Возможно, Алан не в комнате?
Хватаю ртом воздух, когда она громко произносит:
— Хорошего дня, Алан.
— И тебе, Катя, — мужской голос заставляет меня согнуться, словно от удара.
20
Катя хватает меня под локоть и тащит вдоль коридора.
Я не могу идти. В шоке плетусь за ней, хотя очень хочется сбросить с себя ее руки.
— Фух, как я устала, — когда мы заворачиваем за угол, она открывает окно и падает в кресло, — представляешь, я даже не думала, но оказывается соскучилась по Алану.
Устремляю взгляд в окно. Там за стеклом качается зеленая листва, сквозь которую пробиваются лучи яркого солнца. Легкий летний ветер треплет ветки. Этот день должен был быть замечательным, но уже одно утро уложило меня на лопатки.
Слышен звук зажигалки, а потом Катя сильно затягивается дымом. Обмахивает себя рукой.
— Знаешь, когда у нас закончился контракт, я и не думала, что он захочет продолжения. Думала просто буду убирать. Но видимо хозяину захотелось вспомнить, как это было со мной. — сжимаю зубы и отгоняю от себя неприятный запах табака. — Я же столько училась, чтобы ему нравилось. Не представляешь! Пересмотрела столько порнухи, литературы перечитала как мужики любят, чтобы их ласкали. Хотела ему угодить. И не зря.
Мне хочется зажать уши ладонями и не слышать. Убежать, закрыться в комнате, чтобы больше никогда не видеть порочное лицо Алана, не смотреть ему в глаза, не дрожать от его поцелуев. Но я стою. Маниакально заставляю себя слушать, чтобы напомнить себе об истинных причинах моего здесь нахождения.
Конечно, я не особенная. Как я вообще могла позволить себе выдумать такие сказки? Катя гораздо опытнее, способнее. А я? Что я умею? Только косячить да плакать. Вот он и жалеет меня.
— Эй, ты чего? — Спрашивает Катя, заглядывая мне в лицо.
По щекам текут слезы. Я быстро вытираю их, но они не прекращаются.
— Слушай, а ты чего ревешь? Ревнуешь что ли?
— Нет, — быстро отвечаю я, но она и так все считывает с моего лица.
— Ася, ты влюбилась? В Алана? Ты же понимаешь, что это запрещено по контракту?
Киваю, крепко зажмуриваясь. Конечно, я понимаю. Но ничего не могу поделать. Мне так больно, будто в сердце вставили кинжал, и я сейчас как вампир рассыплюсь в пепел.
— Девочка ты моя, — затушив сигарету, Катя встает и рывком прижимает меня к себе, — так нельзя. Еще и он дарит тебе все эти подарки. Словно на цепь сажает. Наверное, ему нравится видеть как ты на него смотришь, как преданный песик, вот он и упивается собственной властью.
Сладкие духи щекочут мои ноздри, но хуже то, что к этому запаху примешан еще один — тот, от которого у меня колени всегда подгибаются. Катя пахнет Аланом.
Резко отскакиваю от нее. Это больнее, чем я думала.
Вдруг перед глазами появляется картинка, как он проникает в нее, целует, как сжимает ее бедра своими сильными руками. Закрываю рот рукой и развернувшись, быстро убегаю к себе. Я не могу. Не могу!
Ворвавшись в комнату, падаю на кровать и утыкаюсь в подушку лицом. Страдания приносят физическую боль. Кажется, меня выпотрошили, но я сама во всем виновата. Не надо было позволять себе то, что мне никогда не принадлежало. Я подписывала контракт. Я знала, на что иду, и меня это полностью устраивало. Сначала.
А Алан вероятно действительно упивается своей властью надо мной. Ведь я не умею прятать эмоций. Мне хотелось, чтобы он видел, что я чувствую к нему. И это тешило его самолюбие. Отсюда и цепочка эта с ангелом. Я лишь беззащитный ангел для него, не более.
Глупая и наивная дура!
"Зайди ко мне".
Вибрирует на руке.
Я вся сжимаюсь в комок. Как я сейчас посмотрю на него? Как смогу выдержать эту пытку и не упасть без сознания?
Не пойду!
А если он решит сам зайти сюда? В моей комнате общаться будет труднее.
Собрав себя по частям, я встаю и выхожу из спальни. Господи, помоги мне. Дай сил не расплакаться перед ним. Я не хочу выглядеть жалкой!
Еле иду. К ногам будто привязали гири и каждый шаг дается с огромным трудом.
Остановившись перед зеркалом, смотрю на свое отражение. Глаза красные, под ними синяки. Ужас. Забегаю в ванную и ополаскиваю лицо холодной водой. Нужно выглядеть хорошо, чтобы он не смог понять, насколько мне больно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Хорошо — это конечно очень сказано. Но хотя бы убрать покраснения с глаз.
Отдышавшись, захожу в кабинет.
Сердце сжимается, когда вижу его, но опустив глаза, я проскальзываю внутрь.
Хорошо, хоть я не одна здесь. В кабинете Наталья, Жерар и конечно, Катя. Не придется оставаться наедине. Сейчас я не способна вынести его близость.
Поднимаю глаза, но Алан на меня не смотрит. Он внимательно смотрит на экран телефона, летая по нему пальцем.
От его брутальной красоты мне становится плохо, и чтобы не мучить себя еще сильнее, я отвожу взгляд в окно. Там солнышко, тепло. Там светло. А в моей душе темнота.
— Итак, — говорит он, — сегодня у меня внеплановый вечер. Будет около сорока человек. Начало в восемь.
— Алан, ты бы еще через час сказал, — обреченно всплескивает руками Жерар, — как я успею все?
— Это незапланированная встреча, Жерар. Закажи ужин в ресторанах. Пусть будет шведский стол. Можешь обратиться в кейтеринговую службу. Накинешь хорошую сумму за срочность.
— Терпеть не могу эти кейтеринги, — цедит сквозь зубы Жерар.
— Смирись. Сегодня так. Девочки, нажмите на уборку. Особенно в Большом зале. Татьяна, на Вас все остальное.
— Все будет сделано, Алан, — сдержанно кивает Татьяна.
Мне кажется, ее невозможно выбить из колеи. Даже сейчас, когда назревает внеплановое мероприятие, эта женщина как скала.
— Уверен в этом. Я сейчас уеду, приеду как раз к началу.
— Мы можем браться за работу?
— Да. Действуйте.
Мы начинаем выходить из кабинета, когда Катя подходит к столу мужчины.
— Алан, можно спросить?
В ее интонации игривые нотки, которые царапают мой слух, словно стеклом.
Не могу не взглянуть на Алана. Поднимаю глаза и вижу, что он смотрит на Катю. Откинулся в кресле и немного покручивается.
— Давай. У меня дел много.
Взгляд дерзких глаз отрывается от нее и встречается с моим.
Волна боли захлестывает с головой. Быстро отвожу взгляд и выскакиваю в коридор.
Хорошо, что уборки много, хотя бы смогу отвлечь мысли.
Глупости это. Не помогает ни беготня по дому, ни люди, которые приехали и начали быстро украшать зал и террасу. Ни ароматы деликатесов, которые привезла кейтеринговая служба.
Мои мысли постоянно крутятся вокруг Алана. И Кати. Вокруг того, чем они занимались на той же кровати, где еще позавчера спала я.
— Девочки, — позвав нас с Катей, Татьяна указывает нам на стулья в ее кабинете, — есть проблема. Из-за срочности компания не успела собрать всех официантов и им не хватает людей. Я предложила им вас. Вы сможете?
— Конечно, — киваю я.
Работать официанткой для меня не в новинку.
— Я — раздавать бокалы? — глаза Кати округляются. В них столько негодования, сколько я видела разве что у Ирины. Она всегда всем недовольна.
— Спасибо, Ася, — коротко кивает Татьяна и устремляет свой орлиный взгляд на девушку, — да, ты. Если ты конечно, ценишь свою работу и работодателя.
Полные губы Кати складываются в тонкую линию.
— Только потому, что ценю Алана и без моей помощи вечер будет под вопросом.
— Это вряд ли.
Катя недовольно фыркает.
— Покажи хоть как это делается, — поворачивается ко мне, откидываясь на спинку стула, — ты в этом больше понимаешь.
Неприятно, но не более. Сегодня вся моя боль направлена в одну единственную сторону, поэтому на остальные раздражители я не реагирую.
Нам выдают такую форму, как у официантов. Для девушек это длинные черные юбки и строгая рубашка с жакетом. Довольно необычно, но удобно. По крайней мере не придется щеголять голыми ногами среди гостей.
— Какой ужас, я словно монашка, — ругается Катя, придирчиво оглядывая себя в зеркале.