— Капитан! Старт ракеты с объекта!
Арктурус почесал щёку. Одиночная ракета не могла навредить оборонительному ордеру трёх кораблей, но расслабляться не стоило.
— Когда войдёт в зону устойчивого поражения — сбейте!
— Не можем зафиксировать на сенсорах!
Капитан вздрогнул.
— Разверните дополнительные сенсоры! Увеличить напряжение на щитах!
«Харон» не был боевым кораблём, его защита состояла из устаревших непроницаемых энергетических экранов. Они отлично держали удары, но вести огонь из-под них не представлялось возможным. Поэтому ПРО обеспечивали корветы.
— Расправить гравитационный парус, сектор тридцать градусов, прямо по курсу! Мощность — ноль один от номинала!
Арктурус отдавал приказы, экипаж на мостике исполнял их, а корабль отзывался на мысли и эмоции капитана. Мог ли Вил управлять «Хароном» один? Нет, не мог. Автоматизация космических кораблей до подобного уровня запрещалась под страхом смертной казни. Линкоры с полноценными личностями и заполненными артиллерийскими казематами — ужас любого пустотника и планетника. Технологические карантины на месте прошедших крупных сражений вводили не просто так.
Поэтому живой экипаж, усиленный электроникой и кибернетикой, демонстрировал выучку и слаженность работы. С каждой утекавшей секундой приближалось мгновение страшной развязки. «Лёгкой» противокорабельная ракета считалась из-за ограниченного радиуса активного маневрирования. В боеголовке же мог быть спрятан и ирумный заряд повышенной мощности, и гамма-лазер взрывной накачки, и что-то менее стандартное и более убойное.
— Сенсоры молчат!
— Пал-один маневрирует! Ведёт огонь!
— Почему мы не видим ничего на сенсорах? Нарушился обмен информацией? — Арктурус метнул тяжёлый взгляд в оператора, но тот его не заметил.
— Отметка не вражеская!
Повинуясь команде оператора, огромный голографический шар расцвёл дополнительными значками. Пал-один бил по слабому маяку, приближавшемуся к нему от руины.
— Есть поражение!
Отметка маяка сменилась на обозначение мощного взрыва, рядом с ней побежали расчётные числа мощности. Арктурус дёрнул кадыком: этой ракеты, которую как-то пометили его люди, хватило бы «Харону» с лихвой.
— Пал-один, «Харону», — потребовал Арктурус.
— В канале, — немедленно отозвались хриплым басом динамики капитанского ложемента.
— Что у вас там происходит? Почему нет оперативного обновления обстановки от ваших сенсоров?
— Отвали, «Харон». Я о войне забыл больше, чем ты в принципе знал. Сиди на заднице ровно, не отсвечивай. У меня есть задача тебя охранять, я тебя охраняю. Если мне потребуются действия от тебя и твоей лоханки, я тебя извещу дополнительно. Пал-один закончил.
Связь прервалась, а капитан Вил медленно багровел.
— С-с-с#ка… — наконец прошипел он, выдыхая сквозь зубы.
Капитан первого Палаха имел право говорить с Арктурусом подобным образом, по простой и уже озвученной причине: Вил не имел над ним никакой власти. Задача охранять — есть, причин для подчинения — нет. Тяжёлые корветы Палах были рабочим телом военных сил корпорации, своевременно обслуживались и модернизировались, критически близко приближаясь к понятию «привилегированность».
— Ситуацию с группами высадки на мой монитор! — внезапно рявкнул Арктурус.
Операторы чуть сжались в своих ложементах, а через мгновение капитан уже забыл о них. Стартовавшая ракета пока что была первой и единственной, обнаруженной на объекте. Остальные партии сталкивались с ловушками, завалами, старыми мумиями, не очень старыми турелями, но такого богатства не встречалось никому. Даже хитрые сенсоры Железного Хора не фиксировали чего-то абсолютно подозрительного. Потери ещё оставались на приемлемом уровне, а безвозвратных набралось всего десяток. Первый медицинский транспорт уже выдвинулся к объекту по условно безопасному коридору.
Урсула Гарто молчала. Центральный офис поглотил отчёт по квантовой связи, прикрылся отпиской: «Продолжайте выполнение задачи» и замолчал. Процедура ответа могла затянуться на сутки, даже двое. Бюрократия — слово, способное объяснить любую глупость.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Сообщение от Рубера.
— На мой экран! — рыкнул капитан.
— Арктурус, я считаю, что мы расчистили сектор подхода. Нам нужен ещё час, чтобы подтвердить отсутствие сюрпризов, но потом появится возможность начать операцию по переработке.
Капитан Вил не торопился с ответом. Как разумный человек он понимал всю необходимость поспешной ретирады, но как корпоративный функционер не мог не отметить потерю дохода, за что его распнут, возможно, буквально. Немедленного решения не требовалось, поэтому он ответил обтекаемо:
— Через час обсудим это повторно. Продолжайте поиск.
***
— Барти, ты знаешь, люди излишне подвержены стереотипам…
— Вам виднее, господин, — отозвался хромированный дроид-бармен. В белоснежном антураже капитанского мостика он смотрелся весьма органично.
— Вот, например: все почему-то уверены, что у меня есть некие отклонения, — капитан откинулся в массивном ложементе, напоминавшем настоящий трон, и взмахнул длинной коктейльной ложечкой. — Я думаю это из-за того, что я собираю ложки. Не ножи, не черепа. Ложки. И что в этом такого?
— Для капитана с вашей репутацией это всего лишь необычно, господин. Не более, — подобострастно ответил дроид и протянул хозяину пузатый бокал, наполненный оранжевой ноздреватой массой.
— Вот-вот, — он принял бокал и неторопливо зачерпнул из него ложечкой. — Они трахают то, что не предназначено для этого, колят то, чего колоть не стоит, пьют яд и кичатся его стоимостью, а отклонения у меня. Это несправедливо!
На несколько секунд мужчина замолчал, смакуя ложечку охлаждённого мусса из глубоководных моллюсков с одной заштатной планеты. Стакан их сладковатой плоти, содержавшей в себе всё необходимое, чтобы оказывать легкий регенерационный и омолаживающий эффект, стоил как летающий кар премиального класса. Капитан Тадеуш Итар предпочитал лакомиться ими после обеда.
— Почему я не могу быть ценителем десертов? Слышишь, падаль, я к тебе обращаюсь! — Тадеуш облизал ложку.
В изогнутой поверхности столового прибора его худое, вытянутое лицо смотрелось гротескно, а светлые короткие волосы сливались в пятно. Отражение растянуло губы в жуткой пародии на улыбку, а затем исчезло, когда Тадеуш метнул ложку в стоявшего на коленях пленника.
Того передёрнуло всем телом, когда снаряд до середины черпала вонзился в бедро рядом с другими предметами из коллекции капитана. Сквозь массивный кляп донеслось едва различимое мычание. Дроиды, удерживающие тело от падения, лишь бездумно проводили взглядом тонкий кусок металла.
— Собеседник ты отвратительный, — Барти подал хозяину новую ложечку, и Тадеуш вернулся к десерту. — Чтобы ты понимал, почему я вырезал твой несчастный экипаж, поясню. Ничего личного. Вам говорили, что не надо оказывать транспортные услуги планетам под эмбарго? Экономическая блокада — слышал про такое? Не слышал? Ну, незнание закона не освобождает от ответственности. Так вот, вам говорили. И вашей маленькой конторке прозрачно намекали, чем это закончится. Полюбуйся на результат.
Тадеуш любил толкать речи перед последним выжившим. Что ему может сделать это избитое, израненное мясо, закованное в кандалы, под присмотром двух боевых дроидов? Ничего. Поэтому пусть слушает восхитительный баритон Тадеуша Итара, капитана «Гедониста».
— Что ж, как говорится, ложечки нашлись, осадочек остался. Подумай об этой народной мудрости, пока покоряешь космос.
Капитан махнул рукой — и пленника уволокли. Дроиды извлекут из него все двенадцать ложечек, а потом выкинут несчастного за борт. Тадеуш не понимал этих людей. Контрабанда выгодна, но корпорация безжалостно резала всех, кто считал себя самыми умными и решал игнорировать её мнение. Как они надеялись убежать или отбиться от его штурмового фрегата? Загадка.
— Барти, плесни мне водички.
Пока дроид возился с бутылками, на виртуальный экран перед глазами капитана вышло сообщение.