Знамена барона Риппона он увидел вскоре после полудня. Остановившись на вершине очередного холма, он окинул взглядом отряд. Англичане уже находились на его земле, хотя это и была граница их владений, находящаяся достаточно далеко от обеих крепостей. Этот участок много веков оставался спорной территорией. По ночам здесь бродили призраки тех воинов, что приходили сюда, чтобы погибнуть ради какого-нибудь монарха, который держался на почтительном расстоянии от поля боя.
— Похоже, мы нашли то, что ты высматривал.
Керри подался вперед, чтобы Гордон его услышал.
— Если прикинуть возможности, то, думаю, мы все вряд ли окажемся у райских врат. Однако все же не исключено, что дело дойдет до кровавой бани.
— Ты мог бы просто отдать ему его сестру.
Гордон ничего не ответил, но почувствовал, как все его тело напряглось, протестуя против такой мысли. Его реакция оказалась мгновенной и несомненной. Тут не оставалось места для колебаний — была только полная решимость оставить Джемму там, куда он ее привез.
А это означало, что он должен либо договориться с ее братом, либо ждать вторжения. Дав коню шенкель, он двинулся вниз по склону, чтобы встретиться с тем единственным человеком, который имеет полное право требовать, чтобы он отпустил Джемму.
— Ты же не ждешь, что я с этим соглашусь!
Керан Рэмсден бросил на Гордона обжигающий взгляд, и на его лице отразилась готовая вырваться на свободу ярость. Однако англичанин заставил себя сдержаться и попытался договориться с ним. Сильный ветер налетал на них, а их отряды стояли, зорко наблюдая друг за другом. Эта конфронтация разительно отличалась от их прежних непринужденных встреч. На этот раз англичане неприязненно смотрели на шотландцев, ожидая, удастся ли Гордону и Керану разрешить свои противоречия. За оружие предстояло взяться только в том случае, если дипломатия окажется бесполезной. Многие воины беззвучно шевелили губами в молитве, готовясь поставить на кон свою жизнь.
Керан Рэмсден, барон Риппон, сурово посмотрел на Гордона:
— Я благодарен тебе за то, что ты спас мою сестру от последствий ее собственного неблагоразумия, но вынужден настаивать, чтобы теперь ты ее мне вернул.
— Она потребовала того же самого, а я отказал ей.
Лицо Керана гневно потемнело.
— Хватит, Бэррас, моему терпению приходит конец! Никому не позволено силой удерживать мою сестру. Я этого не потерплю. И ты не надеялся, что я на такое пойду, поэтому изволь объяснить, что ты задумал.
— Может быть, тебе стоит изменить свое отношение, Риппон. Джемма уже не девочка, а женщина, и пора тебе позволить, чтобы она ею была.
Кони беспокойно подергивали ушами, ощущая напряженность атмосферы.
— Что ты хочешь сказать? — Керан поднял забрало, чтобы пронзить Гордона яростным взглядом. — Что мне нужно оставить ее у тебя, потому что она — взрослая женщина?
— Она по-прежнему девица.
Керан глубоко вздохнул, чуть успокаиваясь.
— Но мне сдается, что это пора изменить.
— Хватит!
Керан резко взмахнул рукой, заставив своих воинов напрячься сильнее.
Бэррас презрительно фыркнул.
— Не думаю. Я уже потрудился попросить у тебя разрешения за ней ухаживать, так что не стоит меня оскорблять, намекая, что я не окажу ей чести, уложив к себе в постель.
— Так ты это задумал, Бэррас? — Керан стиснул кулак. — Я не стану бездействовать, пока ты держишь мою сестру в плену!
— Ну, сдается мне, что было бы лучше, если бы один из нас не давал ей уезжать из дома, не задумываясь о том, какие опасности таятся вокруг.
Керан шумно вздохнул.
— Я готов согласиться, что в этом ты прав. Джемме нельзя продолжать вести себя так и дальше. Она уже стала менять свои привычки — именно поэтому вчера она выехала так поздно. Она женщина и не знает, насколько беспокойно стало в наших землях. Мой отец и я не считали, что ей следует разбираться в политике. Не женское это дело. Хотел бы я сам ничего о ней не знать, потому что политика, которую ведет сейчас Лондон, мне не нравится. Я решил не делиться с ней мрачными мыслями.
Гордон почувствовал, что напряжение, возникшее между ними, немного спало. Несмотря на то что сам он был шотландцем, а Керан — англичанином, они давно убедились в том, что между ними много общего. Оба не видели необходимости враждовать друг с другом только потому, что им с детства прививали взаимную ненависть. Они судили друг о друге по делам — что стоило бы научиться делать всем их соотечественникам.
— Я хочу за ней ухаживать. — Керан подозрительно сощурился, и Гордон пожал плечами. — По-своему. И нечего так жечь меня взглядом, не напугаешь. Помнится мне, что ты прибег к довольно-таки решительным мерам, чтобы заполучить свою невесту к себе в постель. И не желал при этом никого слушать, кстати.
— Она моя сестра!
Гордон не удержался: возмущенный тон Керана вызвал у него откровенную ухмылку.
— Конечно. Кто же сомневается. Но дело в том, что Джемма выросла и стала женщиной, которой не нужно мешать выяснять свои отношения с мужчиной, которому она нравится. Под твоим кровом этого не будет. Если бы я стал ухаживать за ней у тебя дома, она оказалась бы замужем, скорее всего, за незнакомым мужчиной, потому что в присутствии посторонних никогда не увидела бы меня таким, какой я есть. И к тому же мне надоело сидеть и ждать, пока она убегает, а ты не даешь мне ее догонять.
— И потому ты хочешь, чтобы она оставалась у тебя дома? Так, Бэррас?
Гордон посмотрел ему прямо в глаза.
— Да, именно так.
Барон-англичанин некоторое время молчал, внимательно глядя на него.
— Зачем? Чтобы затащить ее к себе в постель до свадьбы?
— А почему ты так срочно захотел ее вернуть, Риппон? Тебе сделали более выгодное предложение? Если я с ней пересплю, то дам тебе не меньше.
— Что ты сказал?
Керан недоверчиво выгнул бровь.
Гордон пожал плечами.
— Только то, Риппон, что хочу ухаживать за девушкой. Может, я еще буду рад отправить ее обратно к тебе.
— Поосторожнее, Бэррас. Пусть Джемма вчера и сделала ошибку, но она очень тяжело переживает смерть нашего отца, потому что несколько лет выхаживала его, пока он болел. У женщин очень нежные сердца, как я понял по моей собственной жене. Не сделай ошибки, осудив Джемму за то, что она так сильно любила отца и долго не могла оправиться от горя после его смерти. Способность любить — это то, что делает женщину самым драгоценным сокровищем мира. Женщины способны глубоко любить и порой впадают в отчаяние, теряя того, кому было отдано их сердце.
В глазах барона горел огонь, при виде которого Гордон неожиданно почувствовал зависть. Это чувство настолько удивило его самого, поэтому следующие его слова прозвучали примирительно.