– Малец в вашей каюте, – настороженно следя за его действиями, сказал старший помощник. – Отделался парой ушибов, а так ничего, побегает еще. За ним присмотрят.
– Я обязан ему жизнью и хочу увековечить этот поступок, послуживший бы к чести любого, даже опытного моряка, – открыв склянку с чернилами и взяв перо, капитан вымарал название «Морской Дьявол» с титульного листа судового журнала. Глаза старшего помощника расширились от суеверного ужаса.
– Иисус-Дева-Мария, – украдкой прошептал он, поцеловав маленький крестик на цепочке, которую извлек из-за ворота рубахи. – Но как же тогда назвать «Дьявола»? Корабль без имени, не к добру.
– Отныне его будут звать «Наутилус», а меня – Капитаном Никто[2].
– «Наутилус», – повторил Свен, пробуя слово на языке. – Как ракушки?
– Да. Движущийся в движимом, – отвечал принц Даккар, убирая письменные принадлежности в один из пока еще пустующих отсеков выдвижного пенала. – Хозяин морей.
– Не слишком устрашающе, капитан.
– Мы будем внушать страх не словами, а деяниями, – вернувшись на мостик, он с помощью штурвала развернул корабль к зеву подсвеченного прожекторами субмарины подводного коридора, за которым простирался безбрежный океан.
– Что ж, вам виднее, капитан. Но как бы англичане не устроили нам на выходе горячий прием, – с тревогой покачал головой старший помощник.
– А я сейчас как раз в настроении. Ну что, мистер Свен, готовы испытать таран?
* * *
Спровоцированное взрывами извержение, амплитуда которого все увеличивалась с каждым новым подземным толчком, застигла британские войска врасплох.
– Что происходит? – на мостике заступившего на ночную вахту двухпалубника «Непокоренный» раздался требовательный вопрос капитана.
– Кажется, вулкан проснулся, сэр, – отозвался дежурный, не отводя тревожного взгляда от стекла обзорного иллюминатора.
– Тьфу ты дьявол, – негромко выругался капитан, поднося к глазам бинокль. – Этот треклятый клочок земли продолжает преподносить сюрпризы. Возможно установить причину? Есть новости от гарнизона?
– Похоже, что так, сэр. Никак нет, сэр.
Тяжело выдохнув, капитан тихо выругался в напомаженные усы.
– Передайте остальным, пусть отойдут на безопасное расстояние. Еще не хватало, чтобы нас всех потопило. И снарядите дополнительную команду на берег. Пора подстегнуть рвение сухопутных отделений – не вечно же здесь торчать.
– Так точно, сэр, – поднеся к уху «ракушку» внутренней связи, дежурный завертел жужжащую ручку соединенного с ней проводом аппарата.
– Час от часу не легче, – вздохнул капитан, уходя с мостика. Огромные линейные крейсеры неторопливо разворачивались под градом камней, которыми продолжал плеваться разошедшийся вулкан, словно сонные гиганты, потревоженные насекомыми.
Неожиданно один из кораблей вздрогнул от чудовищного толчка, словно гигантская рука ударила его снизу, и начал опасно крениться на бок. В воду горохом посыпались моряки, бывшие в этот момент на палубе.
– Что еще?! – взревел капитан, выскакивая на обзорную надстройку.
– «Удача» идет ко дну, сэр! – спешащий следом вахтенный испуганно доложил то, что и так было уже очевидно.
– Вижу! Какого черта?
– Может, подводные рифы…
– Мы прозондировали дно вокруг острова вдоль и поперек! – капитан с досадой хватил кулаком по палубному ограждению.
– Тогда это один из вулканических камней.
– Но на палубе нет пожара…
– Смотрите! Там! – повернувшись на чей-то вопль, капитан устремил взор в указанном направлении, наблюдая, как рядом с кренящимся кораблем на волнующейся морской поверхности, подсвечиваемой фосфоресцирующим свечением непонятного происхождения, на миг показался крупный темный объект, формой напоминавший спинной плавник морского животного.
– Блуждающий риф!
– Кит!
– Чудовище! Морской Дьявол пришел за нами! – в суеверном ужасе возопил кто-то из моряков.
– Отставить разговоры! Это обломки и блики на воде! – стиснув ограждение обзорной палубы так, что побелели костяшки, капитан поборол внутреннее волнение, подогретое суеверием команды, и скомандовал: – Шлюпки на воду! Скорее, помогите им! И передайте остальным, пусть пошевеливаются. Не хватало еще оставить здесь половину флота!
Спасательная операция с поврежденного крейсера, которому изменила удача, и перегруппировка флотилии, торопливо менявшей боевой порядок, сопровождались громоподобным рокотом бушевавшей стихии. На берегу в раздробленных порядках сгрудился перепуганный гарнизон, покинувший лагерь, спешно эвакуируемый непрекращающимся потоком шлюпок и легких катеров, курсирующих от кораблей к берегу. Коптящие автоматоны, поминутно увязающие в песке, неповоротливой вереницей шагали к омываемой волнами аппарели и медленно поднимались на грузовой бот. Механик одного из железных чудовищ замешкался, автоматон опрокинулся, и техники пытались втащить его металлическую тушу в отсек с помощью многочисленных тросов, подгоняя друг друга криками. Остров Нублар сотрясался в последней предсмертной агонии, окропляемый лавой, струившейся пульсирующими толчками по бугристой спине вулкана, словно кровь из раны. В суете и спешке никто больше не думал о плавнике и необъяснимом свечении, сопровождавшем внезапное крушение военного судна.
Бегство британских войск шло полным ходом, когда в рассветных сумерках показалась алая верхушка солнца, на пути к которой растворилось таинственное свечение, испускаемое подводным судном, направляющимся за горизонт. Туда, где отчаянного беглеца ожидало бесконечное море, свобода и неизведанная дорога длиною в двадцать тысяч лье под водой.
Март 2013
Александр Шакилов
Самсоныч
Самсоныч. Так его зовут. Так шутливо звал его русский дедушка, и прозвище это прилипло, заменило собой имя, данное родителями.
Под сорок, лысоват, брюшко любителя эля, одышка, блуждающая улыбка. Джентльмен? Нет, что вы, просто эдакий мечтатель, не растерявший способности любить и прощать. Душечка. Обожает яблоки. Патологически. Вся его жизнь делится на два через раз периода: весна и прочая серость.
И вот – мечтал? получи! – цветение, ежегодный процесс. Ароматно и белым-бело в чужом парке. Самсоныч стоит, украдкой протягивая ладони к лепесткам. Пальчики зудят, чешутся, подрагивают от напряжения – и вырывается из-под ногтей струйка золотистых искр, вьется разнотонной змейкой, шипит, удавкой обвивает кору, душит дерево – и лепестки опадают. Самсоныч возбужден, пот проступил на лбу, стереть бы батистовым платочком, а то каплет… А вот нету, нечем. И вместо опавшего цвета спелые плоды уже. Краснобокие, с зеленцой. Хотел – возьми. Маг срывает, смачно хрустит, доволен: как же, столько ждал!..
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});