грехи» (Альфонсо де Вальдес). В воображении Карла эта война мешалась с прочитанными рыцарскими романами и с идеей крестового похода, которая долгое время влияла как на политику его испанских предшественников, так и на риторику его деда Максимилиана. Именно такими мыслями была вдохновлена успешная атака 1535 г. на Тунис, в прошлом зависимый от Испании, но незадолго до того захваченный турецким адмиралом Барбароссой. В экспедиции участвовали силы Испании, Португалии, Генуи и Мальты, а также итальянских владений Карла; папа благословил ее, объявив крестовым походом, участие в котором искупает все грехи.
В ознаменование победы Карл заказал самую грандиозную серию шпалер из всех, что когда-либо ткались для Габсбургов. На 12 огромных изображениях общей площадью 600 кв. м показана вся кампания, начиная со смотра войск, проведенного Карлом в Барселоне, и заканчивая погрузкой на суда перед отплытием домой после захвата города. Для Карла Тунисский поход стал доказательством того, что его грандиозные планы мирного объединения всех христианских государей для войны против неверных вполне осуществимы. Шпалеры попеременно висели в тронных залах в Мадриде и в Брюсселе, а их копии были изготовлены для сестры Карла Марии и для португальского королевского двора[110].
Ради мира и сотрудничества с другими христианскими монархами Карл охотно шел на переговоры и уступки. Следуя своей натуре, он пытался найти богословскую доктрину, которая бы примирила католицизм с лютеранством. Этого ему не удалось, и тогда он принялся убеждать папу (сначала одного, а потом другого) провести реформу церкви. Она, как надеялся Карл, укрепила бы позиции католичества и положила бы конец злоупотреблениям, на которые жаловались протестанты. Карл считал, что такую реформу должен инициировать церковный собор, но папы опасались, что собор узурпирует их полномочия. Только в 1545 г. собрался Тридентский вселенский собор, который без промедления подтвердил все католические принципы, вызвав таким образом возмущение большинства протестантов.
Ожидая открытого военного противостояния в империи, Карл в 1545 г. подготовил подробные «живописные карты», показывавшие, по описанию современника, «расположение городов, как и расстояния между ними, а также реки и горы». Хотя они до нас и не дошли, это были первые в истории крупномасштабные карты немецких земель. Подумал Карл и о подготовке политической почвы. Вместо того чтобы объявлять религиозную войну, он выступил против крупных протестантских князей под тем предлогом, что они заняли территории, на которые не имели прав. Это раскололо вражеский стан и создало предпосылки для сокрушительного поражения, которое Карл нанес протестантским князьям в битве при Мюльберге в 1547 г.[111]
Но даже одержав победу, Карл занял умеренную позицию. Вместо того чтобы насаждать католицизм силой, он навязал проигравшим условия интерима («временного постановления»), которые допускали некоторые элементы протестантских религиозных практик в обмен на признание верховенства папы и в равной мере распространялись на католиков и лютеран. В сущности, он устанавливал для Священной Римской империи свой, особый вариант вероисповедания, хотя формально и под властью Рима. Но ни одна из сторон не хотела поступиться своими интересами, и обеим внушала опасения власть, сосредоточившаяся после победы в руках Карла. Поэтому интерим действовал только в тех землях, которые император контролировал силой оружия. В 1552 г. протестантская лига «за свободу и независимость», но при поддержке французского католического монарха нанесла Карлу поражение. Карл, которого перехитрили враги и покинули католические союзники, бежал в паланкине и нашел убежище в далекой Каринтии.
Переговоры о мире в Священной Римской империи Карл препоручил брату Фердинанду, и в 1555 г. после завершения дебатов в Аугсбурге князья получили право выбирать между католицизмом и лютеранством. К этому моменту Карл достиг предела своих физических и моральных сил. Чередуя пребывание в прострации со слезами, последние годы правления он провел за разбором механических часов и попытками заставить их тикать в унисон. Начиная с 1555 г. он отрекся одна за другой от всех своих монарших корон и укрылся за стенами монастыря Юсте в Кастилии. Карл не жил монахом, как иногда пишут, но содержал штат в полсотни человек и проводил время за молитвами, рассуждениями о политике и неумеренным пожиранием устриц, угрей и анчоусов, которые он запивал огромными порциями пива. По мнению его врачей, именно переедание стало причиной смерти, настигшей Карла в 1558 г., хотя более вероятно, что его сгубила малярия[112].
Все годы своего правления Карл внимательно следил за географическими открытиями, совершавшимися его именем. Он переписывался с конкистадорами Мексики, выставлял на обозрение трофеи, отсылаемые ими на родину, следил по картам за их походами. Еще он постоянно справлялся, как идут дела у первого из Габсбургов, осевшего в Новом Свете. Это был брат Петр Гентский (Fray Pedro de Gante), внебрачный сын Максимилиана, основавший в Мексике более сотни францисканских приходов и школ. Первого индейца сам Карл увидел в 1520 г. в Брюсселе — тот дрожал, и король приказал дать ему плащ. С тех пор Карл неизменно радел о коренном населении колоний, требуя, чтобы с туземцами обращались справедливо, не превращали их в рабочий скот и добрым примером приводили бы к истинной вере[113].
Интерес Карла к Новому Свету со всей определенностью не объяснялся богатствами, доставляемыми оттуда в Европу. «Люди из дальнего Каликута» составляли часть его всемирной империи, и потому, как он объяснял своему сыну Филиппу, ему должно о них заботиться «ради справедливости и во славу Божию». Но, несмотря на то что владения Карла простирались за океан и захватывали Дальний Восток, его всемирная монархия оставалась расколотой надвое религиозным размежеванием. Как бы ни пекся Карл о мире среди христиан, он больше не мог рассчитывать, что христианская вера у всех та же, что и у него. Аугсбургский мир закрепил разделение Священной Римской империи: на большей части ее территории правили князья, избравшие лютеранскую веру и обряды, а те, что сохранили приверженность католичеству, остались в меньшинстве[114].
В речи, произнесенной им при отречении от престола в Брюсселе, Карл слезно каялся перед собранием придворных. Он, мол, сделал все, что было в его силах, — и просил прощения за то, что не смог сделать больше. В тот самый момент, когда он это произносил, его обширные владения подвергались разделу. Брат Карла Фердинанд и не думал отказываться от притязаний на императорский трон в пользу сына Карла Филиппа. В 1531 г. Фердинанда избрали королем Священной Римской империи, и он имел все основания рассчитывать сменить Карла в роли императора. Поэтому он и сопротивлялся идее оставить Испанию и Священную