шулерством. Слова буквально хлынули из меня, как и истерика, которая последний раз заставляла меня выть волком очень давно. Я рассказала Виктории, как проходило мое детство в некогда самом центре города, и как мы с мамой бежали от тирана-отца на самую окраину откуда мне, как казалось сейчас, но просто не суждено было выбраться. Я рассказала, как одно время, мама разрешала отцу видеться со мной, но ее «разрешало» решил за нее суд, и так с двенадцати до пятнадцати лет я проводила лето у него, но об этом я никогда не рассказывала матери, ибо она сошла бы с ума узнав, что ее некогда опасения были не на пустом месте. Во время летних каникул, отец хоть и был дома редко, да и предоставлена я была самой себе, но по его возвращению мне становилось мерзко, страшно. Гнев сменялся болью, и так по кругу. Именно за эти три года я научилась быть, кажется, это качество называют осторожностью, а я значит, научилась быть осторожной и чуткой, или, как говорит мама — проницательной. Перемены в отцовском доме были катастрофически непредсказуемые. Спьяну он становился черствым, жестоким и любвеобильным…для маленькой меня это было испытание на прочность, а потом появился Сергей…
Ответственный Сергей, милый Сережа и чудовище в которое он превращался после стопки обычной водки. Сергей, что игриво обнимал за талию во время нашего первого свидания. Сережа, что робко потянулся к моим губам, чтобы сорвать девственность с моих пухлых губ, и одаривший дурацкими подарками с ног до головы, считая подобные презенты некой романтикой…Сергей, который впервые ударил меня во время ревности, и молил о прощении, а я глотала все это позволяя рушиться браку, но крепнуть его пьяной наглости, которая привела меня к тому, что я просто потеряла способность добиваться понравившихся мне мужчин. Если честно, то я не представляла, сколько отчаянья может храниться в такой женщине, как я, но настоящее освобождение я почувствовала сейчас. Не в тот момент, когда сказала Сергею, что ухожу, а сейчас…пусть Вика и заставила меня пережить каждый прожитый день своим телом, но я смогла отпустить эту боль…не знаю, но почему-то стало легче…я рассказала обо все, но только не о предательстве матери и Вика это поняла…
— Милая, — ее кисть легла на мою влажную ладонь и я смогла рассмотреть ее маникюр. Ровно подстриженные ноготки выглядели ухожено, и покрашены в полу-прозрачный, телесный цвет. — гнев, печаль, боль и обиды творят с телом весьма страшные трансформации. — Виктория вздохнула, а я не могла отвести взгляда с ее татуировки. — я знаю, как это, и именно поэтому хочу тебе помочь.
— Откуда Вы можете это знать? Вы разве сексолог, что замужем за тираном-алкоголиком? — пристально посмотрев в ее глаза спросила я.
— Моя мама… — она медленно двинула ладонью к папке. — тридцать пять лет жила с самодуром, который отравлял ей жизнь. — девушка вздохнула. — она потратила свою драгоценную жизнь на неблагодарного человека и практически поставила крест на своей личной жизни, но слава Богу, все обошлось и, как говорится, жизнь продолжается. Сексолог ли я? — она ухмыльнулась. — как я уже говорила, «Пандора»….мое самое любимое детище, моя страсть…помнишь легенду? Так вот, мы помогаем женщинам восстановить их ящик, мне не нравится слово, поэтому, мы помогаем восстановить их шкатулку «Пандоры». Помогаем земным богиням возродиться в самых настоящих воительниц. По шагу за раз мы помогаем восстановить контакт не только с их сексуальностью, но и боремся за личность. Тебе это нужно?
— Да…нет…конечно нужно. — поправилась я словно пытаясь найти единственно правильный ответ именно в ее глазах. — если честно, то меня от волнения немного тошнит, но пока я не подписалась на неизвестно, можно вопрос? Мне придется делать что-то аморальное или незаконное?
— Чего? — Виктория рассмеялась. — конечно нет. Нин, мы будем работать с тобой до тех пор, пока не нащупаем то, что без всяких колебаний сможем назвать «твоим».
— Что я должна буду делать? — мой смех напоминал то, что называет моя мама «смех сквозь слезы».
— Давай ты для начала расслабишься. Если ты не сможешь этого сделать, то я почувствую себя настоящим маньяком. Я по глазам вижу твою панику. — она налила мне с графина стакан холодной воды. — все будет хорошо, и если ты сможешь мне довериться, а ты мне уже начала доверять, то я помогу тебе устроить не только личную жизнь, но и найти смысл всего происходящего.
— Вик, я не все рассказала… — вздохнула я и Вика медленно села в кресло. — я не рассказала Вам о матери…
И я рассказала, как падаю в отношениях с той, кого считала самой родной, в самую настоящую бездонную пропасть. Подсознательно понимая, что она целенаправленно скрывала от меня свое замужество и нового мужчину. Стакан с водой дрогнул в моей руке от одного только понимания, что мама ревнует нового мужа ко мне, хотя я его в глаза не видела. Уставившись в пространство, я не могла понять, почему на глазах нет тех слез, которые люди выплакивают от предательства и обиды, но и было в этом что-то противоестественно…быть может…мое возбуждение? Ноги дрожали и становилось влажно от одной мысли, как чувственно мама могла прикасаться к своему молодому мужу. Это не зависть, и даже не ревность…просто неподвластные моим эмоциям возбуждающие мысли, но вдруг меня ударило молнией осознания, и я начала отпираться от предложений Вики. Я резко подскочила и жестикулируя начала истерично объяснять Виктории, что не могу согласиться с ее предложением, не могу принять подобную помощь, ибо даже не знаю ни ее, ни членов «Пандоры». Она выслушала мою тираду с терпением чуткой матери, внимающей не просто детским крикам, а самой настоящей истерике. Все мое тело было согласно на эксперименты, да что тут говорить? Изголодавшийся по сексу рассудок уже давно проиграл бой с верностью и стойкостью духа.
— Так, Нина, я хотела отложить все прелюдии до завтра, но ты вынуждаешь меня сделать это… — Виктория медленно встала с кресла и достала длинный, бархатный, розовый футляр из ящика своего стола. — ты человек непостоянный, и как я вижу нерешительный, поэтому, я задам тебе один вопрос.
— Но…
— Не перебивай меня. — ее брови серьезно нахмурились. — я задам тебе один простой вопрос. Твой ответ решит весь исход нашей простой беседы. Если ты ответишь «да», то я обещаю тебе непросто поддержку, я обещаю тебе знакомство со всем городом, связи, друзей,