Вспомнив все это, Стоун поднял руку и провел ею по волосам Мэдисон: ему нужно было дотронуться до нее, почувствовать, что между ними существует связь. Ее дыхание участилось, глаза потемнели и губы приоткрылись.
Стоун притянул Мэдисон к себе.
— Я хочу любить тебя здесь, под небом Монтаны.
Она медленно закрыла и открыла глаза, в которых он увидел желание и некоторую неуверенность. Стоун принялся поглаживать ее запястье медленными чувственными движениями, и постепенно неуверенность исчезла из взгляда Мэдисон.
— Я тоже хочу любить тебя под небом Монтаны, — прошептала она так тихо, что он едва услышал ее признание.
Стоун резко втянул в себя воздух, когда внезапно понял силу своего желания. Взяв Мэдисон за руку, он повел ее по тропе. Кругом зеленела густая трава. Найдя удобное место, он расстелил одеяло, сел и притянул Мэдисон себе на колени.
Их губы слились. Дрожащей рукой Стоун снял с нее рубашку. Затем он поднялся, стянул джинсы и, вынув из кармана пачку презервативов, взял один и отбросил пачку в сторону. Когда он надевал презерватив, его рука все еще дрожала.
Он красивый мужчина, думала Мэдисон, наблюдая за тем, что делает Стоун. Широкая, мускулистая грудь, поблескивающая капельками пота, сильные ноги…
Она глубоко вздохнула. Пульсирующая боль неумолимо поднималась из глубин ее женского существа, отдаваясь в каждой клеточке тела. Мэдисон почувствовала приближающуюся разрядку, а ведь Стоун всего лишь поцеловал ее… но его взгляд обещает ей все. И она хочет этого.
Она хочет Стоуна Уэстморленда.
У нее нет желания задумываться о том, что это значит. Сейчас она не может позволить себе такую роскошь. У нее совсем другие мысли. В горле у Мэдисон встал ком, когда внутренний голос прошептал: «Живи этим моментом. Насладись им в полной мере».
Стоун посмотрел на Мэдисон. Прошлой ночью, когда они занимались любовью, он понял, что никогда не имел такой близости с женщиной. У них возникло родство, привязанность, какая-то особая связь, которую он при всем желании не сможет разорвать.
Возможно, с его стороны думать так — настоящее безумие. Но тогда он может назвать себя сумасшедшим, потому что у него нет сил избавиться от этих мыслей. Ему придется обдумать все это позже, а сейчас он больше всего на свете хочет женщину, которая сидит на одеяле и следит за каждым его движением с желанием в глазах.
Стоун перевел дыхание. Удивительно, как он прожил тридцать три года, даже не подозревая о существовании Мэдисон Уинтерс! Она красива, утонченна, и сейчас, в эту минуту, она принадлежит только ему.
Ему.
Он почувствовал, что должен что-то сказать. Она должна знать, что для него это не очередное совокупление. Ему дорого то, что произошло между ними ночью и произойдет сейчас. Он хочет, чтобы Мэдисон знала: ни одна женщина не затрагивала в нем таких струн, какие затронула она.
Но когда Стоун открыл рот, Мэдисон потянулась к нему и приложила пальцы к его губам. Она не готова услышать то, что он собирается сказать, особенно если его слова нарушат романтическое очарование их отношений. Она не хочет, чтобы он повторил то, что уже сказал ей. Она знает, он не из тех мужчин, которые женятся. Ей известно, что Стоуну не нужна серьезная связь, и она уважает его взгляды, но ни один из них не может игнорировать страсть, возникшую между ними. Сейчас она может думать только о том, что этот чудесный мужчина дал ей почувствовать страсть — то, чего она никогда не знала. Он также показал ей, что такое — влюбиться.
Потому что она влюбилась, безнадежно и безответно, в Стоуна Уэстморленда.
Он отнял ее пальцы от своих губ и, наклонившись, поцеловал с такой страстью, что желание, которое не оставляло Мэдисон с момента их первой встречи, овладело всем ее существом и она потянула Стоуна на себя, решив сделать это утро продолжением предыдущей ночи.
Он прервал поцелуй, и его руки и рот принялись за работу, которая сводила Мэдисон с ума. Испуская стоны и извиваясь, она выдохнула его имя.
Наклонив голову, Стоун поймал ее губы. Их языки сплелись в тот момент, когда он вошел в нее и вдохнул вырвавшийся у Мэдисон стон. Он приподнял ее бедра, и она обвила его ногами.
Он оторвался от ее губ, и из его горла вырвался глухой стон. Ощущения неудержимо нарастали в его теле, и убыстряющиеся толчки стали сильнее и глубже. Стоун не жалел сил, стараясь удовлетворить женщину, с которой занимался любовью, и когда почувствовал, как ее тело содрогается в оргазме, исторгающем у нее нечленораздельные вскрики, он понял, что ему снова удалось сделать это.
Откинув голову назад, Стоун участил толчки и понял, что до конца жизни будет помнить, как он любил Мэдисон под небом Монтаны.
— Стоун!
— Мэдисон!
Все преобразилось в один чувственно пьянящий момент, и он жадно впился в ее губы, соединяясь с Мэдисон всем существом. И она вернула ему поцелуй, отвечая на каждую восхитительную ласку его языка.
Спустя некоторое время Стоун соскользнул с Мэдисон и обнял ее. Она, в изнеможении поникнув в его руках, уткнулась лицом в теплую шею Стоуна, и он со страхом подумал, что ожидает его, когда Мэдисон возвратится в Бостон.
* * *
— Ты уверена, что хочешь остаться здесь еще на одну ночь?
Стоя у кухонного стола, Мэдисон посмотрела на Стоуна. Возвратившись в дом, они снова занялись любовью, а затем заснули. Голод вынудил их проснуться через несколько часов, и, одевшись — Мэдисон снова надела рубашку Стоуна, а он только джинсы, — они, спотыкаясь, направились в кухню. Несмотря на неуемную энергию, которой оба гордились, Стоун и Мэдисон определенно изнурили друг друга.
Удивительно, но они еще не полностью опустошили запасы продовольствия. Обнаружив несколько банок с супом, они решили остановить свой выбор на томатном.
— Конечно, уверена, — улыбнувшись, ответила Мэдисон. — Ведь еда у нас есть. К тому же скоро стемнеет, и ехать будет опасно.
Стоун кивнул, затем потянулся через стол и схватил ее за руку.
— Ты сожалеешь, что мы не отправились с утра, как собирались?
Она посмотрела ему в глаза.
— Нет.
Они направились в спальню и снова занялись любовью. Позже, одевшись, решили прогуляться вокруг дома.
— Ты подготовилась к завтрашнему дню? — спросил Стоун, держа ее за руку, когда они шли вдоль ручья.
Мэдисон подняла на него глаза. Перед ними багровел великолепный закат, и она любовалась им вместе с великолепным мужчиной.
— Нет, меня так захватило то, чем мы занимались, что я не могла думать ни о чем другом. И, возможно, это хорошо.
— Почему?
— Потому что время, проведенное с тобой, на многое открыло мне глаза. Я не хочу думать об интимной жизни моих родителей, но что, если моя мать в течение своей супружеской жизни ни разу не испытала такой страсти, как мы?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});