«отрабатывал» тем, что рубил хворост на дрова для печки летней кухни во дворе, где готовились обеды для офицеров.
Осенью 1943 года я пошёл в первый класс начальной школы, расположенной в Беседовке на Крейдянке – так называется часть деревни на склоне меловой горы (мел по-украински крейда). В школе было всего две учительницы, из которых одна исполняла обязанности директора школы, но каждая из учительниц вела занятия одновременно сразу в двух классах – одна в объединенных 1–2-х классах, другая в объединенных 3–4-х классах. Поработав с первоклашками и дав им задание, учительница занималась с второклашками, одновременно контролируя работу первоклашек. На всю школу был один букварь, который был расчленён на отдельные листочки. Первоклашек было человек 7–8, и после уроков этот листочек с заданием переходил из рук в руки по очереди, установленной учительницей, которая организовывала выполнение домашних заданий в стенах школы по типу современной «продлёнки».
Писали на обрывках обёрточной бумаги, на старых газетах чернилами, приготовленными из чёрных ягод бузины. Родители по воскресеньям отправлялись на базар в Старобельске, где у спекулянтов можно было втридорога купить ученические перья и деревянные ручки, газеты, обёрточную бумагу, чернильные таблетки и другие подобные «школьные принадлежности». Зима 1943–1944 года в Беседовке была снежной и морозной, и в свободное от школы время вся деревенская ребятня развлекалась катанием с горок, по льду замерзшей реки Айдар.
После того, как была восстановлена связь с отцом, и он сообщил о том, что хлопочет перед начальством о его возвращении на прежнее место работы в Донбассе, мы по просьбе отца весной 1944 года вернулись в полностью разрушенный посёлок Чехирово.
В это время наш отец, как и многие другие кадровые шахтеры, отозванные по приказу И. В. Сталина с фронта, работал в Мосбассе на шахтах, восстановленных после изгнания немецко-фашистских захватчиков в результате битвы под Москвой зимой 1941–1942 гг. На многие годы основным местом работы отца стала шахта № 29, расположенная на южной окраине города Донской, а первоначальным местом жительства было шахтёрское общежитие в одноэтажном бараке в центре городка. Здесь при коридорной системе в каждой комнате размером 16×18 кв.м. жило по 5 человек таких же шахтёров, как он, была общая кухня и «все удобства во дворе».
Григорий Лошаков.
Но, по рассказам отца, в общежитии шахтёры бывали мало. В те годы на шахтах Мосбасса был введён режим военного времени с удлинённым рабочим днём и часто без выходных, с многочисленными ДПД – днями повышенной добычи, посвящёнными различным государственно-политическим праздникам: 1 мая, 7 ноября, дням рождения вождей, Дню конституции и т. п. После разгрома немецко-фашистских захватчиков под Москвой и Сталинградом появилось много немецких военнопленных, и многих из них отправили работать на шахтах Подмосковного угольного бассейна. Вокруг города Донской было несколько лагерей для пленных немецких солдат, и эти военнопленные в те годы были основной рабочей силой на шахтах треста «Донской уголь». Был такой лагерь и в самом городе, около базара.
Из пленных немцев формировались рабочие шахтерские бригады во главе с горным мастером – бригадиром из числа советских кадровых шахтеров. В первое время работы на шахте № 29 такую бригаду немецких рабочих около 30 человек возглавлял и отец. И у его бригады в то время, как и у многих других таких же бригад, был особый режим работы и жизни. Ранним утром понедельника сотни военнопленных немцев колонами под военным конвоем и под стук деревянных подошв башмаков выводились из лагеря и разводились по шахтам. Здесь они под началом своих бригадиров спускались в шахту на свои участки и оставались там до конца недели. На участках под землёй для них были оборудованы спальные места, душевые, в шахте они обеспечивались трехразовым горячим питанием из шахтерской столовой (пища и питьевая вода спускались в шахту в контейнерах-термосах военного образца).
Вместе с немецкой бригадой всю неделю в шахте оставался и бригадир. Рабочий график такой бригады строился так, что в течение суток они работали по 12–14 часов, разбитых на три рабочих цикла по 4–5 часов, прерываемых одночасовыми перерывами для приёма пищи и отдыха. К концу субботнего дня бригада поднималась на-гора, немецкие военнопленные строились колонной и уводились под конвоем в лагерь для воскресного отдыха, а бригадир – мой отец, «бежал» отдыхать в общежитие. В понедельник с утра всё начиналось сначала: отец за полчаса «пробегал» (проходил быстрым шагом) трёхкилометровую дистанцию от общежития до шахты № 29, обгоняя идущую туда же колонну военнопленных, где принимал по счёту от конвоиров своих подопечных и спускался с ними снова на неделю в шахту.
Такой режим работы сохранялся на шахте довольно долго, но вскоре отец после краткосрочных курсов повышения квалификации в Учебно-техническом комбинате получает повышение: его назначают начальником подготовительного участка на той же шахте № 29.
Став начальником участка, отец перешёл на совершенно новый режим работы, который до сих пор поражает меня своей напряженностью и изнурительностью, сохранявшимися и в послевоенное время.
В обязанности начальника участка шахты входило участие в проведении им всех трёх сменных нарядов, которые проводились с мастерами смен и другими помощниками начальника участка. На шахте смены начинались в 00 часов ночью (первая смена), в 8.00 – вторая смена и в 16.00 – третья смена.
За час до начала каждой смены шахтерские бригады должны были получить задание на смену, спуститься в шахту и приступить к работе на участке. К этому часу надо прибавить ещё полчаса, чтобы от дома «пробежать» 3 км до шахты. Чтобы поспеть к утреннему наряду, на вторую смену, отец просыпался в 6.00, на скорую руку собирался, завтракал, в 6.30 выходил из дома и скорым шагом в 7.00 приходил на шахту, проводил наряд и на всю смену вместе с шахтёрами спускался в шахту.
Под землёй он выяснял состояние дел на своем участке, решал текущие вопросы, уточняя задание для работающей и последующей смены, помогал горным мастерам (бригадирам) в решении тех или иных производственных вопросов на месте. Из шахты он поднимался на-гора за 1,5–2 часа до начала 3-ей смены, чтобы перед проведением наряда успеть встретиться с начальником шахты, главным инженером, другими руководителями и специалистами шахты и решить с ними вопросы, касающиеся работы его участка. В 15.00 начинался наряд для 3-ей смены, после окончания которого смена к 16.00 спускалась в шахту, а начальник участка оставался на поверхности, оформлял всевозможную документацию (нарядные, табельные, больничные листы, заявки на крепёжные, строительные и другие материалы, отчёты по их использованию, планово-финансовые и прочие документы).
Закончив, по его выражению, «писанину»,