— Есть! Не всё так плохо! Я ещё не совсем пропащий хозяин!
Он пошёл в кабинет и вернулся с бутылкой французского коньяка.
— Ого! — Эва посмотрела на марку, повертела бутылку в руках, пока Ян доставал бокалы. — Это крепко для меня, дружок! Я никогда не пила коньяк!
Она развернула шоколадку.
— Без этой подмоги мне точно не справиться!
— Я тебя научу.
Ян примостился рядом с ней на стул и подвинул пузатый бокал, попутно посвящая в тонкости пития этой огненной жидкости.
Эва глотнула и закрыла глаза, чувствуя, как по горлу прошёл жар, пронизывая до кончиков пальцев. На языке остался горький привкус. Но приятный. Она потянула руку к горлу и Ян, заметив этот жест, сунул ей в рот кусочек шоколада.
— Вот так вкуснее! — мечтательно сказала она, улыбнулась и приподняв бровь, посмотрела на него.
Ян кивнул в сторону холодильника и серьёзно сказал:
— У тебя там ещё целый мешок. Я могу всю ночь тебя им кормить.
Он заправил ей за ухо прядку, выбившуюся из слабой косы, а ей хотелось потереться о его ладонь.
— Прекрати.
— Что «прекрати»?
— Сам знаешь что.
* * *
«Где её черти носят? Хоть бы телефон додумалась включить!»
Ян стоял у огромного окна, глядя в сгустившуюся темноту.
Злость и непонимание кружили голову и выводили из равновесия. Ему это не нравилось. Как и не нравилось то, что он испытывал. И отрицать это было бесполезно и ненужно. Она будоражила ему кровь, выводя на уровень, на котором он не мог играть по своим правилам. Вот и сейчас, задала тон, выключив телефон и даже не удосужившись сообщить, вернётся ли вообще ночевать домой. При этой мысли он вздохнул и стиснул зубы. Непривычно чувствовать себя в ловушке, но сейчас происходило именно так. Его гладко выстроенный упорядоченный мир рушился как карточный домик. Ян пытался успокоиться, взять себя в руки, но то и дело снова проверял время, сверяясь с часами.
В кабинете было темно, так же как и за окном. Только экран ноутбука светился, бросая голубые блики на стол, заваленный документами. Ян уже перестал делать вид, что работал, а не ждал её прихода. Цифры уже давно его не интересовали. Он не искал себе занятия, а просто торчал у окна в ожидании чего-нибудь. Например, света фар, подъехавшего такси, или пробирающейся к боковому входу маленькой тени. Или, шагающей по мощёной дорожке к главному входу фигуры.
Он пытался убедить себя, что действует из соображений её безопасности и хочет убедиться, что с ней всё в порядке. Беспокоится всего лишь потому, что она не добралась до дому засветло. Но это не действовало. Никакие доводы не могли объяснить, почему он взбесился, когда Симон неосмотрительно ляпнул что Эва убежала на свидание.
Какое мать её свидание?!
Обычное свидание, такое, как у тысяч девушек… с вином, поцелуями и занятиями любовью. При этой мысли кровь застучала висках. И он осознанно почувствовал, как вены на руках начали вздуваться, а руки медленно сжались в кулаки. Он никогда не задумывался, спит ли Изабелла с кем-то ещё, и что бы он сделал, если бы узнал об этом.
Что бы он сделал? Расстался бы?
Скорее всего. Но только, чтобы найти кого-то более чистоплотного в этом отношении. Сам он никогда не изменял женщинам, с которыми встречался. Зачем? Если можно закончить отношения и начать новые. Всему приходит конец. Такова жизнь…
Странно, но мысль о том, что Эва могла делить с кем-то постель приводила его в бешенство. Видение того, как кто-то касался её волос, целовал нежные чувственный губы, снимал…
Стоп! Вот этого не нужно! Совсем не нужно! Это невыносимо даже представить!
А ведь он ничего не знал о её личной жизни. Есть ли у неё парень, мужчина, жених?
Можно сойти с ума от этих вопросов без ответа.
Эва.
Ян получал удовольствие, даже произнося её имя. Никакое другое ей не подошло бы.
Эва.
Что она чувствовала? Интерес? Определённо.
Она забросала его вопросами, атакуя без предупреждения, когда они, наконец, восстановили мир. За несколько дней она перевернула его дом вверх дном и проникла в самые тайные уголки души. И он ей это позволил. Он был открыт, потому что не боялся её, боялся своих чувств к ней. Зависимость в любом виде претила, а зависимость от женщины — тем более. Даже от такой женщины, как Эва.
Другие воспринимали его как денежный мешок в красивой дорогой упаковке, обещающий чувственное наслаждение и благополучие в жизни, но не она. Её абсолютно это не интересовало. Не смущало его положение, и не приводили в трепет его миллионы.
Размышления не остудили его. Не успокоили. Не дали никаких новых ответов, кроме тех, которые он и так знал.
Ян порылся в стопке бумаг, решив, всё-таки, забить свою буйную голову чем-нибудь другим, а не размышлениями о красивой золотоволосой фурии, нежданно-негаданно поселившейся в его доме.
Нацепив очки, он прошёл через гостиную на кухню, по пути щёлкнув выключатель верхнего света над барной стойкой. Хотелось чего-то холодного, но Эва оставила минералку на столе, а пить тёплую воду просто убийство. Можно, конечно, кинуть пару кубиков льда, но уже не хотелось. Задумчиво постояв у открытого холодильника, он обрадовался, обнаружив апельсиновый сок. Правда, осталось его только на стакан. А больше и не надо. Закинув в стакан несколько кубиков льда, он вылил остатки сока и уселся на высокий стул. Через несколько минут он углубился в расчёты и перестал следить за жизнью вне дома.
Эва пробиралась в свою комнату, чувствуя себя школьницей, задержавшейся на первом свидании. Она хотела зайти тихо. Хотя вряд ли даже стук упавшего шкафа мог добраться до второго этажа, где находилась спальня Яна. Всё-таки она умудрилась в темноте перевернуть какую-то вазу, хотя не помнила, чтобы днём на этом месте что-то стояло. Ничего вроде не стояло. Минни снова перестановку делала, не иначе…
Луч света со стороны кухни пересекал гостиную яркой полосой. Она и подумать толком не успела, как ноги сами понесли её туда. С удивлением она обнаружила Яна, сидящим на высоком стуле с карандашом в руке, в компании своих любимых бумажек. В такое-то время!
Пузырьки выпитого игристого вина приятно волновали её светлую голову, заставляя чувствовать себя лёгкой и парящей.
Какой серьёзный! Надо бы его развлечь…
Ян услышал неясный шорох и приглушенное ругательство, сказанное хорошо знакомым женским голоском.
Явилась!
Сердце пропустило удар, а потом зачастило, застучав как отбойный молоток, когда она вплыла в комнату сверкающая и волнующая кровь в светлом коротком хлопковом платье прямого покроя, с квадратным низким вырезом.