Со дня смерти Акселя Ивановича Берга прошло уже более полувека, но мы до сих пор помним его и его кипучую деятельность.
…Марина Акселевна в процитированном выше отрывке использует слово «реабилитация». Его применяет и сам Аксель Иванович: «Я реабилитирован!» — громко, чтобы слышали соседи, говорит он, встретившись с Мариной. Но реабилитирован А. И. Берг в то время не был. Существовало только решение об освобождении «за недостаточностью собранных улик». Решение о реабилитации было принято позднее, в 1990-е годы, уже после смерти Акселя Ивановича, на основании статей 3 и 5 Закона РСФСР «О реабилитации жертв политических репрессий» (письмо прокуратуры Оренбургской области исх. № 13–127-92 от 5 октября 1992 года[94]).
Среди профессуры Московского авиационного института, к созданию факультета радиолокации в котором приложил руку А. И. Берг, до сих пор бытует легенда, что, выходя из тюрьмы, Аксель Иванович выставил такие условия: вернуть ему и привезти в тюрьму его мундир, фуражку, ордена, чтобы выйти из тюрьмы в полной своей форме, а не в арестантской одежде; в противном случае, мол, я так и буду здесь находиться. И эти требования были удовлетворены.
Именно такую версию излагал один из профессоров факультета радиоэлектроники летательных аппаратов на фуршете, устроенном 17 марта 2005 года по случаю завершения конференции, посвященной 100-летию со дня рождения Михаила Самойловича Неймана (я участвовал в этой конференции и был приглашен на фуршет).
Не думаю, что такая легенда соответствует истине. Во-первых, орденов, во множественном числе, у Акселя Ивановича тогда не было — имелся один орден Красной Звезды за номером 84. Во-вторых, следственное дело никаких заявлений А. И. Берга, подобных излагаемому в этой легенде, не содержит. Да и выставлять такие требования ведомству всесильного Л. П. Берии в те годы было просто опасно, и, думаю, у Акселя Ивановича хватало ума воздерживаться от предъявления таких требований: реакция на них могла быть непредсказуемой. И, наконец, Марина Акселевна пишет о своей первой встрече с вышедшим из тюрьмы отцом: «Я открыла дверь: передо мной стоял худой, плохо одетый мужчина, от которого веяло чем-то родным, знакомым и чужим одновременно»[95]. «Плохо одетый» — разве можно было так писать об офицере-моряке, инженере-флагмане 2-го ранга, в полной форме?
ОРГАНИЗАЦИЯ СОВЕТА ПО РАДИОЛОКАЦИИ ПРИ ГОСУДАРСТВЕННОМ КОМИТЕТЕ ОБОРОНЫ
Хронологически период, описываемый в этом разделе, невелик: с 1943 по 1947 год, это примерно двадцатая часть долгой жизни Акселя Ивановича. Но какой это был период! Раздумья: примут ли его как своего в кремлевских коридорах? «Можно мне доверять? — спросил он однажды И. В. Сталина. — Я ведь только что вышел из тюрьмы…» Или запись в дневнике: «В кулуарах интересовались, не немец ли я?» А немцам в те годы положено было быть за Уральским хребтом… И радиолокация? Он ведь в первых работах по импульсной радиолокации не участвовал, в училищах и вузах курс радиолокации никогда не читал. Но он обдумывает сложнейшие проблемы организации радиолокационной промышленности в воюющей стране, потерявшей значительную часть своей территории. Неприятие его планов многими наркомами: ведь и без этого все работающие заводы перегружены. Назначение заместителем наркома электропромышленности. Создание Совета по радиолокации, назначение заместителем председателя совета — и, одновременно, неопределенность в отношениях с председателем совета, членом ГКО, секретарем ЦК ВКП(б) Г. М. Маленковым. Период работы с перенапряжением, с полной отдачей сил: «…я уже твердо решил: отсюда выйду только победителем, либо меня вынесут мертвым»…
Гонец из Самарканда
Зиму 1942/43 года А. И. Берг провел в Самарканде: туда из Астрахани, оказавшейся в зоне военных действий, перебазировалась Военно-морская академия им. К. Е. Ворошилова, в которой профессор Берг руководил кафедрой кораблевождения, а потом — кафедрой общей тактики[96]. Новое для тех лет направление радиоэлектроники — радиолокация — уже овладевало умами многих перспективно мыслящих военных: одного из руководителей Военно-морского флота адмирала Л. М. Галлера[97] (этот смотрящий далеко вперед флотский командир, заместитель наркома ВМФ, разделит судьбу многих: он умрет в 1950 году в казанской тюрьме); командующего авиацией дальнего действия А. Е. Голованова — они уже получали информацию о том, какую роль радиолокация стала играть у наших союзников и противников. Появилась реальная возможность заинтересовать этой темой руководителей Центрального комитета партии.
Именно адмиралу Галлеру и представляет А. И. Берг свой проект работ по радиолокации со своим видением проблемы разворачивания этой отрасли промышленности[98]. Дневниковые записи Акселя Ивановича: «11 марта 1943 года. Вчера в 5 часов вечера пришла телеграмма из Москвы от Галлера с приказанием от имени наркома — немедленно выехать в Москву. Для чего? Насколько?» Вопросы, конечно, непраздные: могут сорваться его лекции в академии; Берг просит дать еще одну телеграмму — с указанием срока командировки, объяснением причин вызова.
«15 марта 1943 года, Ташкент. Вот я и еду. Замнаркома свое распоряжение подтвердил телеграммой, и вчера, 14 марта, я выехал из Самарканда. Еду отлично, в международном вагоне, в двухместном купе; просторно и хорошо».
«23 марта 1943 года, Москва. Сегодня отлично доехал до Москвы. Сразу явился к Галлеру. Он намекнул мне на предполагаемое назначение в электрическую промышленность. Сказал, чтобы я устраивался, сегодня вечером или завтра он подробнее переговорит со мной».
Б. Д. Сергиевский задает вопрос: «Почему был выбран именно Берг, почему на него пал выбор Галлера?» — и сам же отвечает на него: «Берг, которому было 50 лет и который находился в расцвете сил», являлся крупным ученым в области радиотехники, пользовался известностью среди радиоспециалистов, был энтузиастом радиолокации, «обладал уникальным даром убеждения»[99].
Первое знакомство с радиолокатором
После окончания Второй мировой войны, когда руководители английского правительства — Черчилль, а потом Макмиллан — объявили радиолокатор, радар, чисто английским изобретением, тем вкладом, который внесла в копилку мирового научно-технического прогресса их нация, нация мореплавателей и колонизаторов, возражение им пришло совершенно неожиданно на их же родном английском языке. В опубликованной в 1946 году в журнале «Лук» статье двух американцев, Э. Реймонда и Д. Хачертона, один из которых был длительное время советником в американском посольстве в Москве, говорится: «Советские ученые разработали теорию радара за несколько лет до того, как радар был изобретен в Англии»[100]. Ссылки на какой-либо советский источник в этой публикации сделано не было, но, по всей вероятности, таковым являлась статья П. К. Ощепкова[101]. Именно эта публикация называется сейчас «первой печатной работой в нашей стране на эту тему»[102]. Появились первые отечественные радиолокаторы с непрерывным и импульсным зондирующим сигналом, первый «радиоглаз», первые лауреаты Сталинской премии в области радиолокации[103]. В печати появлялись сообщения и о том, что первые работы по радиолокации еще в 1936 году начали проводиться в Научно-исследовательском морском институте связи (НИМИС), руководимом в то время А. И. Бергом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});