- А как тут с москитами и комарами... ну и с прочими-разными насекомыми?
– спросила я Линду, отогнав от себя очередного кровососа — ну
настойчивый какой... Хотелось получить достоверную информацию из
первых рук.
- Насекомые? - переспросили она. - ну как же... вечером маленькие, ночью
большие. Москитная сетка нужна - без нее загрызут.
Да уж, куда еще нагляднее и яснее.
Курандеро на вид казался обычным кампесино, крестьянином: глубокие
прямые морщины на лбу, темное лицо, выдубленное жарким солнцем
сельвы. Одет он был в затертые штаны, выцветшую и ветхую рубашку и
полустоптанные черные шлепки — должно быть, только что вернулся с
работы на поле.
- Аяуаска? – протянул он. - Нет, я не аяуаскеро... аяуаской не занимаюсь. Я
табакеро. Свой напиток из табака готовлю... - пояснил он к моему глубокому
разочарованию. - Ну не только из табака, конечно... к нему еще два других
растения добавляю. Знаете, тоже вызывает видения, - воодушевился он - еще
даже посильнее аяуаски будет... смесь табака, камалонги и... – добавил он с
энтузиазмом, но тут же умолк, словно и так выдал слишком много
избыточной для посторонних ушей информации. Еще бы. Каждый целитель
ревниво хранит секреты своих смесей. Тогда он перешел к рекламной паузе.
- Приезжала ко мне как-то одна женщина из Куско, - продолжил он, -
говорит, что ничего ее не берет, но как только я дал ей выпить эту настойку...
Тут он снова замолчал и замахал руками, словно предлагая нам с Линдой
самим визуализировать все недостающие детали его рассказа.
Быть гибкой и соотносить первоначальный план с возникающими
обстоятельствами — или же держать магистральную линию на аяуаску? Я
на мгновение заколебалась. Что меня интересует: сама аяуаска или доступ к
видениям? Если доступ к видениям, то неважно, что принимать, аяуаску или
табак — главное, чтобы работало. Но про табак я решительно ничего не
знала, и преодолев рассеянное сопротивление, верх одержала
рассудительная осторожность.
Однако сразу мы не ушли, а поговорили с ним еще минут десять. В ходе
нашей беседы как-то неожиданно выяснился удивительный факт, что
аяуаской тоже занимается, но сегодняшняя заминка объясняется тем, что ее
запасы у него временно закончились. Он сообщил, что будет ее варить
только в следующую пятницу, ровно через неделю. Так что через неделю –
на аяуаску - добро пожаловать.
А как он готовит аяуаску? А для этого я беру вот этот котел, - он показал на
немаленький закопченный котел, лежавший под домом, - наливаю туда
литров пятьдесят воды, бросаю лианы аяуаски... килограммов десять
будет.... а потом целый день варю лианы на костре. Листья чакруны к ней,
конечно, добавляю... варю, пока не останется немного раствора только на
самом дне котла. Потом это все заливаю в двухлитровую бутылку. Но
главное, - тут он доверительно понизил голос, - готовить напиток надо так,
чтобы никто вокруг не ходил да на аяуаску не глазел.
На этом мы с ним и распрощались. Других шаманов и курандерос в
Пангване пятой не наблюдалось. Вместе с Линдой мы проделали обратный
путь по бетонной дорожке. Она не преминула ввернуть слово благодарности
Фухимори, по чьему распоряжению эту дорожку тут и проложили. А другие
президенты и носа к нам не кажут... только вот один Фухимори и помог
нам...
Кстати сказать, это был тот же самый президент, из-за которого моя
перуанская подруга, о которой я говорила раньше, впала в депрессию.
Президент-то один, а надо же — какое ему удалось на людей принципиально
разное впечатление произвести.
Вскоре мы вернулись с Линдой на исходное место, куда с большими
надеждами я высадилась не более часа тому назад — место осталось,
надежды — нет. Как бабочки-однодневки они сложили свои трепетные
крылышки и канули в небытие. Вот так всегда с ними и бывает - что с
бабочками, что с мечтами... куда они только ни заведут, а потом возьмут и
сгинут.
Села я на скамейку, кем-то любовно установленную на высоком берегу и
обратила лицо и тело к заходящему над рекой солнцу, в расчете на то, что
под защитой солнечных лучей меня никто не будет ни кусать, ни обижать.
Пригорюнилась и стала ждать дальнейшего развития событий. Какая лодка
первой появится – туда и поплыву, – думала я. - Или в Икитос, или вниз по
реке в Тамшияку... потому как заночевать тут не решусь, несмотря на
сердечное приглашение Линды и ее семейства: запасной москитной сетки у
них не было. Со своей, значит, надо ездить... – прокомментировала я свое
упущение. – Как раз и пригодилась бы на такой вот форс мажора... Как это
она сказала? «на закате прилетают комары маленькие. А ночью им на смену
— комары бо-ольшие»...
Хотя не факт, - продолжала я развивать свою мысль, - что сегодня хоть
какая-то лодка появится вообще... «Титанику»-то хорошо – он уже доплыл
до своего пункта назначения... до Тамшияку, то есть... но на обратный курс
ляжет лишь после полуночи. А к этому времени как раз и обещанные
большие комары подтянутся...
В общем, картина ожидания полуночного «Титаника» начинала
прорисовываться во всех драматических деталях.
Сижу жду, смотрю на закат солнца, отгоняю насекомых, вдыхаю запахи
влажной земли и речной воды. Но кроме того, я еще и на посту: меня
проинструктировали: как только увижу проходящую мимо лодку (а вдруг!),
мне следует тут же начать махать им рукой, а лучше даже тряпочкой, тем
самым дать им понять, что мне с ними по пути. И тряпочку для этих целей
семейство предусмотрительно мне выдало.
Сижу на высоком берегу, жду. Солнце все дальше клонится к закату, прямо
передо мной расстилает серебристую дорожку — она тянется аж до далекого
противоположного берега.
Сижу, жду, размышляю дальше. Но свежих идей больше не появляется, и
размышления уже пошли по кругу. Можно, конечно, у сеньоры Линды
заночевать. Она меня пригласила – это раз, и дом у нее громадный – это два.
Только без москитной сетки ночь будет бесконечно долгой... тут и думать
нечего... это три... так что пункт три автоматически аннулирует пункт один и
два... Хотя возвращаться в Икитос на ночь глядя – это уже совсем нехорошо.
Даже хуже, чем белому человеку в сельве без москитной сетки ночевать.
Если сейчас, скажем, вдруг какая лодка появится, то приплыву в Икитос в 9
вечера - это еще в лучшем случае. Ночь, темно. А Нижний Белен даже в
светлое время суток пользуется на редкость плохой репутацией. Под
покровом же ночи туда сунется разве что безумец.
Сижу дальше, наблюдаю закат. Время идет, солнце все глубже и глубже
западает за деревья на противоположном берегу. Как я начинаю понимать,
на сегодня уже никакого передвижения лодок не предвидится. Ни в одну
сторону, ни в другую.
Тут ко мне подходят сеньора Линда и ее сын. Он говорит:
- Знаете, в Тамшияку... у них там шаман есть. Вернее, есть даже два шамана.
И обоих зовут Вилсон Баскес.
- Это как? – я не могла не поразиться такому дивному совпадению.
- Да просто семейная традиция. Отец и сын. И оба занимаются аяуаской. Да
вы не беспокойтесь, я их знаю, - горячо заверил он меня.
И дальше говорит, что может провести меня в Тамшияку народными
тропами — теми, что пролегают по верху берега.
- Или даже, - добавляет он, - можно на мотобайке туда прокатиться, как раз
по дорожке, проложенной Фухимори.
Но пока он это все говорил, свершилось чудо. На реке показалась лодка,
идущая вверх, в Тамшияку – грузовая, но на данный момент грузы не
перевозящая и пустая. Ею правили двое юношей. Сеньора Линда
говорит,что я могу спокойно садиться в их лодку и плыть с ними дальше,
потому что она их лично знает.
Она машет им рукой, они машут нам в ответ и сразу пристают к берегу.
«Пушки с пристани палят, кораблю пристать велят...». Ну чем вам не
Пушкин, Александр Сергеевич? Пусть масштаб другой, зато как
непосредственный участник событий, могу заверить, что по значимости
пушкам и пристани не уступает никак. Все члены гостеприимной семьи по
очереди целуют меня на прощание, я резво закидываю за спину Северное
Лицо (в смысле, мой рюкзак), сбегаю вниз по широким земляным
ступенькам и с радостью запрыгиваю в длинную и узкую лодку. Вот это
повезло!
Лодка сильно качается под ногами, а вместе с ней и я. Она низко сидит в
воде, так что если сесть на борт или - еще лучше - на нос, то запросто можно
опустить руку в воду, трогать ее и чертить в ней разбегающиеся лучами
линии. Это же совсем другой experience, чем плыть на металлическом
трехпалубном теплоходе, на котором я добиралась из Пукальпы до Икитоса -
и когда наблюдала могучие реки Укаяли, Мараньон и Амазонку издали и