была маска безразличия. Из-под опухших век сквозь меня смотрели глаза, казалось, в глубокой отрешённости от мира, не узнавая старого знакомого.
Моё сердце сжалось в тиски, от хрупкости её тела, покрытого синяками, от красивого личика, изуродованного этими мразями, хотелось заплакать от бессилия.
Тонкие брови девушки слегка приподнялись. Наконец-то она меня узнала. Плавно поднявшись с пола, она ветерком пролетела мимо меня, прошептав "Спасибо" и, босыми ногами пошла по коридору.
Дойдя до связанных отморозков, она остановилась и с лебединой грацией села на колени. Её тоненькие пальцы утонули в волосах молодого парня, гладя его по голове. От прикосновений он открыл глаза и уставился на неё, сидящую на холодном полу в одной лишь белой майке. Мельком взглянув на меня, стоящего возле трупа его товарища с недоумением на лице, перевёл взгляд на нежное создание рядом с собой.
Достав из его голинища обоюдоострый кинжал, плавным движением она провела лезвием по его горлу, от уха до уха. Парень забулькал, его кровь брызнула на белую майку девчонки, попав на лицо мелкими брызгами. Встретившись взглядом со вторым, пришедшим в себя и наблюдавшим картину лёжа на боку, она подползла к нему.
— Нет, не надо, — замотал головой, градом слезы потекли из его глаз, — Прошу тебя, пожалуйста, прости меня!
— Я тебя прощаю, — нежно поцеловала она его в губы и искренне улыбнулась.
Нож медленно вошёл в живот шакала и также медленно вышел. Потом снова, и снова, и снова. А она смотрела ему в глаза и улыбалась, протыкая его в двадцатый раз всё так же медленно и не спеша. С той же умиротворённой улыбкой она взглянула на меня, прошептав одними губами ещё одно "Спасибо", и засадила себе нож под левой грудью.
Я стоял в ступоре и смотрел в её глаза, пока голова девушки не легла на грудь и она не уснула вечным сном, сидя возле своих мучителей.
Бедняжка не смогла с этим жить.
Миша вернулся в третий раз и, разглядывая картину недавних событий, подошёл ко мне.
Выйдя из оцепенения, я потянул ручку двери напротив и оттуда навстречу моему лицу из темноты вылетел здоровенный кулак.
Грохот. Дверь распахнулась. Через тела двух охранников переступила девушка в зелёной парке, держа в левой нож, а в правой руке пистолет Макарова. Со острия на белый ковёр капала тёплая кровь.
— Девочка моя! — вскрикнул парень лет тридцати пяти из большого кожного кресла, сидя за солидным столом, — Вернулась наконец! Я переживал за тебя.
Указав рукой на мужчину, сидящего на кожаном диване и протягивающего янтарную жидкость из бокала для виски, Андрей Волков, лидер "шакала", представил его Рите:
— Знакомься, это мой друг — Марк Евгеньевич Дроздов. Предоставил нам Норд, вместе с его людьми и вооружением взамен на моё покровительство.
Дроздов улыбнулся девушке, поднимая бокалы её честь, состроив гримасу самца.
Рита безразлично посмотрела на мужчину, направила пистолет и выпустила четыре пули, одна из которых вошла в лоб, остальные три в лицо. Бокал упал из ослабленных пальцев, ковёр мгновенно впитал жидкость.
— Малыш, успокойся! — заорал здоровяк двух метров ростом, поднявшись и направляясь к девушке.
Две пули пролетели сквозь колени амбала и тот рухнул, истошно завопив. Рита закрыла дверь кабинета, подошла к тихо играющему музыкальному центру.
— За тобой должок, "малыш", — передразнила она Волкова, крутанув регулятор громкости. Из-за закрытой двери по слышалась громкая музыка и женский голос запел припев: "Dont speak…"
В чувство я пришёл от брызгов воды в лицо. Надо мной сидела Анька с полным ртом воды и вздутыми, как у хомяка, щеками, а в руках она держала бутылку. Видя, что я открыл глаза, дочь, едва не поперхнувшись, проглотила воду и обняла меня, обвив шею руками.
— Папа, — запылала она, — Я так тебя ждала!
— Девочка моя, как же мне тебя не хватало…
Обняв дочку, я дал ей выпустить напряжение. Она затряслась в долгом умиротворяюще плаче.
Тусклый свет загораживал здоровяк, виновато глядя на меня, почёсывая кулак:
— Сэт, я…
— Всё нормально, Ёж, — перебил я здоровяка, — Тоже рад тебя видеть, жаль не могу ответить тем же.
— Успеешь ещё, — усмехнулся он, — Пора валить отсюда.
Тайком мы спустились с лестницы и стали пробираться через холл. Только успев заметить, что охрана у входа не шумит и пытаясь их разглядеть за перегородками стендов, навстречу нам выскочил автоматчик. Другие показались из — за колонн, окружив нас.
— Ну чё, гаврики, — пролаял мужик с пулеметом наперевес, — Допрыгались? Зюзя, вали за боссом, пусть оценит наш улов!
Я машинально спрятал Аню за спиной.
— Босс сам решил к вам выйти, — долетело с лестницы.
Наверху стояла Рита, держа в одной руке нож, другой за ухо голову лидера Шакалов. За ней спустились ребята с автоматами и дробовиками, держа на мушке охранников.
— Теперь "Шакал" принадлежит мне, тирания Волкова закончилась. Милосердно предлагаю вам выбор: остаться и жить по-новому, либо убираетесь к чёртовой матери.
— Ещё бы я сдался! Слушать шлюху босса, — стал возражать мужик с пулемётом, — Валим, мужики.
Глубоко вздохнув и подавив гнев, Рита ответила:
— Иди, только хлопушку ты оставь здесь.
— Что?! Да ты ох…
Диалог прервался, когда толпа, поддерживая Морозову нацелившись на говорившего.
— Хрен с тобой эээ… баба, — он бросил Печенег на кафель, — Ты за это дорого заплатишь. Мужики, катим.
И зашагал в сторону подвала, но поняв, что за ним никто не последовал, обернулся.
— Вы все малодушные твари, — взбесился он, брызгая слюной.
— Проводите его, — спокойно сказала Рита, — Кажется он заблудился и идёт не туда.
Двое крепких мужчин, не уступавших в комплекции, взяли бунтаря под локотки и поволокли к выходу на улицу. Тот осыпал их проклятиями.
— Суки, я переловлю каждого!
Вышвырнув его из здания, двери за ним закрылись. Люди, собравшиеся на шум, продолжали прибывать, заполонив холл и балконы. Рита забралась на стойку администратора и громко заговорила, чтобы слышали все. Голова Андрея Волкова лежала у неё в ногах:
— Отныне Шакал будет жить по — другому! Мы не тронем ни одной живой души!
Толпа зашевелилась, послышались редкие крики согласия.
— Кто будет замечен в обратном, будет наказан. Если кто — то из вас бросит ближнего в беде, будет наказан!
Следующие слова встретили больше одобрения.
— Мы больше ни с кем не воюем и не ждём ножа в спину!
Люди начали ликовать, хлопать, одобрительно свистеть.
— Мы выбираем жизнь а не смерть!
Рёв глушил, стены дрожали. Казалось, вся высотка ходила ходуном. Честно говоря, я не ожидал, что столько людей, кого по большей части считали отморозками, жаждут перемен. Я посмотрел под ноги Риты