Читать интересную книгу Маяк - Филлис Джеймс

— Нам надо поговорить сейчас, до приезда полиции. Пойдем туда, где нас никто не побеспокоит. Я оставлю в кабинете Адриана. Он справится. Отвечать на телефонные звонки не будем. — И, обратившись к Стейвли, спросил: — В ваш коттедж, Гай, или ко мне?

А Стейвли ответил:

— А не лучше ли нам остаться в Кум-Хаусе? Тогда все мы будем на месте, когда приедут полицейские.

Мэйкрофт попросил Бойда позвонить миссис Планкетт, чтобы та принесла наверх, в гостиную, суп, сандвичи и кофе, и все вместе они направились к лифту. В кабине, пока лифт нес их на самый верх башни, царило молчание.

В гостиной Мэйкрофт сразу же плотно закрыл дверь, и все уселись кто где. Эмили Холкум выбрала двухместный диван, рядом с ней сел Стейвли. Гай повернул одно из стоявших перед камином кресел лицом к дивану. Этот жест, в нормальных условиях привычный и какой-то домашний, теперь показался торжественным и даже зловещим. Да и сама гостиная, где они трое так часто собирались вместе, в этот момент выглядела обескураживающе незнакомой, словно временное прибежище, словно гостиничный вестибюль. Комната была обставлена давно знакомыми Руперту вещами, которые он перевез сюда из гостиной жены, — удобные кресла, обитые мебельным ситцем, такой же диван и занавеси в тон обивки; овальный столик красного дерева, на нем фотографии в серебряных рамках: свадебная — его с Хелен, фотография их сына, изящные фарфоровые статуэтки и явно любительские акварели Озерного края, написанные бабушкой Хелен. Он привез все это сюда в надежде воссоздать атмосферу уютных вечеров, проведенных с женой. Однако сейчас его неожиданно ошеломило воспоминание о том, как ему всегда не нравились эти вещи, не нравился каждый предмет этой женственной, ситцевой, загромождающей пространство обстановки.

Глядя на сидящих напротив коллег, он чувствовал себя неловким и непривлекательным, как неумелый хозяин, принимающий гостей. Гай Стейвли сидел, напряженно выпрямившись, словно незнакомец, сознающий несвоевременность своего визита. Эмили, как было ей всегда свойственно, чувствовала себя вполне непринужденно и сидела, закинув одну руку на спинку дивана. На ней были черные брюки, сапожки и большой свободный джемпер из тонкой шерсти цвета беж. А еще она надела длинные янтарные серьги. Мэйкрофта удивило, что она дала себе труд переодеться, но ведь и он, и Стейвли сделали то же самое; тут, видимо, сказалось реликтовое представление, что субботняя демократичность одежды неуместна в присутствии смерти.

Он сказал, сознавая, что его дружелюбный тон звучит не вполне естественно:

— Что вы будете пить? Есть херес, виски, вино, все как обычно.

«Зачем, — задавал он себе вопрос, — зачем я говорю все это? Они же сами прекрасно знают, что здесь можно предложить». Эмили Холкум попросила херес, Гай Стейвли, как ни удивительно, — виски. Воды под рукой не оказалось и, пробормотав какие-то извинения, Мэйкрофт пошел за ней на крохотную кухню. Вернувшись, он наполнил бокалы гостей и налил себе «Мерло». Потом сказал:

— В столовой для персонала в двенадцать тридцать подавали горячий ленч для тех, кто способен был есть. Но я подумал, что будет лучше, если нам принесут что-нибудь прямо сюда. Сандвичи не заставят себя долго ждать.

Миссис Планкетт предугадала их желание. Почти в тот же момент раздался стук в дверь, и Стейвли поднялся, чтобы ее открыть. Миссис Планкетт вошла, катя перед собой столик на колесиках, уставленный тарелками, чашками, блюдцами, кувшинчиками; тут же высились два огромных термоса, а на нижней полочке стояли два блюда, прикрытые салфетками. Мэйкрофт тихо произнес «Спасибо», и все они стали смотреть, как миссис Планкетт накрывает на стол, ставя на него еду и посуду с таким почтением, словно это предметы какого-то священного ритуала. Мэйкрофт прямо-таки ожидал, что, прежде чем уйти, она сделает у двери глубокий реверанс.

Подойдя к столу, он поднял с блюд влажные салфетки:

— Главным образом, кажется, с ветчиной, но есть с яйцом и кресс-салатом, если кому-то не хочется мяса.

— Не могу представить себе ничего менее привлекательного. — произнесла Эмили. — И отчего это насильственная смерть вызывает у человека такое чувство голода? Впрочем, «голод» — неподходящее слово. Скорее — потребность в еде, но съесть хочется что-нибудь особенно аппетитное. Сандвичи эту потребность удовлетворить не могут. А что там в термосах? Думаю, суп, а может быть, кофе. — Она подошла к одному из термосов и отвинтила крышку. — Куриный бульон. Не очень изобретательно, зато питательно. Впрочем, с этим можно подождать. Нам нужно решить, как мы будем разыгрывать эту партию. Времени у нас осталось не так уж много.

Разыгрывать партию? В воздухе прямо-таки повисло невысказанное: «Но ведь это не игра!»

Как бы признавая, что ее слова прозвучали неуместно, Эмили пояснила:

— Надо решить, как вести себя с коммандером Дэлглишем и его группой. Я так поняла, что он приедет с группой?

— Я ожидаю, что их будет трое, — ответил Руперт. — Из столичной полиции позвонили и сообщили, что коммандер Дэлглиш привезет с собой детектива-инспектора и сержанта. Больше никого.

— Получается, что это группа довольно высокого ранга, не правда ли? Коммандер столичной полиции, и с ним — детектив-инспектор. А почему не местные силы? Им, по-видимому, дали какие-то объяснения?

Руперт ожидал этого вопроса, и ответ у него был готов:

— Думаю, это объясняется значительностью жертвы и тем, что попечители фонда настаивают на предельной осмотрительности и закрытости. Что бы ни сделал Дэлглиш, его действия вряд ли вызовут столько волнений и такую огласку, какие неминуемо возникли бы, если бы мы привлекли местные силы.

— Но это не очень порядочно, Руперт, — возразила Эмили. — Как в столичной полиции узнали, что Оливер умер? Очевидно, вы им позвонили? А почему не в управление полиции Девона и Корнуолла?

— А потому, Эмили, что по имеющейся у меня инструкции я обязан позвонить по определенному номеру телефона в Лондоне, если на острове случится что-либо, неприятно выходящее из ряда вон. Насколько я себе представляю, такова принятая здесь процедура.

— Да, но что это за номер? Чей это номер?

— Мне не сообщили чей. По инструкции я обязан доложить, без дальнейших разговоров. Прошу прощения, Эмили, но это согласуется с давно установившимся порядком действий, и я не собираюсь этот порядок нарушать. Я его не нарушил.

— Давно установившийся порядок? Впервые о таком слышу.

— Вероятно, потому, что ни одной кризисной ситуации такого значения раньше не возникало. Это совершенно разумная процедура. Вам лучше других известно, какие высокие гости иногда отдыхают на нашем острове. А принятая процедура имеет целью справиться с выходящей из ряда вон ситуацией эффективно, быстро и с максимальной осмотрительностью.

— Скорее всего Дэлглиш захочет допросить нас всех вместе, — сказала Эмили. — Я имею в виду всех — и сотрудников, и гостей.

— Понятия не имею, — ответил Мэйкрофт. — Наверное, сначала всех вместе, а потом, позднее, я думаю, и каждого по отдельности. Я уже связался с сотрудниками и договорился, чтобы все были здесь, в Кум-Хаусе. Это мне показалось целесообразным. Лучше всего будет воспользоваться библиотекой. И конечно, коммандеру надо будет допросить и гостей. Я не хотел тревожить Миранду Оливер, и она с Деннисом Тремлеттом сейчас у себя, в Перегрин-коттедже. Она ясно дала понять, что хочет побыть одна.

— Для Тремлетта, по-видимому, сделано исключение, — заметила Эмили. — Кстати, как Миранда приняла эту новость? Я полагаю, это вы с Гаем сообщили ей о смерти отца? Вы — как самый главный на Куме, а Гай — на случай какой-нибудь естественной реакции на шок. Очень разумно.

Мэйкрофту показалось, что в ее тоне слышатся иронические нотки. Он взглянул на Стейвли, но ответной реакции не получил.

— Да, — сказал он. — Мы пошли туда вместе. Это оказалось не так тяжело, как я опасался. Миранда, конечно, была потрясена, но нервного срыва не произошло. Она оставалась совершенно спокойной — стоически спокойной. На Тремлетта наше сообщение подействовало гораздо сильнее. Он взял себя в руки, но выглядел совершенно раздавленным. Я боялся, что он в обморок упадет.

— Он был ужасно испуган, — тихо сказал Стейвли.

А Мэйкрофт продолжал:

— Я заметил там одну довольно странную вещь. На мой взгляд, похоже было, что сегодня утром Оливер что-то сжег, перед тем как ушел из дома. В камине в гостиной была куча пепла и почерневшие остатки бумаги.

— А Миранда или Тремлетт что-нибудь по этому поводу сказали? — спросила Эмили. — Или вы им?

— Нет. Время казалось не очень подходящим для этого, тем более что сами они ничего не сказали.

— Очень сомневаюсь, что полицейские позволят им быть такими молчаливыми, — отреагировала на это Эмили.