Люмин ничего не ответила, лишь едва заметно кивнула головой в знак согласия. Люмин видела, что её учитель был чем-то обеспокоен, после выхода из дома астролога, но она не могла подобрать подходящих слов, чтобы спросить об этом. Для неё подобное было впервые: будто невидимый барьер мешает ей первой заговорить на эту тему.
Однако не успела она придумать выход из этой ситуации, как вокруг стало намного больше людей, вплоть до того, что она потеряла из виду Тарталью. Это не была толпа, как в Ли Юэ, она была менее густой, но из-за своего невысокого роста, у неё не было и шанса, чтобы увидеть среди других людей рыжую макушку. Внутри почему-то начинало нарастать неизвестное до сего момента чувство, заставляющее девушку нервно оглядываться по сторонам, в надежде, что она увидит перед собой столь знакомое лицо. В один из очередных поворотов, она действительно увидела перед собой лицо, но только не своего учителя, а неизвестного ей мужика.
— Девушка, а чего вы гуляете одна, в столь п-прекрасную ночь? — икнув, спросил мужик, продолжая заглядывать в испуганные золотые глаза. Он немного сгорбился, чтобы их лица находились на одном уровне, но Люмин отдала бы сейчас всё, чтобы он выпрямился и отошёл от неё на несколько километров. От него разило неприятным запахом, от которого чуть ли не разъедало глаза, и дело было вовсе не в одежде, хотя она тоже была не первой свежести.
— Я не одна. — на своё удивление Люмин ответила спокойно, но продолжала держать правую руку на готове, чтобы в случае чего, призвать к себе оружие. Её лицо ничего не выражало, но внутри скапливалась паника и ощущение отвращения к человеку напротив — ей хотелось, как можно быстрее скрыться в толпе. И это был один из лучших вариантов, ведь начинать вооружённую драку со странным жителем на главной улице Мондштата явно не лучшая идея.
— Не бойся меня, я всего л-лишь хочу познакомиться с такой красавицей. — опять икнув, произнёс мужик, обнажая свои зубы, а скорее их отсутствие. Люмин только сейчас вгляделась в его лицо, ибо до этого старалась смотреть куда угодно, лишь не на него: оно было всё обросшим, борода висела седыми клоками; большинство зубов отсутствовало, а те которые ещё остались были либо жёлтыми, либо тёмно-коричневыми; его глаза смотрели так, будто он хочет сожрать её на этом месте. Девушка ощутила, как её тело вздрогнуло от отвращения к человеку перед ней.
Не дождавшись никакого ответа, мужик хотел было протянуть свои руки, но его остановил вовремя подоспевший Чайльд. Его рука быстро легла на плечо Люмин, прижимая девушку к себе, спасая одновременно и её, и самого мужика. Никаких любезностей или насмешливых вопросов от Тартальи не прозвучало — единственным словом, которое прозвучало из его уст грозно и несколько пугающе, было: — Руки.
Мужик вздрогнул и отошёл на несколько шагов назад, сам удивляясь своей скорости в этот момент. Он хотел было уже что-то сказать в ответ, но увидев озлобленный взгляд голубых глаз, решил промолчать и по быстрому скрыться в толпе.
Ощутив тёплое прикосновение к своему обнажённому плечу, Люмин ощутила, как её внутренний вихрь начинал утихать. Несмотря на то, что она понимала, что в случае чего, сможет себя защитить, рядом с Тартальей она чувствовала себя в безопасности. Находясь ещё в небольшом шоке от случившегося, девушка обвила чужой торс своими руками и уткнула своё лицо в грудь Предвестника.
— Почему ты его не… а? — Тарталья хотел было отчитать свою ученицу, но ощутив, как его рубашка становится мокрой, быстро остановился. Мужчина не понимал, действительно ли Люмин сейчас плачет, либо ему это кажется? Да он убедился в том, что у неё на самом деле есть эмоции, но чтобы она позволила им вылиться, в прямом смысле слова… Чайльд стоял в ступоре, не зная, что ему сделать или сказать.
В то время Люмин лишь крепче прижималась к худощавому телу Предвестника, позволяя себе плакать, почти что, в его плечо. Мужская рука легла на её голову и начала нерешительно гладить по волосам. Ему никогда не приходилось никого успокаивать, даже младших братьев и сестёр. Но и девушка не плакала громко, навзрыд, наоборот, он её даже не слышал, лишь ощущал, как ткань промокает всё сильнее, и как тело слегка подрагивает в его руках. Возможно поэтому он решил, что ей нужно дать время выплеснуть всё то, что у неё накопилось, а не пытаться как-либо успокоить. Тарталья лишь поглаживал её по голове и по спине, пытаясь оказать свою поддержку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я… испугалась, да? — спрашивая то ли Чайльда, то ли саму себя, пробормотала Люмин, слегка отстранившись от промокшей рубашки. Её лицо немного опухло, глаза и нос покраснели, а губы слегка подрагивали. На щёках ещё было видно скатывающиеся слёзы, которые мужчина быстро вытер своим большим пальцем. — Да, я действительно боюсь. — сама ответила девушка.
Тарталья подумал, что она имеет ввиду пьяного мужика, но Люмин говорила совсем не о нём. Подняв голову, она внимательно смотрела на лицо своего учителя, будто бы изучала каждую его деталь. Ей было странно это признать, но она начинала понимать, что Чайльд ей становится таким же близким человеком, как и Итэр. Возможно потому что он всегда рядом и готов оказать ей любую помощь или потому что их теперь связывает слишком многое. Или дело в этих «красных нитях» судьбы? Как бы то ни было, сейчас Люмин точно поняла, что не хочет его смерти. Она и не хотела её, но выйдя из дома Моны, девушка думала о том, что это не её проблема: да, Тарталья их учитель, но даже с тем, что она может ему как-то помочь, она не обязана этого делать. После того, как она узнала, что из другого мира, Люмин не хотела, чтобы её, что-то связывало с этим миром, кроме Итэра.
Но кажется, что её желанию не суждено сбыться, ведь именно сейчас в её голове отчётливо билась мысль о том, что она боится его потерять. Во второй раз в жизни она испытала на себе страх за кого-то.
— Тут не далеко находится таверна «Кошкин хвост», у них должны быть свободные комнаты. — начал Тарталья, видя, что его спутница уже успокоилась и смотрела на него в ожидании. — Я возьму тебя под локоть, чтобы ты больше не теряла меня.
Это не был вопрос, а скорее твёрдое утверждение. Ведь когда Тарталья понял, что Люмин отстала от него, он испугался за неё. Не говоря уже о том, когда увидел, как грязный мужик пытается дотронуться до неё: там вместо испуга пришла самая настоящая ревность, которую мужчина не хотел признавать в себе.
Мондштат казался для девушки небольшим, но когда они буквально через несколько метров свернули в одно из зданий, Люмин лишь убедилась в своих доводах. На первом этаже был бар, в котором сидели пьяные мужики, напоминающие того, который подошёл к Люмин на улице. Внутри пахло еловым деревом, но этот запах заглушался на фоне алкогольных напитков. Само помещение было небольшим, или так казалось, потому что всё место занимали столики и барная стойка, возле которой околачивались алкаши. Деревянные полы, как и потолки, не выглядели надёжно: при каждом шаге был слышен скрип досок, также, как и было слышно скрип сверху, если там кто-то проходил. Бард, стоявший слева от двери, выглядел неважно, под его правым глазом виднелся свежий фингал, а на некоторых пальцах можно было увидеть бинты. Некоторые из прикосновений к струнам лиры сопровождались тихим шипением молодого парня.
Смотря на это всё, девушка понимала, что её желание уйти из Мондштата прямо сейчас становится всё сильнее.
Однако даже внутри здания Чайльд не выпускал её руку из своей, заставляя её идти вместе с ним к барной стойке, за которым стояла маленькая девочка на табуретке, напоминающая кошку из-за своих ушек и хвоста.
— Есть свободные комнаты? — спросил Тарталья, остановившись позади выпивающих мужиков. Внешность барменши была нестандартной, не говоря уже о том, что она выглядела лет на тринадцать: её светло-розовые волосы были подстрижены под каре, небесно-голубые глаза смотрели с некой ненавистью ко всему и ко всем в этом заведении, а про хвост и ушки даже говорить нечего, просто отличительная черта.