Даже сейчас, когда она только начиналась, впечатлений была уйма. Дождь вперемешку со снегом, и всё сдобрено хорошей порцией сильного ветра. Представили? Лучше не надо. Вот уж повезло мне в первой вылазке, ничего не скажешь! Пурга шла порывами, и в один из таких моментов мне удалось разглядеть деревья. Сквозь сплошную пелену, похожую на молоко, мы прошли ещё метров пятьдесят и добрались до небольшой рощи. Борисыч знаками показал, что встаём здесь, рядом с тремя густыми елями. Пока я валил одну из них, дед начал копать снег, поставив нарты между двумя деревьями – как дополнительный заслон от ветра и снега. Выкопав канаву длиной метра два с половиной и шириной в метр, мы накрыли её тяжёлыми еловыми ветками и прижали тонким бревном. Сняли с нарт походный баул и наконец, мокрые и замёрзшие, забрались в яму.
– Ну вот, сейчас нас снежком заметёт, и станет теплее, – тяжело дыша, сказал дед.
– Ничего себе погодка! – поглядывая наверх, проворчал я.
– А ты думал, – усмехнулся старик. – Весенняя пурга страшнее зимней! Это я виноват, старый дурак, надо было ещё полчаса назад останавливаться. Думал, успеем дойти.
– Так до дома совсем ничего осталось.
– Километров пять, не больше.
– Может, зря остановились?
– Нет, – он покачал головой. – Понимаешь, Алёшка, в пургу идти – чистое самоубийство. Ориентиров никаких, можно так в сторону уйти, что в знакомых местах сгинешь. Бывали случаи, что люди гибли в нескольких метрах от дома. Так что мотай на ус: если настигла пурга – ищи укрытие. Ладно, доставай из баула спальники и одежду, надо переодеться в сухое, и будем устраиваться. Бог даст, к утру стихнет.
Борисыч оказался прав – пурга закончилась только под утро. Подморозило, и часов в пять мы вылезли из нашего убежища. Раскопали занесённые бураном нарты, загрузили пожитки и тронулись домой.
– Так я и думал, что на непогоду нарвётесь, – усмехнулся Сергей, когда мы наконец уселись за стол. – Сильно помёрзли?
– Терпимо, – коротко отозвался дед, шумно прихлёбывая чай.
Вернувшись, мы забрались в небольшую баню, построенную на заднем дворе, и целый час парились, смывая с себя грязь и выгоняя холод. Мне, как человеку непривычному к таким походам, промозглая сырость межсезонья была похожа на ледяную купель. Кажется, пронизывает до самых костей, добирается до сердца и остаётся внутри мокрым холодным булыжником. Вот уж никогда бы не подумал, что баня может доставить такое удовольствие. Испытываешь почти сексуальное наслаждение от тепла, горячей воды и сухой одежды.
Рассказали Сергею про находку. Он внимательно осмотрел найденные вещи, долго разглядывал жетон и, немного помолчав, высказал свои предположения.
– Думаю, это один из охотников за головами. Но не из наших краёв. У наших должен быть при себе документ – «открытый лист».
– Есть какие-то записки, – вспомнил я и достал из портмоне пачку бумаг.
– Нет, это не то, – покачал головой Сергей, – печать должна быть и описание бандитов, вместе с обвинением, по причине которого выдан лист. Мол, человек, обвиняется в таком-то преступлении и на него разрешена охота. У меня есть такие листы, покажу потом.
– Описание, – удивился я, – при неграмотном населении?
– Охотники за головами, как правило, грамотные. Пусть и по слогам, но читать умеют.
– А мысли какие-нибудь есть? – спросил я. – Откуда этот человек мог придти?
– Думаю, с Западных территорий, – задумчиво произнёс охотник. – А если ещё точнее, то из Тверского округа. Там у них есть несколько крупных факторий. Но это далеко. Считай, под тысячу километров. И чтобы вот так, пешком, без собачьей упряжки? Не верится мне.
– Откуда такая уверенность, что из Твери? – дёрнул бровью старик.
– Во-первых – одежда не наша. У нас так не шьют. Во-вторых – котелок у него финский. В тех краях такие не редкость. В-третьих – на винтовке германское клеймо. Судя по всему, ружьишко из Европы. Сам мне рассказывал, что первое время было много беженцев.
– Ружьё – это слабенький факт, – заметил дед. – У тебя винтарь американский, но никто тебя американцем не называет. Не мне тебе рассказывать, как народ мигрирует. Чтобы охотник на одном месте сидел? Тем более охотник за головами?
– Слишком далеко забрался для хидхантера, – блеснул иностранным словом Сергей.
– Ты, Серёжа, того, – вскинулся дед, – форси, но знай меру! Нечего русский язык портить! Хватит нам этого дерьма в прошлом. Иногда не понимали, о чем речь идёт!
– А сам как? – попытался защититься охотник.
– Цыц, сказал, хабские ваши морды! И вообще, раз нечего по делу сказать, то нечего здесь задницы просиживать! – взвился старик. Сделав небольшую паузу, добавил: – Делом лучше займитесь. Идите, мне подумать надо…
Сергей покачал головой и, усмехнувшись, полез из-за стола. Я, решив, что мне тоже лучше на глаза деду не попадаться, занялся оружием. Вычистил одолженное мне ружьё, смазал и завернул в брезентовый чехол. Жалко, конечно отдавать, прикладистое ружьишко, но что делать? Интересно, сколько такое стоит? И вообще, надо бы насчёт цен поспрашивать. Немного золотишка я нашёл, но много это по нынешним меркам или мало? Да и с Сергеем надо рассчитаться за одежду. В общем, хоть я и не дед-философ, но пока винтовку чистил, подумать было о чём. Пора благодарить хозяина и отправляться в дорогу. Не вечно же мне здесь сидеть? Цель, как и весь здешний мир, простая. На первый взгляд, конечно. Добраться до родного города и попытаться разузнать про близких. Понимаю, что прошло сорок два года, что люди после всемирной катастрофы на одном месте не сидели. Но шанс был. Пусть слабенький, но шанс. А может, нет? Просто себя уговариваю, чтобы не сойти с ума от бесцельности существования? Нет, шанс есть. Должен быть! Даже если они погибли, я обязан это узнать! Иначе жизнь будет не только бессмысленна, она превратится в постоянный кошмар.
После ужина я подсел к старику.
– Борисыч, я поговорить хотел.
– Поговорить? – покосился на меня старик. – Говори.
– Давно хотел спросить, почему ты здесь один живёшь? Почему к людям не перебрался?
– К людям? – грустно улыбнулся Борисыч. – А где ты здесь людей видел? Ты, Алёшка, видел только несколько человек, и то – охотников. Охотники в нашем мире – это каста. Вот когда до фактории доберёшься и посмотришь, как простые людишки живут, вот тогда и поговорим, где лучше. Здесь, в одиночестве, или рядом с народом.
– Кстати, помнишь, ты про поездку говорил?
– Думаешь, ружьё достал, пургу в поле переждал, так и в дорогу готов? – хмыкнул он.
– Идти всё равно надо, – упрямо заявил я.
– Куда? – неожиданно жёстко спросил дед.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});