«До чего же мы разные, – не прекращал он утверждаться в своей правоте. – Как такие нации вообще могут вести войны, не говоря уж о победах?» Закрыв глаза, Тадао уже был далеко – мысли привычно улетели в Японию, а затем как-то сами собой соскользнули на кодекс самурая. В кодексе прописан твёрдый закон – если сомневаешься, если ты в раздумьях, то вспомни заповеди бусидо, размышляй о священных правилах. А главное из них гласит: путь самурая – стремление к смерти. Но ведь эти юнцы горят желанием жить? Хотят продолжать войну, и при этом мечтают вернуться в бордели? Всё их пустословие вращается не вокруг традиций воинской доблести, а на воспоминаниях о пьянках и разврате! Мацуда возмущённо потянулся к несуществующему мечу, но тяжёлые мысли прервал скрипнувший люк, и в отсек заглянул радист. Не разгибаясь, Мюллер отыскал взглядом командира, подкрался к нему и осторожно встряхнул за плечо.
– Акустик взял их гидрофоном, – шепнул он на ухо.
– Что?! – встрепенулся Зимон.
– Герр командир, Штарк взял американцев гидрофоном. Шумы пока слабые, но он уверен, что это янки.
– Так чего ты шепчешь, как мышь под камбузом! Экипажу тревога!
Оттолкнув радиста, Зимон нырнул в люк и, заглянув в пост акустика, нетерпеливо спросил:
– Где они?
Штарк прижал палец к губам и, не открывая глаз, продолжал вращать штурвал гидроакустической антенны. Тогда Зимон перевернул один из наушников и сам прижался к нему ухом.
– Визжат как поросята, – он тоже закрыл глаза, полностью обратившись в слух. – Точно эсминцы. Но где крейсер? Я его не слышу.
– Он там.
– Идут к нам?
– Нет. Пеленг непостоянный. Плавно меняется слева направо.
– Что? – Зимон дёрнулся, едва не ударившись головой о низкий свод. – Как непостоянный? Они проходят мимо?
Внезапно его осенило. Он бросился назад в центральный пост и, навалившись на штурманский стол, разгладил закрытую прозрачной плёнкой карту.
– Хартманн, где мы?!
– Двадцать миль северо-западней Холланстауна, – ткнул карандашом штурман.
– Срочное всплытие! Курс на север! Адэхи, самый полный! Выжимай из машин всё, что можешь!
– Всплывать? – переспросил изумлённый Бауэр.
– Ты оглох?! Мне повторить?! – крикнул на него Зимон. – Срочно наверх, может, ещё успеем!
Адэхи с рулевыми уже делали своё дело и, задрав нос, лодка нетерпеливо рвалась на поверхность, как сорвавшийся с цепи буй. Палуба накренилась, и штурман едва успел поймать поехавший со стола секстант. Линейки с карандашами он подхватить не успел, и они посыпались под ноги Зимону. Не глядя переступив через них, Зимон уже стоял у трапа, нервно барабаня по ступеням кулаком.
– Быстрее, – подгонял он рулевых.
Наконец Адэхи кивнул, и Зимон бросился вверх, гулко перебирая ботинками по стальной лестнице. В открытый люк хлынула ещё не сбежавшая с рубки вода, холодной струёй ворвался свежий воздух. Бауэр недоумённо пожал плечами, прислушался – сверху донеслись невнятные ругательства, затем требовательное:
– Хартманн, Бауэр, ко мне на мостик!
Ночь была черна, как на дне угольной ямы. Командир долго держал бинокль, направив в одну точку, словно и вправду мог что-то увидеть. Всё ещё недоумевая, первый помощник тоже поднял в этом направлении бинокль, и, ничего не разглядев, спросил:
– Вы хотите атаковать из надводного положения?
– Для начала, Бауэр, я хочу их догнать! – огрызнулся Зимон. – Мы ошиблись. Мы обидно ошиблись с местом засады. Хартманн хорошо рассчитал время – разгар ночи. Но янки идут гораздо севернее, потому что их путь лежит не в Англию, а, по всей видимости, в Норвегию. Ордер обходит нас, вместо того, чтобы идти навстречу. Как я мог об этом не подумать! Но ничего, ещё не всё потеряно. Мы ещё можем успеть оказаться на их пути.
Лодка набирала скорость, палуба под ногами загудела и начала трястись мелкой дрожью. Поднявшаяся волна теперь перекатывалась через корпус и захлёстывала рубку. Подняв воротник, Бауэр сел на мокрую платформу зенитного орудия и с тревогой смотрел на растянувшийся за кормой след. Ночь скрывала лодку, но не искрящийся след из кипящей пены и потревоженного планктона. «Дерьмо!» – сплюнул в сердцах Бауэр. А тут ещё дизеля заревели адским воем, выбрасывая в воздух синие облака выхлопных газов. И в довершение из-за туч выкатилась полная луна в ярком фантастическом ореоле.
– Полное дерьмо, – застонал Бауэр, глядя на светлый диск. – Ну почему тебя нельзя сбить?
Словно испугавшись угрозы, луна ненадолго исчезла, оставив на небе лишь с трудом различимый тусклый круг. Но Бауэр видел, что это ненадолго. Тучи бежали рваным одеялом, и то здесь, то там появлялись крохотные искры звёзд. Эта пытка уже продолжалась не менее получаса, а корабли так и не появлялись. Командир Зимон непрерывно водил биноклем по курсу, тихо повторяя, как заклинание:
– Там они, там.
Оптимизма добавляло, что ревущую свору американцев теперь хорошо слышал акустик Штарк. Передавая по цепочке на мостик, он непрерывно докладывал о приближающихся шумах и неменяющемся пеленге. При таком раскладе их линии пути обязательно должны пересечься.
– Вон они! – вдруг произнёс штурман, взявший на себя сектор гораздо левее командирского.
Теперь туда смотрели объективы трёх биноклей. Едва различимый тёмный горизонт в одном месте казался ещё темнее. Чёрное пятно на чёрном полотне.
– Это их дымы, – согласился командир.
– На мостике? – вдруг прозвучало из люка.
– Есть место, – дал разрешение Зимон, узнав по лёгкому акценту японца.
Появившийся за спиной Мацуда сразу же сориентировался и направил бинокль в нужном направлении.
– Что скажешь, Тадао?
– Мы успели.
– Успели, – согласился Зимон. – Ещё немного, и покажутся их силуэты.
– Прикажете погружение? – спросил Бауэр, и его голос, заскрипевший, как несмазанная телега, выдал, насколько первый помощник взволнован.
– Нет. Подойдём ещё ближе.
– Американцы могут нас нащупать локаторами, – невзначай напомнил Бауэр.
– Только не при такой волне.
– Луна. Скоро она выйдет, и ночь станет как день.
С таким аргументом первого помощника Зимон не мог не согласиться. Он тоже поднял глаза на крадущуюся к дыре в одеяле луну и нервно забарабанил кулаком по стенке рубки.
– Ночь за янки! Она слишком светлая для атаки с поверхности и слишком тёмная для атаки с перископом. Но мы рискнём и пройдём поверху ещё немного.
Наконец, когда акустик передал, что слышит ордер, будто корабли уже перед самым носом лодки, и он различает по отдельности шумы каждого из них, Зимон дал команду на погружение. Обхватив перископ и сдвинув фуражку на затылок, он сделал круг, другой, затем остановил, откуда ждал появление кораблей.
– Так-так, Рольф, взгляни, – наконец уступил он место штурману.
Прижавшись глазом к окуляру, Хартманн внимательно изучал обстановку, комментируя вслух:
– Вижу три эсминца, камуфляж светлый с чёрными изломами – типичный для американцев. Других пока не вижу. А вот и он! – вдруг