— Ты — причина того, что рану сегодня пришлось повторно зашивать.
Действительно? Он собирается обвинить её и в этом? Он, видите ли, был слишком упрям, чтобы оставаться в постели и дать зажить ноге, а она в этом виновата?
Боясь снова встретиться с ним взглядом и оказаться загипнотизированной им, Брук отступила.
— Хорошо. Повторное открытие раны очень истощило Вас, и в данной ситуации пиявки — не лучший способ помочь.
— Откуда ты знаешь?
— Это общеизвестно в Лестершире. Есть множество других способов, чтобы вытянуть инфекцию из раны намного быстрее, — уклончиво ответила она, стараясь не показать, что знает слишком много.
— Женщина-доктор? Удивлён, что ты нашла школу, где согласились тебя обучать.
Она услышала в его голосе сарказм. Но он был прав, ни одна школа не взялась бы учить её. Но зато Альфреда согласилась. Не в её правилах было молчать, и позволить инфекции прогрессировать, если ей известно как это предотвратить. И не важно, что потом это может выйти ей боком.
— Вы хоть понимаете, что есть реальная угроза потерять ногу, если заражение начнет распространяться? Ваши пиявки находятся не достаточно близко к ране, чтобы высосать инфицированную кровь и помочь. Кроме того, они скорее будут забирать хорошую кровь, нежели плохую.
— Твоим словам нет подтверждения, так что не жди, что я поверю на слово, будто ты знаешь, о чем говоришь. Доктор Бейтс предупредил бы меня, если бы мое состояние было столь ужасным, как ты предлагаешь. Через несколько дней доктор вернется и докажет, что ты неправа, — фыркнув, ответил он.
Что же, она должна была понять рассуждения Доминика с его точки зрения… хорошо, с точки зрения любого мужчины. Как и большинство мужчин, он был абсолютно уверен, что женщина не может знать больше чем мужчина.
Отвернувшись, она пожала плечами, и ответила:
— Конечно, делайте, как Вам будет угодно. Но если вдруг Вы измените свое мнение, моя горничная, Альфреда, которая много знает о лекарственных свойствах различных растений, могла бы поправить Ваше состояние, если я смогу убедить ее помочь.
— Убедить? — переспросил он. — Она горничная. Ты всего лишь должны отдать ей приказ.
— Нет, я никогда не сделаю этого. Она вырастила меня. Начиная с первой недели от моего рождения, именно она всегда была со мной рядом. И именно она является мне в большей степени матерью, чем когда-либо была моя родная мать. Я не отношусь к ней как к служанке и никогда не буду. Она всегда помогала тем, кто не может позволить себе услуги настоящего доктора. А это означает, что она никогда не помогала лордам и леди. И как я уже сказала, я могла бы попытаться убедить её взглянуть на Вашу рану, но всё будет так, как решит она.
— То есть она целительница, не в традиционном смысле слова? — предположил он.
Брук не ответила. Она не собиралась выдавать тайны Альфреды. Ей не следовало даже делать подобного предложения. Он, вероятно, выживет до возвращения своего доктора.
Но ее молчание заставило его сказать:
— Я знаю, что бывают целители-самоучки со знаниями, передающимися из поколения в поколение, и особенно они распространены там, где доктора не доступны. Мы располагаемся далеко на севере, хотя нам повезло иметь одного врача, который живет неподалеку. Но почему твоя служанка не помогает дворянству?
Она сказала слишком много, и его близость очень будоражила ее мысли. Брук побледнела, когда он добавил:
— Она ведьма?
— Нет, конечно, что за абсурд! Ведьм не существует.
— Существуют, и одна из них прокляла мою семью.
Он считает себя проклятым? Она недоверчиво взглянула на него. Виконт был образованным человеком, и должен знать, что не стоит поддаваться суевериям. Но тогда это заявление указывало на то, что он собирается использовать предполагаемое «проклятие семьи Вульфов» как еще одно средство, чтобы заставить ее сбежать. Он, вероятно, подумал, что если притворится верящим в проклятие, то и она могла бы поверить. Ха! Она не попадется на эту уловку.
Больше ничего не сказав о семейном проклятии, он закрыл глаза. По-видимому, виконт потерял много крови, так мало сил у него осталось. Зря они встретились сейчас, ему стоило подождать, когда пройдет лихорадка, и исчезнет боль в ноге.
— Вы должны отдыхать, если хотите остаться живым к моменту, когда вернется Ваш доктор, — сказала она, констатируя факт, и повернулась к двери.
— Ты можешь попросить свою горничную о помощи, — сказал он, открывая глаза. — Но почему ты хочешь помочь мне?
Не ожидая подобного вопроса, она посмотрела на него и сказала:
— Потому что Вы должны стать моим мужем.
Он зарычал, услышав её ответ. Она подняла брови, словно молча задавая вопрос о том, станет ли он тем человеком, который ослушается приказа Регента.
— Значит, ты думаешь, что вылечив меня, сможешь заставить меня полюбить тебя?
— Нет. Я уверенна, что у Вас найдется много других причин полюбить меня.
Казалось, ему не понравился её ответ и он нахмурился:
— Ты ошибаешься, Брук Уитворт. Мне совсем не хотелось впускать тебя в свой дом, и ты не должна думать, что тебе здесь рады, потому что тебе здесь абсолютно точно не рады.
Она выпрямила спину, руки непроизвольно сжались в кулаки. А ведь она старалась быть приветливой, даже полезной.
— Тогда скажите мне уезжать отсюда.
Он не сказал. Нет, конечно же, он не скажет. Он дал ей ясно понять, что хочет, чтобы она сама сбежала отсюда.
— Так я и думала, — добавила она. — Вы застряли со мной так же, как и я с Вами. И неважно, насколько нам обоим это ненавистно.
Глава 13
БРУК была слишком расстроена, чтобы заметить, что Альфреда была в группе людей, ожидающих у дверей виконта. Она отвернулась от них и побежала вниз по узкому коридору к башне, куда ранее приводил ее Гэбриел. На темной лестничной площадке Брук увидела лишь слабый свет исходящий сверху, но все равно поднялась по лестнице. Она хотела своими глазами увидеть, куда именно волк собирался ее поселить. Когда она добралась до вершины лестницы, то побледнела. В этой башне не было ничего кроме паутины.
Окна были маленькие и узкие, пропуская лишь тоненькие лучики солнца. Это не комната, а мрачная клетка!
— Ну что же, — Альфреда вздохнула, взглянув через плечо Брук на пустую комнату. — Теперь мы знаем.
— И мне стоит поблагодарить Гэбриела за то, что не придётся этой ночью спать на полу.
— Тебе не нужно его благодарить. Я найду способ сделать это, если он когда-нибудь перестанет меня раздражать.