Читать интересную книгу Крым-2. Остров Головорезов - Никита Аверин

—  Запущенный случай, — похоже, Стас пришел к аналогичным выводам. — Медицина бессильна. Оперативное вмешательство оправдано в единственном случае: если удалим пораженную часть тела, сирень голову.

Бандеролька снова отвлеклась на дом. Еле слышный звук: как будто кто-то карабкается по стенам. Кто-то некрупный, с кошку размером. Непроизвольно, она запрокинула голову: некогда в доме было печное отопление, и осталась труба. Не полезут же они, кто бы там ни скрывался, через трубу?

—  Убивай! Давай же, мутант!

—  Заткнись, Настасья, — приказал рыжий, Иванович. — Что ты с ними разговариваешь, с палачами? Разве не в курсе, что листоно­ши устроили в гареме хана? И про историю с казачьим разъездом не знаешь? Они же — больные. Они нас всех положат.

Бандеролька не знала, что случилось с гаремом хана и казака­ми, и открыла рот, чтобы спросить...

...они все-таки лезли по трубе. Звук ни с чем нельзя было пере­путать: когти скребли по кирпичу.

—  Там в доме, — начала было Бандеролька, но не успела дого­ворить.

Она все это время смотрела на крышу. И вот из трубы показа­лось первое существо.

Приплюснутая, как у летучей мыши, и почти лишенная шер­сти лишайная морда принадлежала дальнему родственнику кош­ки. Только вот морда была раза в два больше, чем у дворовой Мурки. Глаза, затянутые розоватыми бельмами, обломанные пеньки усов.

Тварь шевельнула рваными короткими ушами и ощерилась. Бандерольку мороз пробрал по коже.

После Катастрофы почти все домашние животные погибли, но некоторые мутировали, приспособились — вроде как листоноши или севастопольские моряки. На характере мутации у животных отражались по-разному. Так, кони казаков и листонош были прак­тически разумными и крайне полезными в хозяйстве. Многочисленные крымские козы — по-прежнему глупыми и вредным, страшнючими на вид, но безобидными. Молоко их, правда, пить не стоило, если с детства не привык к радиации.

А вот местные кошки желания погладить и потискать не вы­зывали.

Под взглядами обалдевшей команды мутант вылез из трубы, выгнул спину с перепончатым, как плавник, гребнем, ударил себя по бокам облезлым хвостом с игольчатой кисточкой, и спрыгнул на ветхую кровлю. Весу в твари на вид было килограммов десять- пятнадцать, но ступала она бесшумно, только шипела и плевалась, то ли отпугивая, то ли устрашая.

Бандеролька неуверенно подняла винтовку. Стрелять? Подо­ждать? Из пушки по воробьям...

Следом за первым мутантом появились другие, похожие на него, как две капли воды — лишь окрас различался — и такие же злобные. Второй, третий, пятый... Стрелять или не стрелять?

—  Чего вы ждете?! — крикнула бритая Настасья. — Стреляйте, они же нас сожрут сейчас.

В то, что кот, пусть и с половину рыси размером, может сожрать человека, не верилось. Бандеролька стояла, обмерев, под невидя­щими взглядами бельм. Ее будто приморозило к месту, руки на­лились сонной тяжестью, в ушах зашумело. Нельзя стрелять по котам, человек создан, чтобы пресмыкаться и служить, чтобы под­носить хвостатым божествам рыбу и свежее мясо, а за неимением оных — жертвовать собой.

В конце концов, двуногое недоразумение — лишь ошибка эво­люции, но Катастрофа все исправила, расставила по местам, явив миру истинных правителей — котов.

И вот людишки посмели вторгнуться на территорию настоя­щих хозяев города. Да еще и шумят. И вооружены.

Впрочем, не важно, вооружен корм или нет.

Бандеролька послушно отпустила оружие, винтовка повисла на ремне. Энтузиазма от встречи с повелителями она не ощущала, но ослушаться была не в состоянии. Выучка и опыт подсказывали: команда столкнулась с мутантами-телепатами. Освободиться очень сложно, неподготовленный человек сдастся моментально и пойдет кормить мутантов собой.

Ее все-таки готовили — в клане листонош особое внимание уделялось накоплению, преумножению и передаче знаний.

Она не могла даже оглянуться и понять, что с командой. Но На­стасья заткнулась и молчала, остальные не издавали ни звука, а значит, даже Телеграфа коты подмяли под себя. Телеграф — дядька опытный, авось, освободится.

Мысли начали путаться, и Бандеролька сосредоточилась на собственном дыхании. Вдох — на четыре счета, задержка на четыре и на четыре же — выдох. Простейшая дыхательная гимнастика. Концентрация адреналина в крови снижается, сердцебиение за­медляется, а главное, контроль и сосредоточенность позволяют избавиться от присутствия своих или чужих — на выбор — мыс­лей. Этакая элементарная медитация.

Хвостатый повелитель приказал отойти в сторону и сесть в тени. Стая желала отобедать.

Бандеролька немного пришла в себя, но решила приказам пока не сопротивляться. Целых тридцать секунд, пересекая двор и уса­живаясь рядом с Телеграфом и Стасом, она думала, что хвостатые претендуют на варево из котелка.

Все оказалось куда проще и куда страшнее.

Второй приказ — отложить оружие в сторону — выполнять со­вершенно не хотелось. Бандеролька заметила, что Телеграф по­слушался с небольшой заминкой и обрадовалась: бывалый листоноша тоже оставался в относительно здравом уме. Перестрелять мутантов он пока не мог, но контроль над своим разумом сумел оставить.

Мутанты ссыпались с крыши во двор. Их было несколько де­сятков. Мельтешение гребнистых спин, облезлых боков, слепых морд. Шипение и хриплое мяуканье.

Вожак приказал всем заткнуться.

И медленно приблизился к пленникам. Людей в черном, види­мо, к общению с телепатами не подготовились — они валялись ли­цами вниз и беспокойства не проявляли.

Вожак заорал и, растопырив лапы, выставив когти, кинулся на Настасью. Женщина дернулась, из сонной артерии на листья брыз­нула кровь. Жертва умирала молча, а вожак, урча, трапезничал. Потом позволил остальным присоединиться. Бандеролька не вы­держала — отвернулась.

Мутантов стало гораздо больше, такое ощущение, что они сте­кались на пир из всех окрестных домов. Интересно, все коты об­ладают даром внушения или только вожак? Его интеллекта хвати­ло на то, чтобы сначала сожрать безоружных и обездвиженных, а остальных оставить на потом. Но понять, что Телеграф и Банде­ролька сопротивляются приказам, кот не сумел.

К счастью.

Бандеролька покосилась в сторону пленников — кажется, они все уже были мертвы. Тел не видно под сплошным ковром котов. Вот ведь мерзость какая! Листонош воспитывали в терпимости к внешнему облику. Самый уродливый, не похожий на человека, му­тант может оказаться разумным и гуманным существом.

Котов Бандеролька готова была поубивать.

Но как?

Шанса поделиться соображениями с Телеграфом и выслушать его план не было. Коты сейчас отобедают, но ближе к ночи снова проголодаются — и закусят листоношами. А значит, будут стеречь и внимание не ослабят.

Оставался мизерный шанс, что телепатией все-таки владел только вожак. По крайней мере, все приказы исходили только от него. Значит — убить вожака. А что потом? А потом — по обстоя­тельствам.

То ли Бандеролька заразилась телепатией от кота, то ли у гениев мысли сходятся, но додумать она не успела — Телеграф дернул из внутрипоясной кобуры пистолет и выстрелил прямо в вожака — его облезлая, белая, в розовых проплешинах, морда, заляпан­ная кровью, как раз показалась над мельтешением спин. Кот успел отреагировать, и пуля разорвала ему ухо. Бандеролька ощутила панический приказ: убей этого негодного человека. К счастью, она достаточно пришла в себя, чтобы вместо этого прыгнуть на полу­чившего аналогичное указание и не контролирующего ситуацию Стаса. Хук у Бандерольки был хороший, особенно с левой — по крайней мере, еще никто не жаловался. Стас тоже не стал жало­ваться — обмяк и упал на траву.

А Телеграф снова выстрелил. Бандеролька обернулась — стая кинулась врассыпную, коты карабкались по стенам, стремясь в убежище. Вожак издыхал на изувеченном трупе Настасьи. Никто из пленных не шевелился.

Телеграф, глубоко и часто дыша, поднялся и приблизился к му­танту. Бандеролька, оставив Стаса отдыхать, последовала за стар­шим товарищем.

Все-таки единственным телепатом на стаю был вожак — повез­ло. Сейчас он умирал, пуля разворотила грудную клетку. Мутант дышал часто, поверхностно, с хрипами, лапы его непроизвольно дергались, но в своем разуме Бандеролька все равно чувствовала присутствие кота.

Он был уже не вполне в этом мире. Кот оказался стар, нереаль­но стар для животного — он помнил времена до Катастрофы, когда был пушистым любимцем семьи, малышом по кличке Маркиз. Сейчас шерсть у него не белая, седая. Он помнил людей, прино­сивших еду по первому требованию, помнил ласковые руки, мяг­кую теплую постель. Помнил ужас первых дней Катастрофы, ког­да хозяева умерли, а другой пищи не было... Он выжил и осознал: двуногие предали, двуногие бросили. Теперь на них можно охо­титься.