огромных черных крыльях, силен, как пятеро взрослых мужчин, а его взгляд сеет смерть. Иные же считают, что он и вовсе не человек, а демон, которого породила бездна.
Должно быть, лицо Тристана приняло весьма комичное выражение, ибо Галахад не мог скрыть улыбки.
— Что?
— Ты знаешь язык пиктов? — потрясенно спросил принц.
— Немного, — с ложной скромностью ответил дю Лак. — Я же говорил, я люблю читать. Так что, думаешь, речь шла о Моргольте?
— Возможно, — Тристан уставился в огонь, мысленно выстраивая возможные варианты развития событий. — Проверить, в любом случае, стоит. Они не упоминали, в каком направлении находится та долина?
— Если бы и упоминали, я бы не понял, — смущенно произнес Галахад, глядя в землю. — Я север-то от юга отличить не могу. Но они точно были из жителей этого дола.
— С чего ты взял?
— Я узнал одного из них, — пояснил мальчик. — Он был сегодня среди тех, кто напал на меня.
“Значит, селение племени с загадочным вождем где-то совсем рядом”.
На некоторое время воцарилось молчание. Тристан размышлял об услышанном, молча разглядывая язычки пламени, танцевавшие на почерневших остатках поленьев. Наконец, он поднялся с земли резким движением и объявил:
— Пора спать. Путь, в любом случае, предстоит неблизкий, а время поджимает. Я отправлюсь с первыми лучами рассвета.
Галахад уставился на спутника так, словно его ушатом ледяной воды окатили.
— ОтправишьСЯ? — проговорил он в полном недоумении. — Один? Ты бросишь меня?
Тристан ждал этого вопроса. Как можно спокойнее, но при этом твердо, он ответил:
— Я не могу взять тебя с собой. Лошадь одна, а нас двое. Ты будешь задерживать меня. К тому же, если на нас нападут — а это крайне вероятно — мне придется отвлекаться, чтобы защитить тебя, и нас обоих убьют. И потом, — добавил он, — что мы будем делать, когда найдем котел? Мне нужно вернуться с ним в Логрию, а тебе туда путь заказан.
На мальчика было жалко смотреть. Его умоляющий взгляд прожигал насквозь, но потомок Кёрна оставался непреклонен.
— Вот, держи, — быстрым движением юноша извлек из-за пояса длинный, хорошо наточенный нож и протянул его принцу-бродяге рукояткой вперед. — И пропитание добыть, и себя защитить поможет.
— Не поможет, — скорбно вымолвил Галахад, принимая подарок, — если не умеешь с ним обращаться.
— И все же, это лучше, чем ничего, — приободрил его Тристан. — Я думаю, ты способен на большее, чем привык о себе думать.
Юный отпрыск Озерного дома кивнул, но вид у него был совершенно расстроенный.
— А теперь давай выспимся хорошенько, — скомандовал принц Корнуолла — Силы нам пригодятся.
— Может, нам лучше спать по очереди? — недоверчиво произнес мальчишка. — Чтобы нас не застали врасплох и не убили во сне?
— Насчет этого не переживай, — произнес Тристан, чуть ухмыльнувшись. — Я проснусь и всажу им клинок в брюхо раньше, чем они поймут, что произошло.
Глава 12
На следующее утро, едва первые робкие лучи рассвета прорезали облака, разгоняя ночную тьму и окрашивая небо на востоке нежно-розовым, Тристан уже был на ногах и вовсю хлопотал со сборами. Ночью с гор спустился туман, укутавший долину плотным серым одеялом. Галахад от пережитого накануне волнения и непривычно сытного ужина дрых мертвее мертвого, и юноша решил дать ему отдохнуть чуть подольше — неизвестно, когда еще пареньку представится такая возможность. Сам же он тем временем перебрал седельную сумку, утрамбовав поклажу поплотнее, и сходил к ручью умыться. Затем, разворошив вчерашние угли и добавив свежего хвороста, юноша принялся готовить нехитрый завтрак.
Младший дю Лак проснулся как раз когда еда почти сготовилась. Неохотно поднявшись с земли, он сел и принялся протирать заспанные глаза. Тристан, не разводя лишних церемоний, протянул ему причитающуюся порцию и быстренько поглотил свою. Пока сонный Галахад лениво, совсем не то, что вчера, жевал слегка подгоревшее на огне мясо, Тристан затушил костер, хорошенько присыпав его землей. Дыма от утренней готовки получилось немного, и в густых рассветных сумерках заметить их были не должны. А когда солнце взойдет высоко, обоих и след уже простынет. Во всяком случае, его — точно.
Ада тоже не слишком радовалась раннему подъему. Утомленная длительной скачкой накануне, она явно была бы не прочь подремать еще немного и мирно попастись, щипая травку, вместо того, чтобы продолжать изнурительную гонку. Однако решительный настрой хозяина шансов на спокойную жизнь не оставлял. Во всяком случае, не сегодня. Поэтому животное повиновалось, сведя протест к недовольному фырканью и осуждающему взгляду исподлобья. Принц дома Лионессе затягивал подпругу седла, когда Галахад неуверенно приблизился и встал рядом, переминаясь с ноги на ногу. “Ну вот”. Юноша ненавидел сентиментальные прощания и надеялся уехать, обойдясь без них. Он и так проявил несвойственное ему великодушие, подарив этому недотепе свой нож и запасную шерстяную тунику, в которой тот и стоял сейчас перед ним, буравя взглядом землю. Наконец, парнишка решился заговорить:
— Спасибо тебе, — слова вылезали из него неохотно, с нажимом. — Ты столько сделал для меня, хотя мог просто проехать мимо. Не знаю, что буду делать дальше, но без тебя я уже был бы мертв, — Он помялся еще немного и добавил. — Вот, возьми.
С этими словами он подошел и протянул Тристану зажатую ладонь. Юноша подставил руку, с сомнением принимая дар. Это оказалась речная раковина, точь-в-точь как та, что красовалась на плече изгнанного принца. Причудливо закрученная, снаружи она сверкала белизной, словно выточенная из мрамора, а внутри оказалась нежно-голубой, цвета весеннего неба. Юноша никогда раньше таких не видел.
— Это ракушка озерного аммонита, — пояснил Галахад, — Их еще называют “королевскими улитками”. Они водятся только у нас, в Арморике. Люди верят, что их раковины приносят удачу. Мне она не особо помогла. Надеюсь, тебе повезет больше.
Тристан повертел подарок в руке, разглядывая его уже с интересом. На боку спиралевидного, похожего на каплю панциря виднелось темное пятно, выпуклое на ощупь. В тусклом свете первого утреннего солнца оно едва заметно отливало синевой. Это был сапфир, и довольно крупный. Корнуоллец взглянул на мальчика с немым вопросом.
— Раковина с сапфиром — королевский знак, — пояснил тот, — Каждый член нашего Дома при рождению получает такую.
— Я не могу ее принять, — сдержанно произнес Тристан, протягивая подарок назад.
— Нет, возьми, — возразил Галахад с неожиданной твердостью. — Я больше не дю Лак. А ты спас мне жизнь, и это меньшее, что я могу сделать.
Несколько мгновений принц дома Лионессе еще молча смотрел на него, но затем кивнул и убрал украшение в седельную сумку.
— Какие бы неурядицы не случались, никогда не забывай, кто ты, — произнес Тристан, положив руку ему на