любовников и поддержку, какой у тебя никогда в жизни не было. Если ты отвечаешь «да», то я иду с тобой бок о бок до самого конца помогая распознать подводные камни на пути. Если твой ответ «да», то мы начинаем с сегодняшнего дня твою новую жизнь. Твою новую, настоящую жизнь о какой ты всегда мечтала, о какой фантазировала перед сном. Если ты отвечаешь «да», я стану твоей наставницей. — она открыла розовый футляр в котором скрывалась цепочка с фирменным кулоном. — если ты ответишь «нет», то продолжишь работать официанткой в кофейне у Влада, и постепенно превратишься в собственную мать, что не знала себе цену, не знала о себе абсолютно ничего. Если ты ответишь «нет», то можешь сейчас же идти ночевать на вокзал. Если ты ответишь «нет», то потеряешь последнее плечо, что я готова тебе подставить для поддержки, ты отпустишь мою руку, что я протягиваю в надежде помочь тебе не утонуть. Решать тебе, но я спрошу… — Виктория захлопнула футляр и положила передо мной. — Нина, ты готова стать частью «Пандоры» и дать ей шанс помочь тебе? Ты готова открыть свою шкатулку «Пандоры»? Ты готова принять меня Викторию Росс основательницу «Пандоры» и ее сердце в свои наставницы?
— Да… — неуверенно прошептала я чувствуя, как земля уходит из под ног, но я делаю шаг вперед ближе к ее столу.
— Я не слышу тебя. — ее голос звучал властно, и до безумия настойчиво. — громче и уверенней.
— Да…я согласна..-подавшись вперед я коснулась кончиками пальцев столешницы.
— Еще. — Виктория скрестила свои руки на груди и ухмыльнулась. — ты хочешь стать частью «Пандоры»?
— Да. — срывалась на крик я. — да я хочу стать частью «Пандоры». Хочу, чтобы Вы стали моей наставницей. — уверенно проговорила я и вздрогнула от резкого удара ее нежных ладоней по столу. Наши пальцы упирались друг другу в подушечки, и я чувствовала, как она дрожит не меньше меня от переполняющего экстаза.
В момент настоящей страсти ты не способен контролировать себя. Говорят, что разные любители жесткого секса к сдержанности и контролю относятся абсолютно по-разному, но только сейчас я знаю, что от морального изнасилование никакой контроль не способен остановить того, кто собирается тебя слепить для себя. В руках этой женщины я простая глина, которую она лепет в своих самых идеальных планах в красивую статуэтку, что предстоит обжечь, охладить, а быть может даже разбить. Соглашаясь на ее наставничество, я словно продаю собственную душу самому дьяволу, но почему тогда я так этого хочу. На секунду в глазах потемнело, и я представила, как эротично с ней играть в бильярд. Да…пожалуй, именно бильярд бы хорошо выразил всю ее властную страсть с самой надменной стороны. И хотя она может и в бильярд вовсе не играет, но стоит ли такое предлагать?
— Оставляю до конца эфира тебя одну. — вздох. — я оставила на столе папку с вопросами. У тебя есть вариант прочесть их, подумать о написанном, и дать мне развернутый, письменный ответ или дождаться завтра, чтобы мы поговорили с тобой о том, что ты прочитаешь. Если выбираешь второй вариант, то будь готова, что беседы подобного рода со мной длятся долго, но все это для твоего блага. — Виктория направилась к двери.
— А Марина? — сорвалась я. — Марина тоже проходила через это?
— Написанное в ее дневнике цепляет, правда? — улыбка на ее пухлых губах постепенно превращалась в некое подобие ухмылки. — завораживает, хочется попробовать это все собственным телом, да? — она обернулась ко мне через плечо.
— Еще бы. Кому бы не хотелось испытать подобное? Это же невероятно. — вздох. — я прочту вопросы и постараюсь написать объёмный ответ. Не готова я еще вслух говорить о собственных фантазиях. Если будут вопросы, можем мы их обсудить завтра?
— Разумеется. Я попрошу мужа отвезти тебя к нам домой. Переночуешь, примешь ванную, поспишь и все такое. — Виктория коснулась ладонью ручку двери.
— Спасибо за такое радушие, но мне завтра нужно рано на работу. — я вздохнула. — но…
— Я же сказала, если ты знакома с Росс, то ты знакома со всем городом, милая. Я уже договорилась с Владом, и он любезно согласился дать тебе два отгула, но потом, конечно же, ты их отработаешь, а пока восстанавливался и отдыхай.
«Сгорая в пламени, хочешь узнать мой секрет?»-доносился до меня словно эхо хрипловатый голос завораживающей певицы. Словно обволакивающая, бархатная вуаль нежного голоса завлекала в свои золотые сети самого сладкого наслаждения, даруя не удовольствие, а самый настоящий экстаз. Алексей не торопился покинуть студию, и словно хищная птица обходил свою супругу за ее спиной. Уверенно сжав ее плечо, мужчина медленно развернул ее кресло к себе, и, не проронив ни слова, лишь склонился к небольшому, скрытому за осветленной челкой лбу. Нежный поцелуй заставил девушку от удовольствия прикрыть глаза, позволив чувствам заиграть в теле. Шейла смущенно улыбнулась, отведя свой игривый, горящий ярким огоньком вожделения взгляд, а спустя всего несколько секунд она вновь нацепила свои большие наушники, вернувшись к эротическому эфиру.
***
Мы пришли к многоэтажному дому, где было десять этажей, и наш путь лежал на восьмой. Улица дома украшена разными цветочными посадками, скамейками, столиком и даже посреди двора стоял небольшой мангал. Люди были заинтересованы нашим приездом. За столиком сидели мужчины, что под хохот и ругань выпивали пиво, играли в карты и рассказывали друг другу разные байки, анекдоты с самым грязным подтекстом от которого всем становилось безумно весело. Мы зашли в подъезд, и лифт умчал нас наверх. Сама квартира Росс имела три небольшие комнаты, и долго не раздумывая, я разулась, бросилась в самую дальнюю комнату, которая и оказалась моей. Светло-розовые обои в стиле старины не напрягали лишними рисунками. Круглая кровать посреди комнаты с бежевым комплектом постельного белья с рисунком японских иероглифов смотрелась очень стильно, как и полупрозрачный свисающий балдахин. Яркое полотно на стене, напротив с изображением сакуры, два торшера по бокам, а между ними белый диван, напротив небольшой, круглый журнальный столик, книжный шкаф про левую сторону от двери. Рядом с кроватью расположился белый комод для вещей, а по левую сторону и компьютерный столик с белым ноутбуков. Над столом висела картина с «Тремя грациями» некогда моего любимого художника Рубенса. Люстра источала довольно приятный розовый оттенок света из под своих лепестков. На белой двери в мою комнату висело