Читать интересную книгу Квинканкс. Том 1 - Чарльз Паллисер

— В «Лебеде с двумя шеями» на Лэд-лейн, идет? Адвокат кивает, и они отправляются; незнакомец ведет его темными проходами, где по стенам сочатся капли, через сумрачные задние дворы, идущие сплошняком, по грязным проулкам, пока не выводит к убогому питейному заведению, с облупившимся фасадом и заросшими грязью окнами. Вот они уже сидят в отсеке напротив бара, отделенные от остального зала деревянными перегородками, перед мистером Сансью стоит стакан, перед его спутником — высокая пивная кружка.

— Это письмо было составлено почти два года назад. Как оно к вам попало и почему вы только сейчас меня нашли? — Мистер Сансью отхлебывает разбавленное водой бренди.

В двух словах и не расскажешь. — Незнакомец выливает себе добрую долю своей полукварты портера. — Было это позапрошлым летом. Мне тогда нужно было стронуться с места — а по какой такой причине, о том вы меня, конечно, спрашивать не станете. Я промышляю плотницким делом и не один уже год нанимался от случая к случаю к одному большому семейству в городе, а тут услышал, что есть у них кое-какая работенка в их загородном доме в одном из графств, обратился к домоправителю, своему знакомцу, и он меня нанял. Хотя вообще-то те края не то чтобы мне по вкусу.

— А как зовется это семейство? — спрашивает мистер Сансью.

— Нет уж, будьте добреньки, мистер Сансью, все в свой срок. Когда работа кончилась, я пустился на своих двоих обратно в город. Деньги все вышли, нужно было постучаться в какую-нибудь дверь, попросить милостыни. И вот свернул я с большой дороги на тропу. Вижу сад, а в саду молодую леди с маленьким мальчиком.

Мистер Сансью вытягивает шею.

— Леди бы раскошелилась, но тут встряла старая карга из обслуги — нянька или вроде того. Не вздумайте, мол, ничего ему давать, нечего тут. И ну поносить меня ни за что ни про что. — При этом воспоминании он нахмурился и выругался сквозь зубы. — А тут еще и малец на меня напустился. Разорался как резаный. Поднимаюсь я по дорожке обратно к дороге, и на самом углу окликает меня какой-то старый пройдоха. Что, мол, они тебе сказали? Я рассказываю, а он, похоже, у них садовник и имеет зуб то ли против хозяев, то ли вообще против всех — разобрать трудно. «А не хочешь ли, — говорит, — с ними поквитаться и вдобавок кое-что поиметь?» «Что это ты задумал?» — спрашиваю. А он: «Смотри, прямо во дворе брошена лестница. Грех будет не попользоваться». Скумекал я, киваю. Приглашает меня поесть, захожу к нему в домишко. Дал он мне там длинную лопату — подцепить лестницу, когда перелезу через ограду, и рассказал, какое выбрать окошко наверху, чтобы не попасть в спальню. Той же ночью вскарабкался я на ограду и достал лестницу, а он стоял на стреме. Вначале все шло как по маслу. Я спустился во двор, приставил лестницу к стене и добрался до окошка. Вынул ножи, что прихватил с собой, вскрываю ставни. И скоро понимаю, что мне с ними не справиться. То есть справиться можно, но вот по-тихому — никак. А на соседнем окошке ставни, гляжу, не заперты, я и подумал: «Если не шуметь, то можно пробраться и мимо спящего. Как бы там ни было, уж взглянуть-то не помешает». Я туда, приоткрываю ставень, заглядываю, и черт меня побери, если там не открывает глаза тот самый малец и не начинает орать как оглашенный — еще немного и крыша рухнет. А дальше я вижу, что лестницу мне не сдвинуть: низ ее застрял в земле у стены под моим весом. И ничего больше не придумаешь, как только забраться в одно из нижних окошек. Срываю запор ставень и вламываюсь внутрь, прямо через переплет. Внутри — не уходить же с пустыми руками? — хватаю было подсвечники, но далеко с ними не убежишь, слишком уж большие, приходится бросить. И все, что я поимел за свои труды, это шкатулка для писем. Серебряная. Открываю парадную дверь и давай бог ноги. А на дороге поджидает старый хрыч: «Ну, что тебе досталось?» Ну, мне понятно, что от него только и жди беды, и к тому же ему видна шкатулка у меня в кармане. Вынимаю шкатулку, срываю с нее крышку, швыряю в канаву и убегаю. Оглядываюсь мимолетом: вижу, хрыч шарится в траве, ищет. И дальше уж улепетываю без оглядки до самой утренней зари, и все прислушиваюсь, готовлюсь, чуть что, затаиться в живой изгороди на обочине, ведь если, не дай бог, поймают, то светит мне за эту шкатулку Ботани-Бей, а то и дерево об одном листе. А на рассвете я схоронился в большом старом амбаре — там я ночевал еще по дороге в Мампси-Парк, это меньше чем в двух днях пути.

— Куда-куда? — тут же переспрашивает мистер Сансью.

— В Мампси-Парк. Тот самый большой дом, о котором я вам рассказывал. Мампси — фамилия его хозяев.

— Мампси. — Мистер Сансью качает головой.

— Ну ладно, — продолжает собеседник, — я завернул шкатулку в кусок мягкой кожи, чтобы не отсырела, а открыть даже не подумал. Сунул в дырку в стене, а сам побег дальше. Больше года я туда не возвращался, но вот полгода назад вернулся и нашел шкатулку на прежнем месте в амбаре. Тут-то я ее и открыл, а внутри, глядь, письмецо. Собрался было его выкинуть, да вовремя одумался, сказал себе: «Слыхать, письма и документы всякие кучу денег стоят», вот и решил не торопиться. Признаться, мистер Сансью, с образованием у меня не все слава богу: во-первых, потому что папаша мой был пьяница, а во-вторых, хоть и ходил я мальцом в Морское училище в Чатеме, но выучился, говоря по правде, только щипать паклю да терпеть колотушки, а книжную премудрость не осилил. Одним словом, показал я это письмо подружке моего брата. Она как есть дока, по писаному ли, по печатному — прочтет в два счета и без запинки. Вот тут-то я и узнал о мистере Сансью: какие-то с ним нелады и ему до зарезу нужен адрес с письма. Пока искал вас, ноги по коленки сносил. Так что, мистер Сансью, про гинею больше ни слова.

— И какая же сумма вас бы устроила, любезный?

— Пятнадцать.

— Благие небеса! — восклицает адвокат. — Вы сильно преувеличиваете ценность этих сведений. Не воображаете ли вы, что найдутся еще желающие расплатиться за них звонкой монетой?

Собеседник, осушив кружку, поднимается на ноги.

— Может, и так, но если вам жалко за них пятнадцати гиней, черта лысого вы их получите.

— Стойте! — Собеседник садится, а мистер Сансью вынимает из кармана пачку банкнот, полученных от мистера Барбеллиона, и отделяет от них несколько. Протягивает их через стол одной рукой, а другой хватает письмо.

Собеседник поочередно рассматривает банкноты в свете масляной лампы, висящей поблизости на гвозде, потом, очевидно удовлетворившись, сует их в карман.

— Ну, спасибочки, одно удовольствие иметь с вами дело. Мистер Сансью поднимает глаза от письма.

— Подождите немного. Может, вы мне еще понадобитесь. Собеседник с готовностью садится и, пока мистер Сансью читает, всматривается в его лицо. Вверху письмо помечено: «23 июля, Голден-Сквер, 27», внизу подписано: «Мартин фортисквинс». В последнем абзаце говорится:

«И наконец, скоро вы получите игрушки и книги, купленные по моей просьбе мистером Сансью. Что касается последнего, вы увидите, что я вложил внутрь еще одно письмо от этого джентльмена. Должен вас предостеречь: он снова пытался окольным путем разузнать, где вы живете; думаю, он ради этого многое бы отдал. К сожалению, здоровье мое не поправилось, и это письмо снова пишет под диктовку моя дорогая супруга. Опасаюсь, что за моим домом ведется наблюдение. Не прознал ли каким-то образом ваш враг, что мне известен ваш адрес?»

Мистер Сансью переворачивает лист и видит надпись: «Миссис Мелламфи, ***шир, Мортси-мейнор-фарм, коттедж».

— Мелламфи! — негромко повторяет он. — Вот, значит, ее настоящая фамилия. — Он обращается к своему спутнику, который с любопытством за ним наблюдает: — Не исключено, что вы мне понадобитесь. Согласны помочь?

— За добавку, — отвечает тот, с улыбкой похлопывая себя по карману, — готов сделать все, что ни попросите, папаша.

— Тогда как мне вас найти, если будет нужно?

— Оставьте здесь весточку.

— Как вас зовут?

— Спрашивайте Барни.

— Отлично. — Мистер Сансью встает и запахивает пальто. Только никогда не являйтесь ко мне домой или в контору. Понятно?

— А как же. — Барни привстает, чтобы проститься, мистер Сансью небрежно кивает и уходит. Глядя ему в спину, Барни повторяет: — А как же, понятно.

Глава 14

Мне, конечно, не следует рассуждать о том, чем руководствуется мистер Сансью, но, кажется, он поверил, что фамилия его таинственной клиентки — Мелламфи, весьма заинтригован вопросом, почему она и ее адрес являются предметом такого интереса. Он получил существенное преимущество — узнал ее адрес и теперь, вооружившись этим знанием, отправляется к единственному человеку, способному, как он верит, открыть ему то, что он желает выяснить.

Спустя несколько дней после описанного выше случая мистер Сансью стучит в дверь дома на Голден-Сквер, называет свою фамилию робкой девушке-служанке и слышит от нее: