Читать интересную книгу Ниро Вульф и умолкнувший оратор (сборник) - Рекс Стаут

– Они в панике, – ответил Вульф, поднимаясь. – Положение у них отчаянное… Спокойной ночи, Арчи. – И уже с порога, не оборачиваясь, он пробурчал: – Такое же, как и у меня, собственно говоря.

Глава 25

В среду утром я получал лишь мелкие поручения. По распоряжению Вульфа я позвонил, например, в фирму «Стенофон» и договорился, что они дадут нам напрокат диктофон с громкоговорителем – вроде того, какой управляющий присылал в воскресенье.

Честно говоря, я не понимал, зачем нам диктофон, если нечего прослушивать. Как бы то ни было, мы получили аппарат, и я засунул его в угол.

Еще одно поручение, которое я удостоился получить, состояло в том, чтобы позвонить Фрэнку Томасу Эрскину. Я поставил его в известность, что расходы наши быстро растут и что мы при первой же возможности хотели бы получить от него чек еще на двадцать тысяч долларов. Эрскин воспринял это заявление как нечто само собой разумеющееся и тут же попросил меня условиться об их встрече с Вульфом в одиннадцать часов, что я и сделал.

Самое интересное произошло в одиннадцать часов. Когда точно в это время у нас появились оба Эрскина, Уинтергоф и Хэтти Гардинг, с ними оказался О’Нил! Таким образом, следовало думать, что эти фрукты не собирались продолжить разговор, начатый Джоном Смитом.

Эрскин привез с собой чек, компания пробыла у нас больше часа, причем я так и не понял, зачем они, собственно, пожаловали, разве что продемонстрировать, как они расстроены. Никто, в том числе и сам Вульф, и словом не обмолвился о визите Джона Смита. Примерно полчаса они потратили на попытки получить от Вульфа какой-то отчет о ходе расследования, что, естественно, оказалось пустой тратой времени, а в течение другого получаса выколачивали у него нечто вроде прогноза о сроках раскрытия преступления и поимки преступника. Эрскин категорически заявил, что каждый новый день задержки наносит непоправимый вред Соединенным Штатам Америки и всему американскому народу.

– Папа, ты так трогательно говоришь, что меня вот-вот слеза прошибет! – заметил Эрскин-младший.

– Заткнись! – рявкнул папа.

Все они тут же, не стесняясь нас, перессорились. Глядя на них, я вспомнил предложение Смита подыскать человека, который готов был показать, что он видел, как подсовывали шарф в пальто Кэйтса. Такое показание, подумал я, даст любой из них против любого из своей компании – может, только Эрскины не пойдут друг против друга, да и то сомнительно. В какой-то мере оправдывало этот визит лишь сделанное кем-то из них упоминание, что завтра, то есть в четверг, в двухстах вечерних и утренних газетах, издающихся более чем в ста городах, появится громадное, на всю страницу, объявление с предложением ста тысяч долларов тому, кто своими показаниями поможет властям арестовать убийцу Ченни Буна и Фиби Гантер.

– Полагаю, общественность оценит наши усилия, как вы думаете? – без особой надежды спросил Эрскин.

Я не слышал, что ответил Вульф и чем закончилась беседа, так как покинул кабинет, чтобы привести себя в порядок. У меня едва оставалось время, чтобы подъехать к гостинице «Уолдорф» ровно в двенадцать пятьдесят. Может же случиться хотя бы раз в миллион лет, что женщина не опоздает, а явится раньше!

Глава 26

Нина Бун пришла в четырнадцать минут второго, и, поскольку это было еще по-божески, я воздержался от каких-либо замечаний.

– Вряд ли здесь кто-нибудь узнает меня, – заметила Нина после того, как мы сделали заказ. – Тут никто не пялит глаза. Наверно, обыкновенные люди, те, на кого не обращают внимания, думают, что это очень лестно – быть знаменитостью, которую всюду замечают и на которую показывают друг другу в ресторанах и других общественных местах. Раньше я и сама так думала, а сейчас просто не переношу этого. Возможно, сказывается отсутствие привычки. Вот если бы моя фотография появилась в газетах потому, что я, скажем, кинозвезда или совершила что-то особенное, тогда бы я не чувствовала себя так неловко.

«Ага! – подумал я. – Да тебе хочется излить душу! Что ж, говори, говори, послушаем…»

– И все же, – заметил я, – на вас, несомненно, посматривали и раньше, до всех этих событий. Вы вовсе не уродина.

– Да? – сказала она, с трудом сдерживая улыбку удовлетворения. – Вы не можете этого утверждать. Я сейчас очень подурнела.

Я сделал вид, что внимательно ее рассматриваю.

– Сейчас, конечно, не вполне подходящий момент, чтобы составить правильное представление о вашей внешности. Глаза опухли, рот несколько вялый – оттого, наверное, что вы кусаете губы. И все же, в вас есть много такого, на что приятно взглянуть: очень милый овал лица, красивый лоб и виски, прелестные волосы… Увидев вас на улице со спины, один из трех мужчин обязательно ускорит шаги, чтобы взглянуть на вас сбоку или спереди.

– Только один? А остальные двое?

– Боже! Вам мало одного из трех?! Ну, хорошо, вот я, например, не только бы ускорил шаги, но прямо-таки полетел на крыльях – настолько мне нравятся ваши волосы.

– В следующий раз я сяду спиной к вам… Знаете, я все время порываюсь спросить, кто поручил вам узнать у меня, где находится Эд Эрскин?

– Пожалуйста, не спешите. У меня железное правило: встретился с девушкой – первые четверть часа говори только о ее внешности. Дело в том, что ненароком я могу сказать что-нибудь приятное, а уж тогда беседа пойдет как по маслу. И еще я считаю, что проявил бы невоспитанность, если бы начал обрабатывать вас за едой. Мне поручено выудить у вас абсолютно все, что вы знаете, и я, конечно, постараюсь выполнить поручение, но только после того, как нам подадут кофе. Если я чего-нибудь стою, вы придете к этому времени в отличное настроение.

– Мне и самой не нравится мое настроение, – попыталась она улыбнуться, – и я с удовольствием посмотрела бы на ваши усилия изменить его. Однако я обещала тете вернуться в гостиницу к двум тридцати и, кстати, привезти вас с собой. Вы согласны?

– Встретиться с миссис Бун? – удивился я. – Она хочет видеть меня?

– Да. Всего на четверть часа, чтобы… чтобы поговорить о ее внешности.

– Но для девицы старше пятидесяти лет пятнадцати минут много, достаточно и пяти.

– Ей еще нет пятидесяти! Только сорок три.

– Все равно, хватит и пяти минут. Однако если у нас осталось так мало времени – лишь до половины третьего, я боюсь, что не дождусь момента, когда вы подобреете. И все же попытка не пытка, пусть только нас обслужит официант… У вас в бокале еще остался коктейль.

Официант поставил перед каждым из нас по тарелке дымящихся креветок, приготовленных с сыром и каким-то острым соусом, и по чашке салата с майонезом. Мисс Бун, хотя, казалось бы, настроение у нее было совсем неподходящее, тут же отведала блюдо.

– Мне нравится, – заявила она. – Что ж, начинайте выуживать.

– Моя техника несколько необычна, – сказал я, проглотив креветку. – Сейчас не только ведется тщательное наблюдение за всеми вами, но и выясняется прошлое каждого из десяти… Вам нравится сыр в креветках?

– Очень.

– Вот и прекрасно. Придется нам почаще бывать здесь… Так вот, человек сто – нет, даже больше – проверяют прошлое всех вас, пытаются установить, например, не встречались ли потихоньку миссис Бун с Френком Томасом Эрскином где-нибудь на углу Атлантик-Сити, не изнываете ли вы с Бреслоу от нетерпения, ожидая, пока его жена согласится дать ему развод… Все это требует и времени, и денег, поэтому-то я и применяю иную технику. Я предпочитаю обратиться за разъяснениями прямо к вам. Ну, как вы?

– А что я? Изнываю ли?

– Да. От нетерпения поскорее стать женой Бреслоу.

– Чепуха! Я изнываю от нетерпения поскорее расправиться с этими вкусными креветками.

– Понимаете, все, включая Ниро Вульфа, зашли в тупик и будут до скончания века топтаться на месте, если не нападут на какую-нибудь путеводную нить. С вами я решил встретиться потому, что у вас, возможно, есть какие-нибудь новые данные, о важности которых вы и не подозреваете. Я исходил из вполне закономерной предпосылки, что вы хотите помочь следствию обнаружить убийцу и покарать его. В противном случае…

– Ну конечно, конечно!

– Тогда я попробую задавать прямые вопросы и посмотрю, что у нас получится. Итак, кого из этих птиц в Национальной ассоциации промышленников вы знали лично?

– Никого.

– Никого из шести?

– Да.

– А как относительно служащих ассоциации вообще? Ведь на том обеде их было тысячи полторы.

– Нелепый вопрос!

– Так отвечайте побыстрее, и все. Вы знали кого-нибудь из них?

– Нескольких, возможно, да… Точнее, сыновей и дочерей. Год назад я окончила колледж Смита, и во время и после учебы часто бывала в их обществе. Впрочем, если бы я припомнила каждую встречу и каждое сказанное тогда слово, вряд ли вы извлекли бы из этого что-нибудь интересное для себя.