- Люба!
И лишь тогда, заслышав знакомый голос, она остановилась и с замиранием в сердце повернулась к нему.
- Сюда, скорей! - нетерпеливо звал он.
Люба ничего не ответила. Несколько секунд она стояла на месте. Потом, поправив полушалок, вернулась к калитке. Не поднимая глаз и будто чувствуя за собой какую-то провинность, тихо спросила:
- Зачем ты меня звал?
- Что с тобой, Люба? - сказал Виктор и открыл перед нею калитку. Проходи, а то холодно.
Люба прошла в избу.
- Понимаешь, я один, - сказал Виктор. - Мать отправилась в Доронино, вернется только утром. Горбунов у друзей.
- Вот оно что! - с пробудившейся вновь обидой произнесла Люба. Четыре дня не давал о себе знать. Канул как в воду. А теперь, пожалуйста: "Заходи, Люба, я один!" Никогда от тебя этого не ожидала, - сказала она и схватилась за дверную ручку.
- Люба, ты говоришь глупости. Мне просто очень приятно с тобой, я всегда хочу тебя видеть, и ты это знаешь.
- Ты очень похудел за эти дни. Где ты был?
Виктор взял Любу за руку, крепко пожал ее пальцы.
- Мне же больно! - вскрикнула она и, отдернув руку, принялась трепать его за ухо. - Вот так, не шали, это тебе вредно, ты же замучился. На тебе черти, что ли, дрова возили?
- Возили, - улыбнулся Виктор. - Понимаешь, был в районе, ходил на связь с нужными людьми. Так что и досталось. Я о тебе так соскучился... Если бы ты только знала...
Лицо девушки стало строгим. Она молча отошла к окну, отодвинула край занавески. В синей вечерней полумгле проглядывался пучок соломы, свесившийся с крыши, косой намет сугроба. По небу ползли рыхлые редкие облака, через которые просвечивали звезды. Люба задумчиво смотрела на них и в то же время чувствовала на себе ласковый взгляд Виктора...
С некоторого времени Марфа стала замечать в поведении дочери кое-какие перемены. То с утра, то к вечеру, ничего не сказав, выйдет она из дому и целыми часами пропадает неизвестно где; то, сложа руки на груди, сидит в избе и будто прислушивается к чему-то или чего-то ждет. Раз она ушла куда-то утром и вернулась лишь к полуночи. На вопрос матери, где была, ответила дерзко:
- Я же не грудной ребенок, чтобы обо мне беспокоиться. Не мешок с золотом, не пропаду.
"И что с ней только стало? - с беспокойством думала Марфа. - Раньше была такой тихой да послушной, и на вот тебе - совсем отбилась от рук... Еще не наделала бы каких глупостей!"
Однажды в сумерках, подхватив ведро, Марфа направилась в погреб за картофелем. Проходя мимо сарая, она услышала какой-то шорох, доносившийся из-за стены. Тихонько приблизившись к воротам, она замерла. Прошла минута, вторая. Шорох не повторялся. И вдруг раздался сдержанный юношеский басок.
- Так будет хорошо.
- Нет, надо припрятать поглубже, - ответил такой знакомый девический голос.
"Батюшки, да это же Люба с Витей! - узнала Марфа. - И что они делают здесь?"
Она решительно рванула створку ворот и вошла в сарай. Первое, что бросилось ей в глаза, - это испуганный взгляд дочери. Люба стояла, прислонясь к стене, и держала в руках винтовку. В двух шагах от нее Виктор лопатой разгребал землю. Завидев Марфу, он выпрямился во весь рост и смущенно уставился на нее.
- Это что же здесь такое творится? - сказала Марфа.
- Пожалуйста, тише, Марфа Петровна, - попросил Виктор.
- Ты, мама, только не волнуйся, страшного ничего нет, - сказала Люба.
- А я и не волнуюсь, - ответила мать и, оглядевшись, добавила с упреком: - Разве можно здесь прятать? Ты посоветовалась бы со мной. Все же постарше вас обоих, понимаю кое-что.
- А почему здесь нельзя? - спросил юноша с явным облегчением.
- А потому что, если ты пойдешь в мой сарай днем или вечером, это сразу вызовет подозрение у людей, - сказала Марфа. - Другое дело, если ты придешь ко мне в дом...
- Не в доме же нам прятать оружие! - критически заметила Люба.
- В доме не надо, а во дворе - в самый раз.
- Ой, мамочка, умница ты моя! - обрадованно воскликнула Люба и, подбежав к ней, порывисто обняла ее.
"Вот оно что происходит с дочерью-то!" - подумала Марфа.
Потом, соблюдая все предосторожности, она вместе с Любой и Виктором переправила добытые ребятами несколько винтовок к себе во двор.
Так, неожиданно для себя, и стала Марфа участницей подготовки создания партизанского отряда.
На потемневших от времени стенах колыхались тени. Они то густели, то светлели, то, словно какие-то фантастические птицы, перепархивали с места на место. На щелистом темно-коричневом потолке над стеклом настольной лампы желтело круглое пятно. В железной печке, раскаленной до вишневого свечения, потрескивали смолистые еловые дрова. За плотно зашторенными окнами бесновалась пурга. Ветер бил снежной крупой в стекла, силился сорвать соломенную крышу, скованную поверху ледяной коркой.
Кузьма Васильев сидел в углу и взволнованно говорил:
- Страна в смертельной опасности. Враг силен и коварен - что закрывать глаза на правду! Красная Армия мужает, но ей нужна помощь всего народа, всех наших людей по ту и по другую линию фронта. Бездействовать это позор, это предательство.
- Как военнослужащие, мы принимали присягу и просто не имеем права сидеть сложа руки, - в тон ему произнес Горбунов.
- А я как раз к этому вас и призываю. Я и сам за то, чтобы действовать активнее. Вот и хлопцы наши такого же мнения, - указал Сидор Еремин на Виктора. - Поэтому и надо все хорошенько обдумать, чтобы не допустить провала с первых же шагов.
- И тянуть тоже нельзя, - сказал Васильев. - Каждый день дорог, даже самая скромная помощь с нашей стороны фронту важна для победы.
- Надо скорее готовить ваших людей, бойцов, - сказал Сидор.
- Они готовы, но у нас нет оружия, - заметил Горбунов.
- Кое-что у нас есть, - сказал Виктор и вопросительно глянул на Сидора Ивановича.
- Совершенно правильно, - подтвердил Еремин и добавил: - Для начала кое-что есть, а там придется добывать оружие в бою.
- Раз надо, будем добывать, - сказал Васильев. - Главное, положить начало...
Еремин свернул самокрутку и негромко сказал:
- Нам будет оказана помощь... А сейчас, товарищ Васильев, слово за вами. Вы человек военный, у вас есть опыт боев с противником... Партийное руководство предлагает вам встать во главе отряда. Что вы скажете на это?
Васильев на мгновенье задумался, потом поднялся из-за стола и тихо сказал:
- Командиром отряда... Смотрите. Как вы найдете нужным, так и делайте. Если мне будет оказано такое доверие, я постараюсь его оправдать.
- Вот и хорошо, - сказал Еремин. - Людей своих вы большей частью знаете. Все фронтовики. Кстати, их надо сберечь от угона в Германию. Кое-где их уже забирают, отправляют в лагеря, а в Нижних Ежах пять человек схватили и расстреляли, вроде нашли у них оружие.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});