Второй вернулся на кухню. Пошарудел по ящикам стола — нашел пачку заварки и поставил чайник на плиту.
Что меня в нем до сих пор удивляло, так это то, что даже в самых непонятных ситуациях он умудрялся организовывать себе хоть какое-то подобие нормальной жизни. Он мог спокойно устроиться спать перед выездами на операции, он всегда находил что поесть и как согреться.
Я у него, помню, спросил, как это он умудряется.
Но он в ответ хмыкнул и задвинул свою любимую шуточку — Жить захочешь, еще не так раскорячишься. Есть время — надо выжимать его по полной. Рефлексировать после буду. На пенсии. Если доживу.
— Соль поищешь? — спросил Второй у меня, занятый организацией чайной церемонии. Его злость и растерянность давным — давно ушли. Он стал обычным, спокойным, немногословным. С легкой ленцой в движениях. Ну да, конечно, до встречи еще оставалось чуть больше двух часов. К чему напрягаться?
А у меня отчего-то дрожь в коленках не проходила, а наоборот — усиливалась.
Я нервничал, зыркал на спешащие часы и прислушивался к звукам с лестничной клетки. Дверь в квартире была почти картонная — хорошо прослушивались все шумы с лестницы: шаги, собачий лай, звяканье ключей.
Соли я нашел много. Старики, очевидно, к концу света готовились. На кухне был мешок каменной килограмм на 10, да и в столе — несколько, почему-то начатых пачек. Соль — это хорошо.
— Значит, так. Запускаем даму внутрь. Ты ее смотришь — вот отсюда, из кухни — стоишь здесь так, чтоб сразу мог спрятаться за дверь. Если что — стреляешь. И еще бросаешь в воздух пригоршню соли. Если вдруг «будущая мамаша» захочет напустить спор — сразу их ликвидировать. А то как пристанет гадость, да как успеет королева отдать приказ подстрелить тебе своего лучшего друга — Второго, вот тогда и сказке конец наступит. Это ясно?
Я киваю в ответ, хотя смутно представляю себя стреляющего в упор по медсестрам.
Поэтому, чем ближе приближалось предполагаемое время, тем больше мне не по себе становилось.
И приготовленный чай не лез, и есть не хотелось, а на предложение от Второго пойти передремнуть — я вообще выматерился.
Но, тем не менее, время неуклонно двигалось к трем. Я просмотрел старые газеты и даже попытался почитать какие-то заметки из «Травника» — единственной книжки лежащей на кухне — и нашел, что мята издревне хорошим антисептиком считалась.
Бродить по квартире деда я не хотел. Я и так чувствовал себя незваным гостем, который хуже татарина. Еще ж непонятно, что дальше будет — и с нами, собственно говоря, и со стариком.
Я почти ничего не знал о «королеве» — смутно вспоминался просмотренный дней 10 назад ролик про размножение липучек. Но я тогда мало что соображал, а знания, как оказалось были нужны именно сейчас. Об этом мне в последнее время Второй говорил все чаще.
Иногда так, поглядывая в его сторону, я думал над тем, что, во-первых, сколько всего он прочитал и узнал, а во-вторых, сколько всего попробовал и испытал именно на своей шкуре для того, чтоб так вот с легкостью и строить версии и воевать.
Мне было дико любопытно, кто он вообще такой — кем был в другой жизни и почему стал таким. Мне было интересно даже как его зовут на самом деле. Не родился же он Вторым. У него имя было, родители…
Но все эти мысли проносились совершенно спонтанно и рывками в моей голове. Как вспышки. Я не убирал Дар. Так, оставил совсем чуть — чуть, как тоненький фитилек, чтоб при первой же возможности не ждать, пока включится и разгорится, а вспыхнуть как можно ярче. Что бы выиграть какие-то, иногда очень важные секунды.
А вот к Дару я привык быстро. С ним мне учиться особо не надо было. Тяжело было только включаться, но если это происходило, я на каком-то интуитивном уровне понимал, как с ним работать.
…Голова, совсем не кстати, уже начинала побаливать. Петрович мне объяснял про побочный эффект от использования Дара. Так вот, раз на раз не приходилось. После вчерашнего рейда я проснулся живой и здоровый, разве что только не выспавшийся, а сегодня за полдня, почти особо ничего не делания, голова давала о себе знать.
Второй устроился тут же на кухне на соседнем табурете — прислонил его к стене, оперся спиной, закинул ноги на перевернутую эмалированную кастрюлю и просто спал. Ну, может не спал, а дремал так точно.
Я похлопал себя по карманам — хотелось найти заначку анальгина или цитрамона, но ничего ненахлопывалось. Звать дедка не хотелось. Второй ему строго, настрого запретил до особого распоряжения выходить из комнаты. Дед проникся важностью момента — он думал мы ловим опасных бандитов, нападающих на стариков. Такие себе «техасские рейнждеры» и менты с улицы разбитых фонарей в одном флаконе.
Часы дошли до 15.00 и, кажется, остановились — так медленно тянулось время. Я смотрел, не отрываясь, на минутную стрелку и не мог заставить себя отвернутся. Сидеть осточертело, но вот чего ждать от контакта — представления не имел. В подобной ситуации бывать еще не случалось. Петрович магов берег, как зеницу ока.
Почему-то подумал о том, что сегодня я бронежилет не одел, сказав Второму, что надоело и устал, и тот даже не особо возражал. А вдруг бы реально пригодился?
Второй утверждал, что королева не опасна, опасно ее окружение и охрана.
Я видел как Прилипалы контролируют людей, как заставляют их делать безумные поступки — прыгать с высоток, бросаться под трамваи. И люди не могут сопротивляться. Они выполняют задания и волю плесени так, как если бы им приказывал сам господь бог. Защищать королеву могут хорошо. Она же мать будущего Роя.
Но я понимал, на что надеется Второй — на неожиданность. На то, что она даже не подозревает, что кто-то их обнаружил и засек и что на нее ведется охота. Самым главным было не упустить королеву, потому что больше возможности застать ее в врасплох не будет. Я знал, как охраняют зародышей и коконы Прилипалы. Они не жалеют никого.
— Долго что-то — неожиданно сказал Второй. Он посмотрел на меня из — под прищуренных век, — боишься?
— Боюсь-я даже не старался притворяться. Он все равно все понимает.
И в этот момент мы услышали шаги просто за дверью. Второй кошкой шмыгнул в коридор. Показал мне кулак и пошел за дедом.
В дверь осторожненько постучали.
— Это я, Оксана, Семен Кузьмич откройте. — сказала женщина. Второй — вывел вперед почти к двери старика — и кивком велел открывать замок.
Дед долго возился с цепочкой. Я слышал нудное звяканье и не мог понять почему он тянет.
Наконец скрипнуло дверное полотно.
В коридор вошли. Цокая каблуками, двинулись в сторону дальней комнаты — но я пока еще не видел ничего-обзор из кухни был плохой — я мог рассмотреть человека только на определенном участке стены. Сначала появился старик. Он шел медленно, шаркая больными ногами. За ним показался силуэт женщины. Я включил Дар на полную. И чуть не ослеп в реальности. Она сияла, она сияла как солнце — на нее нельзя было смотреть просто так — у меня глаза горели. — Второй, — заорал я — это она.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});