— Пошел ты… — проворчал Артур.
Стук не прекратился, и иностранец грязно выругался на родном языке. Он надеялся смутить аборигена, но тот не смутился и распахнул дверь телефонной кабины.
— Оружие? Деньги? Наркотики? — спросил незнакомый пожилой человек. Артур онемел. — Ты что ли говорил по-русски? Ты искал аэропорт?
— Господин хороший, — пролепетал Деев и поднялся с задницы на колени, — одолжи земляку деньжат. Меня подло прервали посреди разговора. Одолжи на один чертов звонок в Россию, — он протянул руку за монетой, не видя лица благодетеля. Лицо затенял солнечный свет, похожий на ауру спасителя. — Христа ради, не дай пропасть на чужбине.
— Кто ты? — спросил незнакомец.
— Деев Артур, — представился попрошайка.
— И всего-то?
— Да разве ж я много прошу? Мне позвонить…
— Тебе аэропорт зачем?
— Надо.
— Кокаином торгуешь? От полиции прячешься?
— Я? — удивился Артур.
— Какой груз встречаешь, спрашиваю?
— Я не груз, я человека встречаю.
Незнакомец отошел. Артур так и остался на пороге разбитой будки как на паперти. В кармане благодетеля что-то звякнуло, в руке вместо денег появилась связка ключей.
— Вставай, поедешь со мной, — обратился местный житель к приезжему земляку.
Артур поднялся с колен.
— Никуда я с тобой не поеду.
— Куда ты денешься? Земляк земляку всегда поможет, верно ведь?
— Верно…
— Верно, да не бесплатно. Видишь «мустанга»? Садись и жди.
Мужичонка оказался так себе, до плеча ростом, неказистого телосложения, да и староват, чтобы в одиночку воевать с русской мафией. В «мустанге» отсутствовали двери, а значит, присутствовала возможность выпрыгнуть на ходу. Пока хозяин таскал мешки и складывал их в багажник, Артур осматривал машину. Краска облупилась до ржавчины, под сидением он увидел сухую лепешку навоза. Устойчивый запах конюшни впитался даже в облезлый дерматин на сидении. Если бы не принудительная вентиляция, в салоне можно было бы задохнуться.
— Садись, и держись крепче, — пригласил его новый знакомый.
— Господин хороший, если ты не хочешь мне одолжить, то дай заработать. Я могу таскать мешки, могу возить навоз…
— Не морочь мне голову! — рявкнул дед. — Садись, пока не раздумал.
«Что бы это значило?» — спрашивал себя по дороге Артур. Местность стала пустынной, высохшая, красная земля с жухлыми стеблями травы, холмы да канавы. Дееву стало дурно. В городе можно было, по крайней мере, укрыться в тени от зноя, а если этот тип вывезет его на плантации… если Натан Боровский никогда не узнает, на какую участь обрек несчастного. От Деева не останется даже проездного билета. Если он не загнется от голода, то высохнет на жаре, как мексиканская колючка, и превратится в пыль. На память будущим поколениям останется только пуговица от кальсон.
— Как там Россия? — спросил дед.
— Что «как»? — не понял Артур.
— Вообще…
— А… Нормально.
— Холодно?
— Наверно.
— А вообще, как?
— Слышишь, друг, а имя у тебя есть?
— Зачем тебе имя? — не понял дед.
— В России теперь принято представляться. Мода такая пошла.
— Боков я, — представился скрытный собеседник. — Не слыхал?
— А чего про тебя слыхать? Ты артист что ли?
— Запомни, повторять не буду, Фома Архипович Боков.
— Фома Архипыч, — обратился Артур к бывшему земляку, — может, объяснишь, какого черта ты завез меня в пустыню?
— Скажешь тоже, пустыню, — обиделся Фома. — Разве ж это пустыня? Это пока дождя не было…
— А потом, когда будет? — с надеждой спросил Артур.
— Тогда будет совсем плохо.
Артур остался недоволен знакомством. В последнее время он привык к обществу культурных людей, но из местных жителей только этот странный сеньор проявил участие к страннику, пригласил на «сафари». «Конечно, кляча та еще», — отметил про себя Артур. Ему бы в голову не пришло, что такие древние машины умеют ездить. Автобус, из которого он выпал однажды, тоже был стар, подозрителен, и также подобрал его, отчаявшегося среди дороги. Артур насторожился: красная земля, колючки, да высохшая трава. Машина шла уверенно, с мостов не падала, у Деева не было причин бросаться на обочину, наоборот, ему следовало держаться обеими руками, чтобы помимо воли не вылететь на колдобинах. «Здесь, в глуши, вряд ли найдется добрая душа, которая отвезет болящего в госпиталь. Таких как Жорж больше нет, — вздохнул про себя Артур. — И Жоржа нет… Из-за меня, дурака! Все беды на свете из-за меня!» Он закрыл глаза, чтобы не оплакивать себя заживо. Общаться с Архипычем было также противно, как смотреть на дорогу.
Машина пересекла кювет и встала посреди поля.
— Видишь? — спросил Фома. — Вылазь из машины, смотри.
Вокруг была такая же мрачная земля, только кактусы росли жиже, да поляна казалась ровнее. Ни живой души, ни строения, ни плантации, только старая каланча завалилась на бок да обломки стен без стекол и крыш, вросшие в грунт по самые подоконники.
— Узнаешь? — Артур пожал плечами. — Не уж-то не узнал? — удивился дед. — Вот же он, аэродром! Ты стоишь на взлетной полосе. Там, — указал он на башню, — была диспетчерская, под ней постройка в один этаж. Дай бог памяти… когда отец привез нас сюда, самолетов уж не было. А было это лет сорок тому… Ангар потом купили под склад, думали, новая дорога здесь пойдет, а ее проложили далеко отсюда.
Архипыч рассказывал, Артура пробирала дрожь. Действительно, поляна, на которой он стоял, выделялась на фоне бугристого ландшафта. Если поскрести ботинком песок, можно было найти кирпич, ржавый железный прут тянулся к солнцу, словно молодое деревце. Фома вспоминал, как его отец, разорившись в Америке, перебрался сюда, и купил никчемный участок земли, на котором отродясь ничего не росло. Он мечтал устроить в этих краях райский сад, но хозяйство разорила засуха, наступили голодные годы, и, судя по всему, не отступили до сих пор. Артур не слушал. Отчаяние охватило его. Взгляда было достаточно, чтобы понять: на эту полосу не сядет и вертолет, не то, что допотопный пассажирский лайнер. «Жоржу капут, — решил Артур, — если, конечно, он не опоздал на посадку».
— Ну… — Фома Архипыч дружески хлопнул Деева по плечу, — теперь выкладывай…
— Чего выкладывать-то? — не понял Артур.
— Кого встречаем?
— Друга.
— Какого друга?
— Жоржа Зубова, — признался Артур. — Его самолет должен сесть на этот аэродром.
— Не смеши меня, парень. Лучше назови цену. Десять процентов и по рукам?
— Не понял. По каким рукам?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});