- Да в своем ли ты уме?
Эта фраза неожиданно меня отрезвила. Разозлила. Заставила резко парировать:
- А ты? Что ты хочешь, чтобы я сделала? Пошла туда и выгнала их?
- Именно так! Надо бороться за свою семью!
Даже не верилось, что это говорила мне она…
- Как ты? Получать оплеуху за оплеухой, позволять себя унижать, охотно давать вытирать об себя ноги - это значит бороться за семью?
- Неблагодарная ты, Лида…
В ее голосе послышались слезы. Мне захотелось извиниться, утешить ее, сказать хоть что-то… но она уже отключилась. Короткие гудки оглушительно били по уху, перетекали в нервное пульсирование в виске…
Не стоило мне с ней так. Она ведь действительно верила, что поступает правильно. Она просто… не умела по-другому. Только терпеть. Только прощать…
Я отложила телефон в сторону, прикрыла веки и устало потерла виски… но резкая, пугающая мысль заставила вновь распахнуть глаза…
Алина!
Папина дочка, любимая дочка. Как она восприняла новость о том, что у него есть еще один ребенок? И, наверняка, не менее обожаемый, чем она, потому что родила его, как ни больно было об этом думать, любимая, в отличие от меня, женщина.
Я всей кожей почувствовала, как ей сейчас, должно быть, было больно. Как в очередной раз разбилось то, во что она так безоговорочно верила…
Я понимала, что меня она сейчас захочет слышать в самую последнюю очередь. Но я была ее мамой и не могла просто пустить эту ситуацию под откос. Потому что знала: ей сейчас, как никогда, нужна была поддержка…
Дрожащими пальцами я вновь взяла в руки телефон, кое-как набрала хорошо знакомый номер…
Абонент оказался недоступен.
Глава 29
- Ты что, не пойдешь за ней?
Агния выждала несколько мучительных секунд прежде, чем задать этот вопрос. Все смотрела на Славу в ожидании, что он сейчас сорвется с места, побежит за дочерью… но он просто стоял. Не двигался. Лишь желваки перекатывались под кожей от того, как он недовольно сжимал и разжимал челюсти…
- Сама придет, - холодно откликнулся он. - Когда осознает свое поведение.
Эти слова ее потрясли.
Это был какой-то… другой, незнакомый ей Слава. Это пугало, но времени на то, чтобы бояться, не было. Где-то там, на улице, сейчас бродила одинокая девочка, у которой бог знает что витало на уме…
Агния неуверенно посмотрела на сына. Тащить его с собой было явно не лучшей идеей. Но стоило ли оставлять его рядом с явно рассерженным отцом?..
Эта предательская мысль поразила ее саму. Это ведь был Слава. Человек, которого она любила. Тот, от кого так мечтала родить ребенка…
Кому еще она могла доверять, если не ему?..
- Если не пойдешь ты - пойду я, - выдохнула решительно, опуская сына на пол.
- Никуда ты не пой…
Но она его уже не слушала.
- Побудь с папой, ладно? - сказала сыну и, поцеловав его в макушку, просто шагнула за дверь.
Почему она делала это? Ведь это была совсем не ее забота, не ее дело. Тем более, что Алина была откровенно враждебно к ней настроена…
И все же Агния шла. Не могла поступить иначе. Как в тот день, когда сорвалась и, ни о чем не думая, поехала в больницу…
Оказавшись на улице, она огляделась по сторонам. Куда могла пойти девочка? Раз осталась с отцом - вряд ли направилась к матери. К бабушкам? Возможно. Но, насколько успела понять Агния за эти короткие секунды знакомства, Алина была уж очень упряма и горда. Не факт, что она обратится за помощью хоть к кому-нибудь вообще.
Где тогда она могла быть? Агния попыталась представить себя на ее месте…
Это чувство - одиночества, того, что тебя обидели и предали самые близкие, было ей до боли знакомо. Грудь буквально прожгло от воспоминания - настолько живого, словно это было совсем недавно…
Будто было еще вчера.
* * *
Несколько лет назад
Надежно укрытая рядами деревьев, смыкавшихся над головой столь плотно, что почти не было видно неба, она сидела на скамейке, беззащитно уткнувшись головой в собственные колени. Сюда, на дальнюю аллею парка, примыкавшего к университету, почти никто и никогда не забредал. Она приходила в это местечко, когда хотела подумать, побыть наедине с собой…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Или поплакать, вот как сейчас.
Здесь можно было не стесняться собственных чувств. Дав себе волю, Агния беззвучно рыдала, сотрясаясь всем телом…
Ей ни за что не сдать этот экзамен.
Отчаянным мыслям вторил и злой, полный ненависти, голос матери:
«У тебя ничего не получится. Ты неудачница! Пустышка! Ты годишься только на то, чтобы ноги раздвигать…»
Эти разговоры повторялись день за днем. И с каждым разом Агнии все больше казалось, что она действительно ни на что не способна. Что не может постигнуть даже самых банальных вещей…
Она сломалась. В этот день она окончательно сломалась. Перед самым экзаменом…
Ее накрыл новый приступ рыданий. Мелькнула даже мысль о том, чтобы покончить со всем - раз и навсегда…
Оглушенная собственными чувствами, она даже не услышала, как к ней кто-то приблизился. Лишь когда чья-то ладонь легла на плечо и осторожно, но повелительно его сжала, она, вздрогнув от неожиданности всем телом, вскинула голову и…
Встретила твердый взгляд темных глаз. Тело словно молнией насквозь прошило - до того неожиданным оказалось увидеть сейчас его…
Вячеслав Артемович. Профессор философии… Человек, чьего взгляда она почему-то всегда смущалась. А теперь… вот… он был так близко, что она забыла даже, как дышать.
- Что случилось? - спросил он так спокойно, что это спокойствие будто бы даже передалось ей самой.
Но слова с языка никак не шли.
Она помотала головой, давая понять, что все в порядке. Надеясь, что он отвернется и просто продолжит свой путь…
Но он не уходил. Напротив - присел с ней рядом, и их плечи тесно соприкоснулись, отчего Агнии стало окончательно не по себе…
- Расскажи, станет легче, - предложил он.
Не настаивал. Не требовал. Просто… давал возможность высказаться. И она поняла вдруг, что ей этого отчаянно не хватало. Всю жизнь…
С губ робко сорвалось:
- Я не сдам завтрашний экзамен…
Произнесла это почти шепотом, словно сама не верила, что отважилась на подобное. На то, чтобы признать свою… бестолковость. На то, чтобы вообще заговорить… с ним.
- Почему? - спросил он все тем же умиротворяющим тоном.
«У тебя ничего не получится», - снова прозвучал в голове голос матери.
- Мне кажется, что я… я…
Она начала задыхаться. В горле снова встал ком, который рвался наружу рыданием…
- Ничего не понимаю…
Эти слова она вытолкнула наружу из последних сил. А следом - ее снова накрыло.
Он обнял ее так неожиданно, что рыдание, уже готовое сорваться с губ, буквально застряло в горле. Крепкие руки притянули ее ближе, понуждая уткнуться ему в грудь. Показалось, что одним этим движением он заслонил ее ото всех бед разом…
- Ты все сможешь, - проговорил он твердо, а его рука успокаивающе гладила ее по спине. - У тебя все получится…
Голос матери, говоривший ей прямо противоположные слова, попытался было снова ворваться в разум, но она его больше не слышала. Все ушло. Все растворилось под укрытием этих сильных рук…
Ее тело расслабилось. Было так хорошо и спокойно… И выходить из этого надежного, мягкого кокона совсем не хотелось… Никогда.
Но она отчего-то чувствовала, что нужно. Оторвавшись от его груди, Агния вскинула голову и…
Сама не поняла, как это вообще произошло. Их губы встретились, словно намагниченные, и она не могла даже сказать, кто сделал первое движение навстречу…
Она? Он?.. Да и так ли это вообще важно?..
Они целовались. Целовались, как безумные. Целовались так, словно губы друг друга были единственным источником воздуха, самой жизни…
В тот момент она пропала - окончательно и бесповоротно. Словно ее жизнь больше не принадлежала ей самой. Словно что-то соединило их против ее собственной воли, и разорвать это она была уже не в силах…