— Хорошо. Спасибо. — Его голос доносится и по сотовому, и тише по коридору.
— Мы так близко, но недостаточно близко.
А мужчине нужны объятия. Я могу сказать. То, что он переживает, ужасно. То, что я не могу быть с ним, чтобы утешить его, отстой.
— Теперь возьми свою еду и отнеси ее внутрь пока она еще горячая.
Дверь в соседнюю квартиру открылась.
— Спасибо за пиво. Не звучит неблагодарно, ты уверена, что в этой миске есть еда? Потому что это не похоже на еду.
— Это все, что я могу сказать о готовке, приятель.
Я устраиваюсь на диване, передо мной уже стоит моя собственная еда. — Я даже приготовила для тебя салат. Не за что.
— Посыпать петрушкой апельсиновые макароны это не гарнир, детка.
— Достаточно близко.
— Это из коробки, не так ли? — он спрашивает, но я слышу улыбку в его голосе.
— Вообще— то две коробки. Тост, — объявляю я, беру водку, содовую и лайм. — За здоровье наших семей и за нас самих.
— Я выпью за это.
— А теперь включи телевизор. Вот— вот начнется, и это одно из моих любимых шоу.
Я включаю телевизор как раз в тот момент, когда начинается чудесная вступительная музыка. Боже, как я люблю этот фильм.
— Никогда не видел, — комментирует он.
— Нет? Ну, устраивайся поудобнее, потому что мы здесь на все время.
— Это что, свидание? Его голос — низкий, сексуальный рокот. Такой, как я себе представляю, может прийти с дерзкой ухмылкой.
— Конечно, это свидание. Каждый раз, когда мы приближаемся друг к другу, это каким— то образом заканчивается свиданием, — говорю я со смехом, наполняя вилку липкой углеводной добротой.
— Речь идет о волшебниках и прочем дерьме, верно?
— Да, это так, и тебе это понравится. Это эпическая сказка. Строительство мира— это потрясающе. Не говоря уже о том, что Арагорн чертовски горяч. Для тебя есть несколько леденцов для глаз в виде дев— воительниц и очаровательных эльфийских дам, трепещущих ресницами. Кроме того, там куча батальных сцен. Helm's Deep— мой любимый.
Он посмеивается над тем, что я принимаю за кусок еды.
— Ладно, ладно. Ты уговорила меня. Мы смотрим его, — говорит он. — Только ты знаешь, что это значит? В следующий раз выбирать буду я.
— Звучит честно.
— И ты должна посмотреть со мной игру в мяч когда— нибудь.
— Под игрой в мяч ты подразумеваешь порно?
— Ха— ха. Очень смешно. Ты смотришь спорт со мной, Сэди. Я объясню все правила и все остальное. Все будет хорошо. Тебе понравится. Поверь мне.
— А мы не можем просто посмотреть порно? Я думаю, что это было бы гораздо более познавательно…для тебя, — поддразниваю я, смеясь, зная, что он набросится на меня, как сыр на гамбургер.
— Ты намекаешь, что мне может понадобиться половое воспитание? Потому что я думал, что только вчера доказал, что в этом отделе все на пятерках. Я имею в виду, что заставил тебя кончить, не прикасаясь и не целуя тебя. Я думаю, что это какое— то феноменальное мастерство.
— Хорошо, ты победил. Тем не менее, когда дело доходит до спорта, футбол для меня всегда был тем странным событием, которое происходит до и после классного мини— концерта разв год. Леди Гага была моей любимой, хотя Шакира и Джей Ло тоже были потрясающими.
— Ты убиваешь меня
— И мы все собираемся вместе с напитками и множеством из разных закусок можно посмотреть мини— концерт и классную рекламу. Потом чуваки бегают по полю и что— то делают. Я не знаю точно, что именно. Никогда по— настоящему не обращала внимания на эту часть вещей.
Эван громко стонет.
— Тебе так многому надо научиться. Я думал, что парни, бегающие в обтягивающих штанах, по крайней мер, заинтересуют тебя.
— Это правда. Я восхищаюсь их бедрами.
Он хихикает.
— Ты собираешься узнать о футболе, Сэди. И тебе это понравится. Ты не можешь встречаться с балериной, не сходив на игры. Предполагаю, что все это дерьмо будет улажено с пандемией, и я снова смогу играть профессионально. Когда— нибудь.
— Так и будет, Эван. Не теряй надежды. Ты отличный игрок.
— Откуда ты знаешь? По твоему собственному признанию, ты даже ни разу не смотрела игру.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Мне все равно. Я кое— что знаю. Важные вещи. И это одна из них. Весь этот допинговый скандал и тот, кто тебя подставил, — все это будет улажено. Твоя карьера не закончена, и ты будешь оправдан! Ты меня понимаете? — Мой голос не терпит возражений против того, насколько сильно я к этому отношусь.
Пауза.
— Да, мэм. Черт, я бы не посмел не согласиться.
Сексуально пугающе, но все равно немного стучит зубами.
— Мне жаль, что мне пришлось использовать свой " трахни меня и умри’ голос на тебе. Но это очень важно.
— У тебя есть имена для разных голосов? — спрашивает он.
— Действительно, и ты только что слышал один из них, мой друг. Это для людей, которые совершают настоящие акты ублюдка. Или если кто— то слегка доставляет мне неудобства, когда я голоден или что— то в этом роде. Это зависит от дня. Будем надеяться, что нам никогда не придется туда идти.
— Ты же знаешь, что мы собираемся это сделать.
— Хм?
— Надеюсь, в будущем я буду раздражать тебя до чертиков. На самом деле я с нетерпением жду этого момента. И это удивительно, потому что раньше я никогда не болтался вокруг таких вещей. Но с тобой все по— другому. Это будет означать, что ты доверяешь мне достаточно, чтобы уйти, потому что ты знаешь, что со мной ты в безопасности. И ты будешь знать, что я все еще буду там, как только ты успокоишь свою задницу.
Мое сердце почему— то удваивается. Оно давит на мои ребра, пытаясь удержать все эмоции, которые он вызывает во мне. В любой день оно собирается лопнуть и сделать ужасный беспорядок. Повсюду будут цепкие нежные чувства. Я просто знаю это. И после года или около того ничего, что было в моих отношениях с бывшим.
— Звучит так, будто ты предсказываешь возможность серьезных отношений между нами, Эван.
— Это так, не так ли? Я думаю, мы оба старые достаточно, чтобы знать, чего мы хотим. — И снова этот его низкий рокот каждый раз достает меня.
— Правда. — Я машу рукой по моему теперь горячему лицу.
— Думаю, нам просто придется подождать и посмотреть, что произойдет между нами. А это полный отстой, потому что я ненавижу ждать. Я особенно ненавижу ждать, когда дело касается тебя.
Я не знаю, что сказать, поэтому я позволила ему вести разговор.
— Только не вешай мне лапшу на уши слишком часто, ладно?
Его слова содержат намек на уязвимость.
Эта уязвимость поражает меня прямо в живот.
— Хорошо, — шепчу я.
На линии раздаются мягкие жевательные звуки.
— Спасибо, что приготовила для меня ужин, дорогая. Я действительно ценю усилия, но это ужасно на вкус. Я не уверен, что это действительно еда. Был ли этот сыр первоначально в порошкообразной форме? — Я слышу рвотный звук, который заставляет меня хихикать. — Мы можем сделать гораздо лучше, детка, говорит он. — Я думаю, что отныне мне следует готовить — ради нас обоих.
Я фыркаю.
— Насколько я понимаю, кухня— это всего лишь удобное место для хранения конфет, печенья и мороженого. Взгляни на это.
— Посмотри на этого чувака в серой шляпе. Как ты думаешь, сколько раз в день он стучит ею по дверям, и она отваливается?
— Он волшебник. Он обладает сверхъестественными способностями, включая защиту чрезмерно остроконечных шляп от любых архитектурных сооружений.
Эван хихикает. Вполне возможно, мой самый любимый звук во всей вселенной.
— Конечно, Сэди. Как скажешь.
* * *
ЭВАН
— Привет, папа. Как дела? — Я спрашиваю, делая свой утренний коктейль. Проснувшись так рано, я не стал спрашивать Сэди, не хочет ли она выпить. Не то, чтобы все равно. В конце концов, я планирую разбудить ее каким— нибудь утренним укромным уголком, который затем превратится в совместный завтрак и, возможно, даже в душ одновременно, прежде чем мы начнем наш день.