Читать интересную книгу Анна Леопольдовна - Фаина Гримберг

Я все еще в приятном обаянии. Отчего? От посещения большого зала, конечно же! Мне даже весело; так живо являются передо мной серые глаза Андрея, звучит в моей памяти его мягкий голос, я вижу, как широко и изящно поднимается его рука… Он видел меня вблизи и наверняка думает обо мне. А я стараюсь не думать о его босой и нарумяненной супруге, достойной дочери чесальщицы пяток… Ах, не все ли равно, что сделается далее… Сейчас мне весело, мне радостно, и более ни о чем я не желаю думать!..

Однако я должна описать жизнь при дворе. Мои записи – это мой труд, это достойный труд моего ума. Едва ли на такое способна дочь знаменитой чесальщицы! Быть может, когда-нибудь Андрей прочитает то, что я пишу. Как бы мне хотелось, чтобы он оценил меня… А теперь – в сторону сладкие мечты и пора за дело…

О роскоши при дворе я уже писала. Государыня привержена всяческой пышности. Придворные также соревнуются между собой в роскоши. Галуны на одежде являются чем-то обычным, их накладывают на травчатый бархат, платья сплошь расшиты золотыми и серебряными нитями, иногда с вытканными цветами. Придворные украшают свои орденские знаки алмазами и носят на груди вышивки жемчугом. Обер-камергер имеет самые отборные драгоценные камни в своем распоряжении; по торжественным дням его орденский знак, звезда на груди, застежки на шляпе и на плече, ключ, шпага, пуговицы на сорочке и пряжки на обуви сплошь усыпаны бриллиантами. Что уж говорить о дамах в придворных робах! Очень красивы бывают Ее величество, принцессы и фрейлины без кружевных головных уборов, в прическах с висящими локонами. Принцесса Елизавета одета великолепно и роскошно; и это может в определенной степени опровергнуть слухи о ее унижении при дворе.

В обыденные дни пажи, лакеи, скороходы и гайдуки оде ты хуже, нежели в Германии. Но парадные костюмы дворцовой прислуги, наоборот, слишком красивы и стоят слишком дорого. Пажи – в зеленом бархате и в жилетах из золотой парчи; лакеи – в зеленом и красном сукне, причем и те и другие одежды столь обильно выложены золотыми галунами, что едва удается разглядеть ткань.

Парадная одежда гвардейцев, особенно гренадеров, включает красивые шлемы с большими плюмажами.

Придворные ведут себя по-разному. Одни весьма и весьма цивилизованны, другие же, напротив, – порядочные болваны, жутко самодовольные. Можно принять за общее правило, что покуда русскому сопутствует удача, он чванлив и высокомерен по отношению ко всем, кто ему не ровня (однажды мы с тетушкой видели, как мушкетер избил возчика). Но при каких-либо затруднениях русские пресмыкаются подобно червям. Уважают не за ум, но лишь за близость к власти или же за княжеское происхождение. Впрочем, теперь, когда я пишу: «русские», это некое множество, это Голицына, Головкина и прочие; и, разумеется, знаменитая чесальщица пяток со своей босой дочерью. Но Андрей – это совсем иное…

Дважды в неделю – в четверг и в воскресенье – при дворе приемные дни. Можно видеть министров, персон в генеральском ранге и собственно придворных, предающихся азартным играм – jeux de commerce; ставки обычно велики. Сама императрица играет в пикет или на бильярде или просто расхаживает вокруг играющих, милостиво шутит или развлекается с придворными шутами.

О шутах следует сказать особо. Знатные особы искони держат в своих домах шутов, калек и дураков, развлекаясь их видом. Чтобы потешить гостей, хозяин призывает бандуриста, который под звуки своего инструмента поет непотребные песни, корча разные гримасы. Знатные дамы держат в услужении рабов-калмыков, чьи плоские лица кажутся им уродливыми и потому потешными. Настоящая охота ведется на карлиц и карликов, иметь их в штате прислуги почитается большим достоинством. Но говорят, что опять же при отце и деде Великого Петра в женских покоях, называвшихся теремами, набиралось вдвое, втрое более карликов, шутов и калек противу нынешнего. Сейчас в милости у императрицы шестеро шутов. Один из них – Лакоста[48] – человек умный; он бывал с Великим Петром за границей, развлекал государя остроумными выходками. Прочие же шуты – либо глупые жулики, служба которых состоит в том, чтобы получать оплеухи, ставить подножки и громко хохотать; либо же такие, для которых шутовская участь – наказание. Так наказан был придворною службой шута несчастный князь Голицын, представитель многочисленного семейства Голицыных, осмелившийся в бытность свою в Риме перейти в католическую веру. При дворе он подвергается сейчас всяческим издевательствам. В правление недолгое внука Великого Петра, сына несчастного принца Алексея, сделались особенно сильны князья Долгоруковы, пытавшиеся навязать одну из княжен в супруги императору-подростку. Естественно, после смерти юного императора, скоропостижно скончавшегося от оспы, Долгоруковы очутились в большой немилости и всем семейством были высланы чрезвычайно далеко от Петербурга. Богатый гардероб княжеского опального семейства был предоставлен шутам императрицы, так что ныне они разряжены не хуже знатных придворных кавалеров.

* * *

Я должна приезжать во дворец приблизительно к половине двенадцатого. За мной присылают карету. Ее величество встает очень рано, между семью и восемью часами утра, но летом она встает еще раньше. О том, что императрица встала, тотчас же уведомляют супругу обер-камергера, графиню Бирон[49], весьма посредственной наружности даму. Она тотчас, в дезабилье, приносит Ее величеству кофе или горячий шоколад. Спальня мадам Бирон расположена неподалеку от спальни императрицы. Часто случается так, что государыня сама идет к супруге обер-камергера и пьет кофе или шоколад в ее спальне. Государыня весьма расположена к этой даме, равно как и ко всему семейству обер-камергера.

Принцесса Анна также выпивает свой утренний кофе в постели. Но к половине десятого она должна быть одета для того, чтобы присутствовать в придворной церкви на богослужении. По воскресеньям священник является после обеда в приемный зал, и богослужение отправляется там.

С половины двенадцатого до двенадцати принцесса изволит беседовать со мной в своих покоях. Тетушка не всегда присутствует при этих разговорах. Мы говорим о книгах, танцах, платьях… Затем начинаются занятия. Императрица в это время занимается государственными делами, советуясь с графом Бироном, приносящим ей для подписи важные бумаги.

В перерывах между занятиями мы, то есть Ее высочество, тетушка и ваша покорная служанка, отправляемся на прогулку по городу, в санях зимой и в карете в хорошую погоду. Редко императрица призывает племянницу отобедать вместе с ней. Но все же ежедневно Ее величество призывает к себе принцессу. Как правило, в это время государыня играет на бильярде. Тетушка сопровождает принцессу. Императрица осведомляется о здоровье племянницы, о ее успехах в занятиях науками. Эти свидания длятся не так долго. Принцесса побаивается августейшей тетки и отвечает на обращенные к ней вопросы односложно. Госпожа Адеркас, естественно, более разговорчива и распространяется об успехах своей воспитанницы. Меня, конечно же, не приглашают к Ее величеству.

* * *

Однажды Ее величество призвала принцессу и тетушку во внутренний двор. Тетушка заметила, что ее воспитанница бледна и нервна. Однако напрасно госпожа Адеркас спрашивала, что с ней.

– Что с вами, Ваше высочество? Подумайте, что может случиться, если Ее величество увидит вас в таком состоянии!

– Нет, нет! – невпопад отвечала принцесса. – Я не больна… Императрица знает… Ее величество знает…

И лишь вступив во внутренний двор, тетушка поняла, что же именно пугает наследницу императорского престола. Императрица развлекалась травлей волков. Охотничьи собаки отчаянно лаяли, волки визжали и подвывали. Казалось, все они вот-вот вырвутся за ограду, весьма хрупкую. Ее величество видела страх племянницы и добродушно посмеивалась. Рядом с императрицей, как всегда, находился граф Бирон. В коротком полушубке, в охотничьей меховой шапке, он высился молчаливо и гордо, нисколько не пугаясь и не тревожась. Надо сказать, что тетушка решилась отважно просить Ее величество не призывать принцессу во внутренний двор. Императрица возразила, что желала бы воспитать в племяннице бесстрашие, столь необходимое правительнице великой империи; однако в конце концов государыня согласилась с госпожой Адеркас и перестала призывать принцессу во внутренний двор.

Частенько, возвращаясь с прогулки, мы слышали уже издали выстрелы. Затем видели упавших мертвых галок и ворон. Выстрелы гремели. Это Ее величество стреляла по птицам из окон покоев обер-камергера. Она действительно умела стрелять, и метко. Недавно римский император прислал Ее величеству два штуцера и пистоли; говорят, чрезвычайно хорошего качества и дорогие.

* * *

Попытаюсь написать и о политике. Жаль, что нельзя мне писать к милому брату, насмешнику Карлу; то есть писать-то можно, но совсем не так, как я хочу! Однако же вот вам политика! Персидский шах одерживает победы над турками, что радует петербургский двор. Французский посол при Порте стремился склонить последнюю к полному разрыву с Россией, но все же не имел успеха. Это я узнала от Миниха-младшего, сына фельдмаршала. Молодой человек женат на одной из сестер Менгден, но я уже об этом писала. Петербургский двор желает заключить союз с Персией, посольство шаха уже давно находится в Петербурге и на улицах попадаются смуглые лица, черноглазые и черноусые. Были блестящие приемы при дворе и шествия, довольно красивые. Возможно, все это возобновится. Молодой Миних теперь часто бывает в доме доктора. Его супруга Доротея не кажется мне интересной, она наделена от природы приятной внешностью, но разговор ее зауряден – туалеты, драгоценности, карточная игра, сплетни, и сплетни мелкие… Но и я хорошо рассуждаю о политике! Но все же вот вам! Младший Миних говорит о своем отце, фельдмаршале, с восхищением, и это даже трогательно, подобное отношение сына к отцу… Сын полагает отца первейшим государственным умом России. Молодой человек, конечно, пристрастен. Но из его слов я уяснила себе соперничество фельдмаршала с другим выдающимся державным умом, графом Остерманом. Своеобразным арбитром их спора выступает обер-камергер. Граф Левенвольде[50], любимец обер-камергера, держит сторону Остермана. Этот последний – великий дипломат, сподвижник Великого Петра; в его лице иностранные государства впервые увидели представителя русской короны не увальнем, облаченным в азиатские одежды, но умным европейцем. Если бы не усилия Остермана, Россия никогда не получила бы выход к морю – Балтику. Военные действия не приводили к победе. И тогда Великий Петр доверил Остерману огромную сумму золотом из государственной казны для того, чтобы Остерман… да, в сущности, купил бы России море! Ему действительно удалось подкупить во время переговоров именно тех людей, которых и следовало склонить к определенным решениям. Таким образом был заключен известный Ништадский мир со Швецией, а благодарный Петр сделал Остермана графом. Кстати, ведь именно Левенвольде сейчас в Германии, где ищет жениха принцессе. Но если действительно Левенвольде является любимцем обер-камергера и в то же время по приказанию (чьему? Остермана? Миниха? самого обер-камергера?) занят поисками жениха для принцессы, не означает ли это… Официально приказание должно ведь непременно исходить от Ее величества… И если Остерман и обер-камергер заинтересованы в том, чтобы найти принцессе достойного жениха из немецкого княжеского дома, тогда не следует ли воспринимать как пустые сплетни все толки о намерении обер-камергера сделать своего старшего сына Петра супругом принцессы? Миних-младший утверждает, что Бирона страшит ум фельдмаршала, равно как и то, что фельдмаршал может сделаться лицом, чрезвычайно близким Ее величеству. Вот в это я не верю! То есть я не верю, чтобы такое мог предположить Бирон. Нет сомнений, его и императрицу связывают очень тесные узы; я решилась бы назвать эти узы неразрывными… Вот вам еще историйка из области придворных интриг. Принцессе принадлежит хороший дом в соседстве с домом Бирона. Прежде этот дом занимал Миних-отец со своим семейством. Однако Бирон добился того, чтобы Миниху назначили квартиру в части города, отдаленной от двора. Предлогом этого перемещения Бирон представил императрице необходимость передать дом принцессе. Миниху внезапно дано было приказание выехать и поселиться по ту сторону Невы. Тщетно просил он Бирона дать ему срок для удобного вывоза мебели; нет, он должен был выехать не мешкая. Из этой перемены Миних заключил, что ему придется испытать еще худшую беду, если ему не удастся в скором времени смягчить графа Бирона. Он употребил всевозможные старания, чтобы сызнова войти в милость Бирона, и приятели, как того, так и другого, немало старались помирить их, но успели только на половину. Бирон и Остерман остерегаются Миниха, который со своей стороны остерегается их. В России возможно, как по мановению волшебной палочки в сказке, лишиться всего: жилища, имущества и самой жизни!