Впрочем, вряд ли все эти напасти всерьез угрожали кому-либо из учеников. Потому что на старте надо было первым делом перемахнуть через абсолютно гладкую стену высотой 16 метров.
– Наглядные пособия? – холодно поинтересовался Бальбо, направляя детектор магии на полосу препятствий. Загорелся зеленый индикатор. – Время пошло.
Клинч тут же, не теряя времени, бросился душить Шишку. Лужж – Клинча. Преподаватели кинулись их разнимать. А Сен Аесли ринулся на приступ.
Да не просто ринулся, а ринулся с песней.
– Наверх вы, товарищи, все кто куда! – орал он, соскальзывая вниз, поднимаясь, подпрыгивая и снова соскальзывая.
Такого вопиющего противоречия между решительностью и логикой Сен еще никогда не испытывал. Стена казалась непреодолимой абсолютно, ни при каких обстоятельствах. Разум Аесли был в шоке, но зловредная хочуга раз за разом швыряла мальчика на полированную поверхность.
– Да что же вы стоите! – отчаянно крикнул Сен товарищам. – Держите меня… – он быстро произвел расчет, – …восемь человек!
Первой откликнулась Мергиона. Следом подоспели Порри, Амели и Оливье Форест. Остальных четырех человек с успехом заменил Дубль Дуб. Аесли слегка затих, придавленный весомой товарищеской помощью.
Тем временем на трибуне объединенными профессорскими усилиями удалось избежать смертоубийства и выяснить – в самых общих чертах – что произошло. Оказалось, что непреодолимая стена предусматривалась высотой два метра, ров – шириной один метр, кислота – раствором детского шампуня без слез, слоновые ежи – злыми ирландскими ежиками обыкновенными, арбалеты – стрелять гораздо реже и теннисными мячиками, а глобусы – должны быть в восемь раз меньше, без шипов, и не гоняться за людьми, а от них убегать. Задачей последнего этапа являлась поимка и забрасывание всех глобусов в финишную корзину, расположенную на высоте трех метров.
Клинч глянул на чудовищную корзину, изящно торчавшую на 24-метровом столбе, и зарыдал. Мало того, что он на всякий случай в два раза завысил требования к строителям. Мало того, что масштаб 2:1 был понят гномами совершенно превратно. Так эти бескорыстные труженики от широты душевной еще и вдвое перевыполнили задание!
Но страдания Клинча были еле заметны на фоне беспредельного горя Шишки, причитавшего: «Мы ж не заради денег! Мы ж заради вас! Мы ж цельную ночь! Да если б мы ведали!». А когда бедняга узнал, что вся эта страховидная конструкция понадобилась не для того, чтобы напугать чиновника из Министерства, а для того, чтобы через нее прошли дети, то рухнул без чувств. А вот Сен, напротив, постепенно приходил в чувство. Хочуга, еще минуту назад бившаяся, как пойманная рыба, слегка дернулась – раз, другой, третий… И неожиданно исчезла. Аесли почувствовал себя точно так же, как три недели назад в кабинете Лужжа после заграничного успокаивающего заклинания. Только на этот раз всеобщая вялость и безразличие к жизни были его собственными.
– Всем спасибо, – сказал он. – И уже слезьте с меня, тяжело.
На трибуне царило уныние. В противоположных углах сидели, сгорбившись, Клинч, окруженный Харлеем и Развнеделом, и Лужж, окруженный печальной стаей грачей и глухарей. Возвращенный к жизни руками мадам Камфри гном Шишка горестно бродил между ними, ища на чем повеситься.
МакКанарейкл, сделав вид, будто подводит губы, послала в сторону полосы пробное парализующее заклинание. Один из ревущих ежей споткнулся и завалился на бок. На детекторе вспыхнул оранжевый огонек.
– Первое предупреждение, – ровным голосом произнес Бальбо. – Второе предупреждение инструкцией не предусмотрено.
Мисс Сьюзан чертыхнулась.
– Не надо, Сью, – тихо сказал Лужж. – Все ясно. Провал, полный провал. Катастрофа. Я отменяю Открытый урок. Сейчас я уберу эти наглядные пособия…
– Погодите немного, – сказал Мордевольт, глядя вниз, – не забывайте, кто у нас на старте.
А на старте, в полной тишине, прерываемой только шипением кислоты, чавканьем ежей, скрежетом арбалетов и скрипом глобусов-катков, прислонившись к неприступной стене, сидели в рядок сынки майора Клинча. Настроение у всех было отвратительное. Кроме Сена, у которого вообще никакого настроения не было.
– Эх, не повезло Клинчу, – вздохнул Порри. – Так старался, нас гонял три недели, а все зря.
«Не повезло, – равнодушно согласился Аесли. – Все зря».
– А гномам каково? – сказала Мергиона. – Всю ночь пахали, хотели как лучше, а получилось, что все испортили.
«Плохо гномам, – не стал спорить Аесли. – И ничего тут не попишешь».
– Гномы, Клинч, – проворчал Оливье Форест. – Лужж, вот кому паршивей всех.
«Да, Лужжу хуже всех, – подумал Аесли. – А как ему помочь? Никак».
– На него в Министерстве и так косо смотрят, все своего любимого Бубльгума забыть не могут, – сказал Оливье. – Теперь точно прихлопнут. Пришлют нам вместо Лужжа какого-нибудь паралитика древнего.
«А ведь пришлют, – сказал себе Аесли. – Это плохо. Что же делать-то?»
– А без Лужжа и Канарейку вышибут, – продолжил сыпать соль на раны Форест. – И Фору Туну. И Харлея. Да всех! Один Развнедел останется.
«Надо спасать школу. Должен же быть какой-то выход, – Аесли даже не заметил, что уже начал искать решение. – Сколько еще времени осталось? Минут двадцать?»
– А все Бальбо твой! – зло глянул на него Оливье.
– Бальбо не виноват! – запротестовала Амели. – Это все заклинание министерское!
«Заклинание министерское, – подумал Аесли. – А Бальбо мой. Ну конечно!»
Он понял, что надо делать. Он не мог этого сделать. Во-первых, не мог физически: избавление от хочуги отняло у него все силы. Во-вторых, то, что он собирался сделать, считалось одним из самых презираемых поступков в его семье.
Аесли попытался вызвать у себя приступ решительности, но хочуга, как назло, забилась куда-то в недосягаемое место.
И тогда он встал сам, впервые в своей жизни сознательно совершив необдуманный поступок.
– Держать? – вскинулась Мергиона.
– Наоборот, – с трудом произнес Сен. – Подталкивать.
– Я же говорил, – произнес Мордевольт, когда сооруженная из клинчевых орлов акробатическая пирамида подсадила Аесли на профессорскую трибуну. – Не забывайте, кто у нас на старте. Интересно, что они придумали?
Сен тяжело вздохнул и сел рядом с Бальбо.
– Прежде чем преодолеть научную полосу препятствий, я хочу сдать теоретическую часть задания. За весь курс.
– У вас есть такое право, – произнес Бальбо, не поворачивая головы. – Но напоминаю: на все задание у курса осталось всего восемнадцать минут. Это очень мало.
«Ох, как это много, – с тоской подумал Аесли. – Не продержусь».
– Сначала я подойду к этой стене. Для обычного человека она может показаться непреодолимым препятствием. Для обычного человека, – Сен сжал зубы и выдохнул: – но не для Великого Героя.
Бальбо чуть заметно вздрогнул.
– Что такое какая-то стена для Великого Героя, способного с голыми руками выйти против Кошмарных Тварей из Другого Измерения?
Бальбо не пошевелился, но за официальными стеклами его очков мелькнуло что-то живое. Возможно, глаза.
– Великий Герой сожмет свой видавший виды кулак и одним ударом пробьет стену насквозь. – Сен глянул на подавшуюся к нему аудиторию и отвел взгляд. – Затем могучими плечами расшвыряет обломки, расчищая путь своей армии, и шагнет ко рву с кислотой.
Пальцы Бальбо начали мелко дрожать. Лужж впервые увидел заклинание, которое плющит[81].
– Что такое для Героя восьмиметровый ров? Он преодолеет его простым тройным прыжком без разбега. Но за ним идет его армия, его люди. Они испытанные бойцы, закаленные в боях воины, преданные помощники Героя. Но сами они не герои. Что сделает Великий Герой?
– Что? – еле шевельнул губами Бальбо. Он еще был неподвижен, строг, официален, но уже было слышно, как трещит броня министерского заклинания.
– Великий Герой одним глотком выпьет всю кислоту, – сказал сгорающий от стыда Сен. По стадиону прокатился сдавленный всхлип.
– Выпьет? – ахнул Рюкзачини. Руки литератора заползали по столу в поисках пера.
– Конечно. У Великого Героя стальные зубы, луженая глотка, армированный пищевод, эмалированный желудок. Очень большой эмалированный желудок…
– Молодец, Сен, умница, – ласково зашептала ему в ухо МакКанарейкл. – Ври дальше.
И Сен врал дальше. И больше. И шире. И выше… Незаметно переводя повествование из будущего времени в настоящее, а затем и в прошедшее.
– И вот уже почти все слоновые ежи залиты припасенной кислотой и с визгом бегут с поля боя. Но осталось еще несколько ежей… то есть, осталось еще несколько Чудовищных Голодных Монстров, которые, яростно ощетинившись, все разом бросаются на Героя.
– Все разом бросаются на Героя?! – испугался Бальбо.