Я присоединился к Лидьярду на трибунах и стал наблюдать остальную часть соревнования. Сначала мы посмотрели забег на 800 м группы «Б», где Гарри, огорченный своим изгнанием, бежал вяло и был на финише вторым. После этого начался один из самых впечатляющих забегов, которые я когда-либо видел.
В забеге на 5000 м тактически одержал верх Халберг. Начиная последний круг, он шел со значительным отрывом от остальной группы бегунов, возглавляемой Гордоном Пири. За 300 м до финиша он сделал свой финишный спурт, и стадион не переставал шуметь до тех пор, пока он не сорвал ленточку, установленную по его просьбе на отметке три мили для фиксации возможного мирового рекорда. Мы буквально онемели, когда увидели, что Мюррей не намерен бежать дальше, а замедляет бег, останавливается и радостно машет руками зрителям — за 200 м до финишной черты.
С трибун, естественно, начали ему махать руками, кричать и указывать. Мюррей, казалось, понял — что-то не в порядке, оглянулся назад и увидел Пири, быстро наступавшего на него с мрачной решимостью на лице. Отсутствие фотографов и судей на финише, по-видимому, вразумило Мюррея, и он внезапно сорвался с места, как поднятый олень. К счастью, у него было настолько большое преимущество, что он победил еще с запасом.
Позднее Артур сказал, что он чуть не запустил в Мюррея секундомером. Это был эпизод, который мы долгое время не позволяли ему забыть.
И хотя то, что произошло, не представляется вполне понятным, мне помнится, что Мюррей говорил, что он часто бежит в полубессознательном состоянии и до него не доходит ничего, кроме физического и психического ощущения бега. В таком состоянии, по-видимому, почувствовать ленточку, поставленную на трехмилевой отметке, было единственным внешним раздражителем для него, на который он мог реагировать. К несчастью, он понял этот раздражитель неправильно.
Теперь, когда у меня не было никаких обязанностей в соревнованиях и я был просто зрителем, я позволил себе провести все следующее утро на поле для гольфа в Хельсинки в компании с Юхани. Как всегда, игра была для меня приятным отдыхом и одновременно напоминанием в ощущении все нарастающей усталости, что гольф, подобно охоте на оленей, дает работу совершенно иным группам мышц, нежели тем, что участвуют в беге, и притом таким, которые я не вовлекаю в тренировку подолгу. После игры Юхани пригласил меня посетить его квартиру. Я был представлен его жене и не без удовольствия ознакомился с жизнью типичной финской семьи.
Мюррей, Артур и я проводили Барри на стадион, где он должен был бежать 10 000 м, и прибыли как раз во время, чтобы посмотреть захватывающий забег на 1500 м. Здесь маленький американец Джим Битти одержал великолепную победу над Рожевельди, показав 3.42,4.
Битти не удалось попасть в финал бега на 5000 м в Риме, и он был относительно неизвестен. Конечно, даже в Хельсинки я не считал его бегуном, который начнет угрожать мне в моей дальнейшей беговой практике.
Мы были уверены, что Барри, несмотря на свои побитые ноги, с которыми он нянчился после своего выдающегося выступления в Лондоне, находится в достаточно хорошей форме, чтобы показать нечто действительно зрелищное. Барри не разочаровал нас. Он оторвался от Дэйва Пауэра, бывшего год назад бронзовым медалистом на этой дистанции, и стал вторым новозеландцем после Халберга, вышедшим из 29 минут на 10 000 м. Он одержал победу с результатом 28.50,8.
Американская звезда легкой атлетики Джей Сильвестр показал второй выдающийся результат последнего дня. Он выиграл великолепный дубль — метание диска и толкание ядра и был награжден специальным призом за лучшие результаты в соревновании. После того как ему вручили тяжелый, высотой в два фута красивый приз, выполненный в виде бумеранга, он едва не свалился от усталости, совершая круг почета вокруг стадиона, который он бежал, размахивая трофеем в загорелой руке. И в самом деле, здесь ему пришлось поработать больше, чем в круге для метаний.
Всех нас пригласили на восхитительный банкет, начавшийся около полуночи и продолжавшийся до глубокой ночи; отличная еда комбинировалась с прекрасными винами. Этот банкет совпал также с празднованием дней рождения Лидьярда и Халберга. На стол был поставлен поднос с мартини, что выглядело несколько необычно на пиру спортсменов. Артур разрешил эту проблему быстро и ловко. «Пройдите мимо этого вот сюда», — скомандовал он. Он сидел в более подходящем месте — возле цветочного горшка.
Барри и я были приятно удивлены, получив небольшие серебряные копии стадиона в знак того, что наши результаты на 800 и 10 000 м были рекордами соревнований «Уорлд Геймз».
Мы возвратились в Отаниеми и позднее, тем же утром, разделились на две группы.
Мюррей, Барри и Артур поехали в Юваскилу, а мы с Гарри остались до 10 часов утра в ожидании 150-мильного автобусного рейса в Турку.
Я чувствовал себя усталым после банкета, но меня подогревало желание поскорее увидеть стадион в Турку и пробежаться по той самой дорожке, которую избрал в 1954 году Джон Лэнди для своей попытки побить мировой рекорд на милю.
Оглушающая тишина
В Турку мы с Гарри ничем особенным не отличились, а не следующее утро, когда узнали, что Мюррей побил в Юваскиле мировой рекорд на две мили с результатом 8.30,0, наши результаты показались нам еще более ничтожными.
С чувством вины мы ждали, как будет реагировать триумфальная половина команды на наши посредственные усилия.
Мы вылетели назад в Отаниеми для ленча, в течение часа бегали там трусцой перед путешествием в военный городок Коувола, в 90 милях от Отаниеми и рядом с советской границей. К этому времени мы пришли к заключению, что требовать от нас столь частых выступлений в совокупности с переездами на расстояния до 200 миль несколько неразумно. По этой причине мы согласились бежать в Коуволе лишь на более коротких дистанциях, чем обычно.
Это было весьма кстати. Я еще пытался войти в наилучшую спортивную форму, бегая трусцой каждое утро, по крайней мере полчаса, и в Коуволе, пробежав с Барри 35 минут перед завтраком, почувствовал себя определенно вялым. Спасение пришло с предложением посетить настоящую финскую баню-сауну в доме одного из официальных лиц.
Мы столько слышали о предрасположении финнов к сауне (по требованию финнов сауна была организована даже на олимпийских играх), что немедленно согласились на предложение.
Мы нашли баню чудесной. В сухом и жарком воздухе сауны пот льется струями, но при этом не возникает неудовольствия — только прибавляется бодрости. Процедура после жаркой сауны составляет с ней резкий контраст — нужно окунуться в расположенное поблизости озерцо и охладить свое тело как можно скорее. Зимой финны разрешают эту проблему выбегая из парной прямо на улицу и катаясь в снегу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});