недалеко.
— Ну вот и ладушки, — хлопнула ладонями первая. — Ты ее корми давай, будет отказываться, насильно, хорошо?
— Хорошо, — сказал Иван, все это время стоявший в стороне и не спускавший глаз с Алены.
Фельдшеры собрали свои вещи и вышли, оставив короткий лист с назначениями. Администратор облегченно вздохнула и убежала обратно в зал, переглянувшись с Иваном, который утвердительно кивнул.
Он взял стул и сел рядом. Алена смущалась от его взгляда, внимательного и тревожного, искавшего в ее глазах виденные им ранее искорки нездорового блеска. Он грел ее холодную руку в своих ладонях и молчал.
— Где ты живешь? — спросил ее Иван через час.
— Тут недалеко, я сама…
— Нет, сама ты не дойдешь, — отрезал он.
— Я покажу, ладно? — она боялась назвать свой адрес, пугаясь его молчания, строгого взгляда серых глаз и грубоватой нежности его рук, с твердыми небольшими ладонями, стискивавшие ее две тоненькие ладошки. Ей это нравилось, и она его боялась, чувствуя подавляющее превосходство его воли.
Иван, проявив неожиданную галантность, помог ей одеться, крепко ведя ее под локоть к выходу из магазина.
— Молодой человек! Постойте! — окликнула его кассирша, срываясь со своего места. В ее руках был набитый белый пакет с продуктами.
— Вы забыли свои покупки, держите.
— Большое спасибо, я совсем забыл про них, — его голос звучал обстоятельно и слегка с хрипотцой, Алене он понравился, но в голове росли сомнения, вскормленные бесчисленными телеистериками и наставлениями матери, вот сейчас ее увезут неизвестно куда и будут делать неизвестно что, но у нее не было сил сопротивляться.
Он подвел ее к красивому, отливавшему багровой краснотой, кроссоверу и помог сесть. Побросав покупки назад, он выехал с парковки, медленно двигаясь по односторонней улице к светофору.
— Какой адрес?
— Сейчас налево, — выдохнула Алена, чувствуя себя неудобно от своей подозрительности.
Иван пожал плечами, не торопясь, двинулся под левую стрелку. На третьем повороте Алена занервничала, и он, не дожидаясь ее ответа свернул с главной дороги. Минут десять они блуждали по узким дворам, уставленным множеством машин, стоявших друг на друге. Алена не могла точно сказать, как вернее проехать к ее дому, так как знала только пеший проход, плохо ассоциируя его с подъездными дорогами.
— Вот, приехали, — Алена порывалась выйти из машины, но двери были заблокированы.
— Не спеши, я сейчас припаркуюсь, — Иван нашел свободное неудобное место около мусорки с огромным сугробом, и заехал на него, машина встала под углом, задрав капот.
Ничего не говоря, Иван вышел из машины и помог Алене спуститься со снежного настила. Пока она поправляла куртку и копалась в сумке, он забрал с собой оба пакета и уверенно повел ее к подъезду старой пятиэтажки.
— Другой, — Алена тихо улыбалась его уверенности, мягко уводя к соседнему подъезду.
Открытая входная дверь выпустила наружу застойные запахи невкусной еды и простого быта. Квартира находилась на последнем этаже, Алена попыталась было спровадить настойчивого кавалера, но его лицо не выражало ни тени сомнения в непоколебимой уверенности проконтролировать все до конца.
— Я снимаю комнату, — начала извиняться Алена, вводя его в свое царство давно не видевшей ремонта стандартной хрущевки, запаха старых хозяйских вещей с легкими оттенками недорогой женской косметики.
— Спасибо большое, Иван, — Алена испытующе посмотрела ему в глаза, смутив его уверенный вид. Она это заметила и самодовольно улыбнулась.
— Пошли на кухню, — он поставил пакеты на пол и стал раздеваться.
— Уже поздно, да и мы с тобой не знакомы, — начала Алена, но он только хмыкнул в ответ.
— Мне сказано было тебя покормить.
— А ты всегда делаешь то, что тебе говорят другие?
— Да, если это совпадает с моими интересами, — он поднял пакеты и по-хозяйски ушел на кухню.
Алена некоторое время стояла на месте, приоткрыв рот от возмущения, но в глубине души она была довольна его напором.
Вскоре на кухне загремели кастрюли, и зашумела вода. Алена бесшумно скользнула на кухню, застав Ивана в ее маленьком фартуке, чудом налезшим на него, на плите уже стояла кастрюля с водой, в которой через мгновение оказалась куриная грудка. Иван занял собой все пространство маленькой кухни, бесцеремонно осматривая шкафчики и Ловко орудуя ножом. Алена некоторое время смотрела на него сзади, не вдаваясь в подробности его действий, а потом удалилась в комнату переодеваться.
— А если мне завтра на работу? — спросила она, вернувшись переодетой в трикотажный домашний костюм.
— А тебе завтра на работу? — спросил он, бросив взгляд на нее, высокую, худую, и кажущуюся от этого еще выше.
— Нет, — честно ответила она.
— Тогда не вижу проблемы.
— А тебе не кажется, что ты нагловатый тип?
— Нет, не кажется. Я действительно наглый тип.
— Хо, вот это да! Первый раз такого встречаю, — Алена потерла свой тонкий нос, чувствуя уже начинавшие набирать ароматы бульона. — И чем же ты меня кормить собираешься?
— Тем, что приготовлю. Мы не в ресторане.
— А может я хочу как в ресторане? — она с удовольствием жевала бутерброд с выбранной ею грудинкой и листом салата.
— Вот когда пойдем в ресторан, тогда и будешь выбирать, — практически без эмоций ответил он.
— А с чего ты решил, что я пойду с тобой в ресторан? Может у меня есть парень или муж?
— Или муж, — повторил он. — Не убедительно.
— Да, согласна, — согласилась Алена. — Ну а я тебе зачем, такая чахоточная?
— А что разве уже жениться обещал? Не торопи события, мы с тобой пока только ужинать собираемся.
— А ты зануда. Да?
— Скорее всего, меня это мало заботит.
— А у тебя есть жена, дети? — Алена вложила в свой голос максимальное количество издевки, на которое была сейчас способна.
— Нет.
— И все? Больше ничего не скажешь?
— Больше ничего.
Алена вздохнула, пристыдив себя за этот наезд на странного, совсем не похожего на ее знакомых, но простого и доброго человека, молчаливого, слегка грубоватого в своих речах. Она с тоской посмотрела на висевший на стене квартальный календарь с ее работы, на следующей неделе ей платить за комнату, а зарплату опять задерживают, снова придется унижаться перед этой жадной старухой. Погруженная в эти мысли, она жевала третий бутерброд, наблюдая, как он хозяйничает на ее кухне, получивший, наконец, власть разум требовал от нее заканчивать с этой бездумной экономией, так можно и под поезд упасть. Придется в этом месяце перевести домой только половину.
У нее потяжелело на душе от этой мысли, запутавшись в собственном вранье, она не знала, как это теперь всё объяснить родным, не знавшим о ее реальной ситуации, и рассказывавшим всем друзьям, как их дочка успешно закончила институт и теперь работает на