Тесная дружба с американским посланником Джефферсоном много способствовала этому. Кондорсе разделял мнение Джефферсона, что главной основой всех законов должны служить естественные права человека. Эти права состоят в свободе личности и ее безопасности, в свободе собственности и ее безопасности, в равенстве – не в смысле поголовной одинаковости образования и состояния, а в смысле отсутствия всякого различия перед законом. И в политике, как и в политической экономии, Кондорсе является сторонником землевладения, врагом привилегий и допускает только налоги, пропорциональные чистому доходу, обнаруживая во всем редкую последовательность и цельность миросозерцания. Мысли свои, относящиеся к этим предметам, он излагал в виде научных трактатов или высказывал в форме памфлетов, отличавшихся изысканным остроумием.
Главные заслуги Кондорсе относятся к области социологии, истинной философии истории, которой он положил начало. В этом отношении он, можно сказать, не имел предшественников. Огюст Конт, творец положительной философии, говорит: «Со времен Монтескье единственный успех социологии связан с именем знаменитого и несчастного Кондорсе. В его трактате впервые научно сформулирована идея поступательного движения человечества. До Кондорсе существовала теория, уподобляющая историю человечества жизни одного лица и сравнивающая различные периоды истории с возрастом младенчества, возмужалости и старости. Такой взгляд оказал вредное влияние: жизнь отдельных народов казалась оконченной, и думали, что если такая пора для нации наступила, то ничто не может спасти ее; кроме того, история представлялась каким-то фатальным круговоротом, что влияло удручающим образом на энергию человека». Упомянутая теория принадлежала Вико; она имела за себя кажущуюся правдоподобность; в доказательство ее обыкновенно приводили сравнение классического древнего мира с феодальной анархией Средних веков. Эти взгляды повлекли за собой мнение, что человек, отдаляясь от своего «естественного состояния», утрачивает право личной свободы и равенства и, одним словом, идет назад. Кондорсе же строго доказывает полную несостоятельность этого неутешительного мнения. В то же время Кондорсе не закрывает глаза на печальные факты – он признает существование таких эпох, в которые человечество отступало назад или уклонялось от истинного пути. «Прогресс человеческого разума, – говорит он, – не всегда идет рука об руку со стремлением людей к добродетели и к общему благу. Этим объясняется, почему в Средние века – эпоху полного упадка знаний – могла совершиться замена рабства крепостным правом». В то же время он утверждает, что не успех знаний, а упадок их влечет за собой развитие пороков. Разъяснение этих кажущихся противоречий составляет одно из главных достоинств труда Кондорсе.
Если мы сравним сочинения Огюста Конта с трудами Кондорсе, то увидим, что все преимущества первых обусловливаются только временем, то есть прогрессом других наук, которые тесно связаны с социологией. Во время Кондорсе эти науки находились далеко не в таком состоянии, в каком находятся теперь. И весьма вероятно, что только это помешало Кондорсе сделаться творцом положительной философии.
Взгляды Кондорсе, о которых мы говорили, высказаны им в сочинении «Картина прогресса человеческого разума», которое было написано, как мы знаем, в самых тягостных условиях. В предисловии своем к этому сочинению автор говорит:
«Я должен ограничиться общими чертами, характеризующими различные эпохи, через которые роду человеческому надлежало пройти; эпохи, свидетельствующие о прогрессе и регрессе, раскрывают перед нами их причины и следствия.
Я нисколько не намереваюсь здесь дать всеобщую историю наук, искусств и философии, но хочу представить только часть этой истории, могущую помочь охватить тот путь, которым пришли люди от первого понятия о нумерации к дифференциальному исчислению, от простейших часов – к самым совершенным механизмам, от первых двух-трех правил мудрости – к философской системе Локка, Смита и других мыслителей.
Я также уклонился бы в другую сторону, если бы вздумал дать полную теорию развития человеческих способностей, если бы я задался целью изложить в подробностях даже проявления человеческого ума, природу наших нравственных чувств, подвести под какую-нибудь систему социальную науку, изложить правила, лежащие в основе искусств.
В мой план не входит вообще история человека, я хотел показать только, как с течением времени человек мало-помалу обогатил свой ум новыми истинами, усовершенствовал и расширил свои силы, научился их лучше употреблять для своего собственного благосостояния и для пользы общественной».
Одним словом, Кондорсе стремился только доказать, что род человеческий способен к беспредельному совершенствованию.
«Наши надежды, – говорит Кондорсе, – относительно будущего человечества сводятся к трем главным пунктам: к уничтожению неравенства между нациями, к упрочению равенства между людьми, составляющими один народ; наконец, к истинному усовершенствованию самого человека». Отвечая на эти вопросы, Кондорсе доказывает, что умственное развитие в конце концов должно привести к нравственному усовершенствованию. Если мы встречаем противоречия этому в истории, то они объясняются тем, что мы ограничиваемся чересчур короткими промежутками времени, в которые умственное и нравственное развитие не могут находиться на одном уровне. Что касается умственного развития, то оно вполне обеспечено: в наших руках находится воспитание подрастающего поколения, которому мы передаем не только запас приобретенных человечеством знаний, но также и усовершенствованные методы для приобретения новых.
Одним из могущественных средств для распространения знаний могло бы служить, по мнению Кондорсе, введение всемирного языка.
Под последним он разумеет такой язык, который выражает с помощью знаков простые и сложные идеи, отношения между ними и логические операции, свойственные каждой отдельной науке или искусству. Таким образом, все люди, изучившие эти знаки, способы их комбинаций и законы их образования, в состоянии будут понять написанное на этом языке и выразить с большой легкостью на своем собственном. Такой язык будет служить для выражения теоретических взглядов, относящихся к какой-нибудь науке, для изложения правил искусства, для сообщения нового опыта или наблюдения. Новый всемирный язык будут изучать вместе и неразрывно с данной наукой. Итак, естественным всемирным языком может быть только отвлеченный язык знаков, а никак не язык звуков, который всегда заключает в себе много индивидуального и психологического или является чем-то искусственным, а потому плохо прививается; язык знаков также вполне отвечает общечеловеческим логическим процессам. Но препятствием к введению такого языка служит недостаточная ясность и выработанность понятий, лежащих в основе многих наук.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});