Оксфорд мне запомнился толпами молодежи и объявлением: «По газонам не ходить. Исключение – для преподавателей и для старост факультетов». И я представила, как идет компания студентов по дорожке к своему факультету на лекцию или практическое занятие, или коллоквиум, или экзамен. Идут, оживленно обсуждают что-то, и вдруг один из компании отрывается и заносчиво чешет по лужайке. Все – по дорожке, а он – по траве чавкает ногами (на лужайке автоматически включается и выключается фонтанчик для полива). И понятно, вот эти вот – веселые, дружные – простые студенты, а вон тот заносчивый одинокий дурак с мокрыми ногами – староста факультета.
А вот еще – уникальный колледж, который мои британские приятели называли «Last dance». Есть в английском такая поговорка «Last dance – last chance», что означает «Последний танец – последний шанс». Колледж Раскина принимает на учебу исключенных из других учебных заведений студентов, которых по каким-то причинам не принимает ни один колледж Великобритании. Как благородно – дать молодому человеку еще один шанс. И многие его используют, уж поверьте мне.
Подмосковные вечера в Бервике
Что бы там ни говорили, британцы – очень гостеприимные ребята. И очень ответственно относятся к приему гостей. Например, те семьи, которые принимали у себя моих так называемых «фермеров», за несколько недель до приезда выясняли по телефону их кулинарные предпочтения и узнавали, нет ли среди них вегетарианцев. К тому же все они приобрели яркие и очень смешные англо-русские разговорники разных изданий, где латиницей были написаны самые необходимые для общения фразы (списано дословно из раздела «беседы в ресторане»).
Цитирую:
– Russky lubyat blini i vodka. – Русские любят блины и водку.
– Ukraiski lubyat svinski zhir i gorilka. – Украинцы любят свиное сало и горилку.
– Angliski lubyat visky, ovtsa i pudding. – Англичане любят виски, баранину и пудинг.
И очень, ну просто очень стремились угодить. Столько раз за месяц слышать песню «Подмосковные вечера» в разных местах, в разных исполнениях мне не приходилось даже дома и за всю жизнь.
Как только мы приехали в Нортумберленд и вошли в здание местного колледжа, по местному радио стали транслировать «Подмосковные вечера» в исполнении Вэна Клайберна.
Как только мы заходили в какой-нибудь паб, где были запланированы встречи, радостный хозяин или официант немедленно бежал к аппарату, вставлял жетон, и мы опять наслаждались «Подмосковными вечерами». На концерте кантри-группы ведущий торжественно объявил, что группа приготовила гостям сюрприз, и в странной песне-сюрпризе мы смутно различили знакомую мелодию и слова «Нэслишньи садюуу дазе щё-о-охэ...». Объяснить, что мы имеем к песне очень косвенное отношение и у нас другие музыкальные предпочтения, было невежливо: ведь британцы старались изо всех сил, хотели, чтобы мы чувствовали себя как дома и чтоб, не дай боже, нас на островах не замучила ностальгия.
Однажды мы приехали в Бервик-эпон-Твид, старинный город, который знаменит тем, что долгое время фактически находился в состоянии войны с Россией. В 1852 году Британия объявила России Крымскую войну. Под документом «Иду на вы» стояла подпись «Виктория – Королева Британии, Ирландии, Бервик-эпон-Твида и всех британских доминионов». Но когда, одумавшись, стороны подписывали мирный договор, Бервик-эпон-Твид в списке сторон забыли. И еще долго, наверное, около ста лет город гордился тем, что находится в состоянии войны с таким могущественным противником, как Россия. Думаю, что в России об этом и не догадывались.
Примерно в шестидесятых годах прошлого столетия Роберт Нокс, мэр города Бервик-эпон-Твид, решил восстановить справедливость. Сколько можно воевать, леди и джентльмены! Пора и мирными делами заняться! – воскликнул сэр Нокс и пригласил представителя СССР, который ни сном ни духом, чтобы подписать с ним перемирие.
И вот, когда формальный договор был уже подписан, Роберт Нокс в своем спиче на праздничном обеде в честь перемирия обратился к советскому дипломату и сказал: «Ну что же... Передайте всем русским, что отныне они могут спать спокойно».
– Да мы, собственно... – пытался возразить дипломат, но супруга его, умная женщина, тихонько пнула его ногой под столом.
Так было, правда. Ну или примерно так.
– Хотя, – шепотом заметила моя новая приятельница Айрини, – некоторые юристы говорят, что договор о перемирии недействителен, потому что мэр города не является преемником королевы Виктории и не имеет права подписывать такие документы и заключать такие договора от имени королевы. Так что... – Глаза ее хитро заблестели, и она указала рукой на плакат в пабе, где мы пили кофе, – там британский воин в клетчатом килте попирает ногой и длинной пикой с британским флагом на конце лежащего и связанного огромного медведя в красной шапке с серпом и молотом...
Мэрия Бервика встретила нас очень торжественно. Гостей привели в нарядный и гулкий зал для приемов и попросили чуть-чуть подождать. В открытой боковой двери я видела какое-то движение, какие-то люди препирались и суетились, а через пару минут оттуда важно, не торопясь, очень торжественно и гордо к нам вышли трое старичков во главе с мэром города, все одетые в старинные костюмы, бархатные мантии, парики и шапочки с кистями и перьями. На специальном помосте они произнесли короткие и емкие речи в честь гостей и пригласили нас на тут же накрытый фуршет. Мэр и его свита так и бродили среди гостей в своих жабо, чулках, туфлях с пряжками и на каблуках, украдкой почесывая головы под старыми париками и шапками. Один из помощников мэра глотнул виски и так расшалился, что позвал нас всех в башню ратуши, завел в довольно тесное помещение и попросил выйти семерых, желающих участвовать в какой-то его затее. Мои «фермеры» капризничали и отпирались, тогда я вышла первой, а остальных старичок выволок за руку, расставил нас по кругу и вручил каждому в руку висящий сверху канатик, который, как оказалось, вел к колоколам. Тыкая энергично рукой в каждого из участников по очереди, изгибаясь как дирижер большого симфонического оркестра и покрикивая на нас командным голосом, в своих сползших чулках и пыльном парике, он приказывал резко дергать за канатик, и после небольшой репетиции с колокольни городской ратуши зазвучала мелодия. Над старинным непокоренным городом Бервик-эпон-Твид, местом приграничных войн Шотландии и Англии, городом, однажды разрушенным до основания Эдуардом Первым, городом, переходившим из Англии в Шотландию и наоборот 13 раз, городом, население которого в основном составляют горячие независимые шотландцы, поплыла величественная мелодия, исполняемая на колоколах гостями с Западной Украины под руководством помощника мэра Бервика, – хорошо узнаваемые и уж очень сильно поднадоевшие «Подмосковные вечера».
Здравствуй, школа!
Посетили школу города Бервик-эпон-Твид. По-тря-са-ю-ще!.. У нас над входом в школу как написано? «Здравствуй, школа!» А у них – «Добро пожаловать, дети!». Все, можно было бы дальше и не писать. Конечно, сегодня такие уютные оборудованные школы есть и у нас. Дело в другом. Школа у них не для учителей. Для детей. И еще: руководит у них школой не только директор, но и попечительский и ученический советы. В муниципалитете же есть всего один чиновник, ведающий школами в своем городе, который непосредственно подчиняется министерству образования. И все! Нашей же школе приходится тягать на себе батальоны инспекторов районо, облоно, плюс ответственных за образование в администрациях различного уровня, в советах депутатов. Плюс методкабинеты, которые, в связи с тем, что ничего не знают и не умеют, так же как и вышеперечисленные, приходят проверять и укоряюще мотать указательным пальцем. Ну и министерство, конечно.
К тому же мои дети и их одноклассники волокли в школу такие тяжеленные ранцы, что по ним уже с третьего сентября начинали плакать медицинские центры по патологиям позвоночника.
В ранцах же двух старшеклассников-британцев, которые пришли к нам на встречу в школьную библиотеку, было: у мальчика – четыре рабочие тетради, полотенце и запасные белые носки для тенниса. У девочки: купальник и шапочка для бассейна, три рабочие тетради и еще косметичка со всякими девчачьими фенечками для красоты. Остальное хранится в именном шкафчике ученика в школе под замком.
В библиотеке не пахнет книжной пылью, в школе, включая спортзал, раздевалку, столовую, санитарную зону, не пахнет ничем. Ну, во всяком случае, не тем, чем пахнет у нас в школах.
В школе Бервика запрещено жевать жвачку. Как ученикам, так и учителям. Но не запрещено выпить сок прямо на уроке, если хочешь пить. В начальной школе коробочки с соком и маленькие бутылочки с минералкой без газа стоят на отдельном столе прямо в классе. Встал, подошел. Попил.
А первоклассники в нашей школе бегают через дорогу в соседний удобно пристроившийся рядом с младшей школой киоск и покупают пепси-колу, фанту и чипсы. И опять никому до этого нет дела.