из-за двери камеры. — Госпожа, это мы! Вы здесь?
— Девочки, как вы меня нашли? — Джилл мигом поднялась и припала к двери. Голоса снаружи принадлежали её служанкам. — Как же я рада вас слышать! Как вы? Веста вам не навредила?
— Нет, она только отослала нас подальше. И строго-настрого наказала не приближаться к вам. Если она узнаёт, что мы здесь…
— Да не узнает она! — перебила подругу товарка. — Госпожа, не переживайте, мы подкупили стажу. Никто не узнает.
— Подкупили? То есть вы можете вытащить меня отсюда? — спросила Джилл.
— О, госпожа! — взмолились служанки. — Простите нас, никчемных. Но даже если вам удастся покинуть подземелье, вас сразу схватят. Повсюду в поместье люди Весты. Да что говорить! Все, кроме нас, подчиняются ей. Но если вы всё же хотите выйти… Госпожа, приказывайте! Мы всё для вас сделаем!
— Нет-нет, — отказалась хозяйка, — слишком рискованно. — Чтобы бежать, мне нужен аэроскейт, а он в моих покоях, в башне. Притащить сюда доску незаметно вы всё равно не сможете. Значит будем ждать. Мне обязательно нужно добраться до скейта. И ещё, девочки, очень вас прошу, берегите себя. Не нужно геройства.
— Но мы готовы на всё ради вас!
— Я знаю, — мягко отозвалась Джилл, — и я вам благодарна. Но ваша помощь мне ещё понадобится, а для этого вы не должны вызывать никаких подозрений у Весты. Поэтому, девочки, выполняйте всё, что она скажет. Мало того, начните поносить меня, ругать. Якобы я вас держала в страхе, мучила и всё такое…
— Но это неправда… Госпожа, вы очень хорошая!
— Спасибо, но сейчас главное заставить поверить Весту, что вы меня ненавидите. Что столько месяцев примерно служили мне лишь из страха. Послушайте. Веста обязательно должна в это поверить. Тогда и только тогда, вы сможете незаметно прийти мне на помощь, когда понадобитесь. Вы всё поняли?
— Да, госпожа, конечно, госпожа. Всё сделаем, госпожа. И ещё, примите от нас это. — в отверстии в двери куда обычно продвигают еду для заключённых, показалась бутылка. — Госпожа, возьмите. Это чистая брага. Она поможет вам продержаться холодной ночью.
— За брагу спасибо! — Джилл с удовольствием взяла бутылку. — Так у меня хоть какой-то шанс выжить появится. А теперь, мои хорошие, уходите. И помните, что я вам сказала. Никто не должен ничего заподозрить.
Служанки спешно удалились. Джилл снова осталась одна. Забравшись на полку, она откупорила бутылку и отпила глоток. Согревающая жидкость мигом разнеслась по венам. Стало немного теплее.
Но служанки оказались не единственными гостями в этот вечер. Поздно, уже почти ночью, дверь камеры заскрипела и с тусклой свечой в руках в помещение вошла Веста. Она поставила принесённое тусклое освящение на полку, противоположную той, на которой сидела Джилл. Убедившись, что тара закреплена хорошо и не упадёт, кормилица примостилась тут же.
— Свеча? — удивлённо посмотрела на гостью Джилл. — Веста, вы серьёзно? Нормального фонаря не нашлось?
— Для нашей беседы яркий свет не нужен. Вполне достаточно этого. А значит незачем тратить ресурсы.
Джилл спорить не стала. Доказывать, что обычный светильник никого не разорит, сочла бессмысленным.
— Что это у тебя? — кормилица заметила бутылку.
— Брага, — прямо ответила Джилл. — Кто-то кинул мне её через окно. Да, как видите, не все люди в поместье ненавидят меня. Есть ещё те, кто желал бы видеть госпожу живой после ночи в ледяной камере.
— Ты можешь считать что угодно, но у меня нет цели тебя убивать. Я хочу лишь сделать из тебя хорошую жену.