Когда наконец веревки были разрезаны речные жители в плотную приблизились к людям. Перун опрометью метнулся от реки, туда где полыхал полуночный костёр. За спиной послышались тихие стоны вперемешку с хрустом и чавканьем. Жабоголовые набрасывались на добычу вгрызаясь в тело острыми игольчатыми клыками. Даже добежав до частокола он слышал, как в безобразных пастях рвётся плоть и трещат кости.
Пробежав у стены. Вдоль землянок стараясь быть незамеченным парень понял, что его старания напрасны. Весь разбойничий лагерь, включая отъявленных закалённых в бою рубак, включая атамана, обмерли на месте. Не в силах двинуться, люди внимали чарующему пению. Готовы были принять любую участь, уготовленную им.
Никто даже не повел в его сторону и глазом. Когда он подбежал к яме пленников. На дне всё также сидели братья мельники и семья кузнеца. Сидели без движимо, а тем временем пение эхом разносилось по стенам ямы.
— Где же эта хренова лестница! — В душе ругаясь и сквернословя метался Перун.
Когда заметил то, что он искал у одной из землянок. Добротная, сбитая из брёвен и брусков лестница оказалось чересчур тяжела. На лбу вздулись жилы, а тело тупо взвыло, когда потянул её волоком по земле в сторону ямы. Прилагая нечеловеческие усилия, опустил лестницу в яму и бросил беглый взгляд на поляну.
Сутулые уродливые тени пробирались к людям внутрь лагеря, прячась меж стволов деревьев. Тем временем жабье пение не смолкало. Даже, казалось бы, наоборот усилилось. Спустившись в яму ухватил обомлевшего Братислава за плечи и с силой затряс. Это не привело к ожидаемому результату. Тогда он нанес хлесткий удар по лицу. Пощёчина пришлась как нельзя кстати. Пробудившийся будто ото сна Братислав, оттолкнул товарища и бросился к брату. Хлеща того по лицу и громко бранясь.
Перун поспешил наверх. Нужно было поспеть спасти волхва. Ступени быстро вывели его наружу, когда голова с разбега уткнулась во что — то мокрое и холодное. В страхе отпрянул. Прямо перед ним, возвышаясь на две головы стоял жабоголовый урод. Тварь лишь успела оскалить полную зубами пасть. С перепугу влепил жабе слева. Удар пришелся в нижнюю часть чешуйчатой башки. Под костяшками кулака громко хрустнуло.
Жабоголовый медленно повалился на спину будто мешок дерьма. Сжимая лапой вырванную по живому челюсть. Ночь прорвал жалобный, булькающий крик, преисполненный боли и ужаса. Сладкоголосая песнь на миг прервалась, а вместе с тем начали приходить в себя и стоящие у костра разбойники.
— Братцы! — Послышался чей-то надсадный крик, но тут — же захлебнулся.
Похватав горящие поленья из костра самые опытные и бесстрашные, разбойники принялись колотить незваных гостей. В то время как основная часть лагеря бросилась в рассыпную. Речные твари, успевшие подойти так близко, немедля набросились на людей. Рвя и терзая своими когтистыми лапами незащищённую плоть.
Пригнувшись и озираясь по сторонам, хлопец бросился к жилищу атамана. Жабоголовые занятые трапезой не обращали внимания на бегущего меж сосен человека. У распахнутого полога шатра ссутулилось склизкое тело. Будто в раздумьях входить или не входить.
Не сбавляя ходу двинул жабоголового ступнёй в спину, под ногами захрустело и омерзительно зачавкало.
Костёр с подвешенным над ним казаном скупо освещал жильё атамана. Подрагивающие языки пламени оставляли на стенах пугающие тени. Светозар всё также был прикован в углу, кроме них двоих никого на первый взгляд в шатре не оказалось. Конечно за исключением шипящей и извивающейся будто угорь твари на ковре. Стоило только ему обернуться как водяная тварь выскочила из шатра и скрылась в ночи.
За троном атамана была какая-то возня. Гремела посуда, громко шелестели монеты.
Парень обогнул печь, прихватив лежащий рядом массивный металлический штырь, с загнутым концом. Заслышав приближающиеся шаги из-за трона вышел однорукий. Облачённый в кожаную броню, и настоящий кованый шлем. Атаман сжимал в руке широкий топор на длинной рукояти. Для боя, с которым простому человеку понадобилось бы две руки.
— Живой значит. — Проворчал атаман, созерцая гостя из-под нахмуренных бровей. — Ну ничего! Это поправимо.
Перехватив рукоять топора поудобнее однорукий пошёл махать стремительно и расчетливо, оттесняя соперника к стене. Пару раз топорище проносилось подле самой головы. Иногда ему удавалось принимать тяжелые удары на стальной прут. И тогда шатер наполнялся звоном стали.
Поединок, который должен был окончиться быстро и зрелищно под затянулся. А вместе с тем всё более зверел Колояр. В очередной раз отколов кусок лезвия об прут атаман взревел от злости и сделал опрометчивый размашистый выпад. Перехватив инициативу, юнец сместился с траектории удара. А когда Колояр повалился вперёд, нанёс дробящий удар по сжимающим рукоять пальцам.
Атаман взвыл от боли и злости. Выронил топор, и отпрянул в сторону прижимая к груди искалеченную кисть. Колояр метнулся к выходу, Перун поспешил ему на перерез. Как вдруг неудачно запнулся об складку ковра.
Когда вскочил на ноги от однорукого уже и след простыл. Бросив погнутую кочергу, найдёныш кинулся к лежащему у дальней стены волхву.
Светозар с жутко разбитым лицом и синюшным телом по-прежнему был без чувств. Дыхание с хрипом вырывалось из побитой груди, будто одно из переломанных ребер повредило лёгкое.
— Я сейчас! — Гремя пудовым замком воскликнул юноша. — Ты только не умирай, где этот бесов ключ?!
Он бросился в сторону трона разбойника в надежде найти там то что искал. Вбежав по ступеням и обогнув стул, увидел кучу золотых монет, вперемешку с драгоценными камнями. Рядом был одернутый край ковра, под которым были прикопаны два громоздких сундука доверху забитых награбленным добром. Тут же взгляд приковал к себе лежащий поверх шёлка и злата меч в ножнах.
— Нашлась пропажа. Где же ключ?
Внезапно шатер наполнился запахом гнили и ила. Вовнутрь ринуло не меньше пяти жабоголовых. Последним неспешно вошёл тот самый, с большим красным гребнем. Перепрыгнув через стул, юноша оказался подле старика. Сжимая в руках обнаженный меч, принял боевую стойку.
Речные жители жутко шипя и скаля свои огромные пасти, пошли обступать его с боков. И уже когда они вот-вот должны были наброситься на человека послышался уставший старческий голос:
— Меч! Перун, отдай им меч! Это их святыня.
Жабоголовый с гребнем тихо шикнул, и его воины отступили прочь. Перун всё также в нерешимости топтался на месте с клинком в