Это ведь было вполне вероятно. На самом деле вся его грубость была следствием лихорадки и общего дискомфорта, ощущаемого из-за неё. Но также Брук может просто выдавать желаемое за действительное.
А если кого и оскорбили, так это Альфреду. Брук уже думала о том, чтобы увести отсюда свою горничную и оставить волка на произвол судьбы. Но если бы только могла она сделать это. Если бы только могла она бросить вызов всем, даже Принцу-Регенту. Но по закону она по-прежнему в руках своих родителей, а они бросили её этому волку на съедение. Возмущение сейчас приведёт лишь к неловкости в будущем, так как она не может покинуть этого места. Ей придётся иметь дело с Домиником Вульфом, а если он будет ей обязан своим выздоровлением, то это сделает их отношения куда как проще.
Но она была ещё достаточна зла из-за этой ситуации, чтобы сказать Альфреде:
— Я думаю, чем меньше времени мы здесь проведём, тем лучше.
Она сказала это намеренно, чтобы перенаправить его гнев с Альфреды на себя. Брук надеялась, что это подтолкнёт Доминика выгнать её из своего дома. Если он и способен сделать такую в самом прямом смысле дорогую ошибку, то совершит её в порыве праведного гнева. Но она не услышала слова, которые бы освободили её от обязательств. Он даже не взглянул в её сторону, по-прежнему взирая на Альфреду.
На удивление, Альфреда всё ещё не отказалась от идеи помощи виконту.
— Очень плохо, что Ваш доктор не владеет иглой лучше. От раны останется весьма неровный шрам. Мы могли бы всё сделать намного аккуратнее.
— Вы или она?
— Я, милорд.
— Тогда и говорите «я», чёрт бы Вас побрал!
Альфреда напряглась и отступила назад.
— Я не Ваша горничная, а её. Не позволяйте себе…
— Вы действительно желаете поспорить со мной? — мрачно отрезал Доминик.
— Я не желаю спорить с Вами. Я просто констатирую факт, — настаивала Альфреда.
— Осторожнее, служанка. Если этот брак всё же состоится, то именно я буду платить Вам жалование.
— Вы можете, но это не обязательно. Леди Уитворт очень дорога мне. Я буду служить ей и без ежемесячного жалования.
С каждым словом Альфреда раздражала его всё больше. Брук видела, как выражение его лица с каждой секундой становится всё более злобным. Наконец, он прорычал:
— Я думаю, Вам следует убраться долой с глаз моих.
Альфреда очень быстро исполнила его желание. Брук потеряла дар речи, глядя, как её дорогая подруга покидает комнату. Когда девушка перевела взгляд на неблагодарного негодяя, который лежал в постели, то её светло-зелёные глаза сверкали от гнева.
— Это было очень невежливо с Вашей стороны, лорд Вульф. Тем более, учитывая то, что она пришла сюда лишь для того, чтобы помочь Вам по моей просьбе.
— Выгляжу ли я чудесным образом исцелённым? — вернул он ей брошенную ему колкость.
— Вы выглядите как животное, решившее вести себя, как отвратительный грубиян. Она может вылечить Вас. И Вы бы исцелились быстрее, к сожалению!
Брук вышла из комнаты, громко хлопнув дверью. Но это всё равно не помогло успокоить её гнев.
Глава 15
С ГЛАЗ ДОЛОЙ, ИЗ СЕРДЦА ВОН. Как Брук хотела бы, чтобы это было правдой! Но одно единственное слово Доминика Вульфа немного ослабило ее гнев, прежде чем она добралась до своей комнаты. Если. Он сказал, если этот брак всё же состоится… Была ли еще вероятность того, что они все-таки не вступят в брак?
Она нашла Альфреду, которая сидела на одном из стульев для чтения. Горничная выглядела уставшей. Она не привыкла к подобным гневным противостояниям, в отличие от Брук.
Брук рухнула на высокую кровать, с которой её ноги свободно свешивались вниз, но не доставали до пола.
— Он невыносим. Нам необходимо придумать что-то другое.
— Я не ожидала, что он будет таким красавцем, — заметила Альфреда.
— А это тут причём?
— Ну, возможно, ты отнесёшься к сложившейся ситуации более терпеливо, беря во внимание этот факт.
Брук фыркнула.
— Не думаю. Но мы не знаем, какой он на самом деле. Сейчас он не чувствует себя хорошо, а значит, не может показать себя с лучшей стороны, — настаивала Альфреда.
Брук хорошо умела читать людей, но единственное, что она поняла о Доминике, это то, что он вызывает её презрение.
— Не уверена, что у него вообще есть лучшие стороны, — усомнилась она.
— Тогда стоит подождать, чтобы убедиться в этом. И вообще, есть ли у нас какие-либо другие варианты?
Брук почти заплакала:
— Я не знаю! Должен быть другой выход, не тот, который посоветовал мне мой брат!
— Если мы убежим отсюда, мы не сможем вернуться домой.
— Знаю.
— Они просто-напросто притащат нас обратно.
— Я знаю!
Наверное, и изобьют ее к тому же. Она не достаточно взрослая, чтобы ее «нет» у алтаря что-то значило, ведь ее родители уверено говорили «да».
Прошло немного времени, прежде чем Альфреда решительно заявила:
— Тогда мы куда-нибудь уедем.
Брук с надеждой в голосе выпалила:
— Я свободно говорю по-французски.
— Наша страна воюет с этими людьми, поэтому мы не можем поехать туда. Они подумают, что мы шпионы и повесят нас.
— Шотландия не так далеко отсюда.
— А если точнее — очень близко. Нас легко там найдут.
— Тогда плывем на корабле. Побережье не может быть слишком далеко отсюда.
— Дня два пути, но дала ли тебе мать достаточно денег для долгого путешествия? И чтобы выжить там, где мы в конечном итоге окажемся, для начала стоит узнать, как заработать больше денег, чтобы дальше жить в той стране.
Брук поняла, что у нее было достаточно денег, чтобы уехать, но не достаточно, чтобы прожить на них долгое время. Слезы всё стремительнее приближались.
Но потом Альфреда добавила:
— Или мы можем сбежать обратно в Лестершир и взять деньги из леса.
Брук издала почти истерический смешок.
— Ты закопала деньги в лесу?
— Конечно. Я подозревала, что мы можем и не остаться здесь. Но даже если бы мы и остались, я подумала, что позднее ты, возможно, захотела бы сбежать. И тогда под предлогом посещения родителей, ты могла бы вернуться домой. В любом случае, я предположила, что однажды мы вернемся в Лестершир. Но ты же понимаешь, что независимо от того, куда мы поедем, нас всё-таки могут найти. Твои родители потеряют слишком много. Они целую армию отправят за нами в погоню.
— Не успеют. Принц-Регент моментально отберёт у них то, что можно отобрать.
Альфреда подняла бровь.
— Тебе действительно их не жалко? Даже мать?