коньяк с названием «Плиска» на жёлтой этикетке.
— Болгарское пойло. Будешь? — спросил Краснов, но я помотал головой в знак отказа.
— Почему не сказали? — спросил я, вновь присаживаясь в кресло, где сидел пару минут назад.
— А что бы ты сделал? Живи и здравствуй, а мы будем воспитывать нашего внука или внучку сами. Это не твоя вина, что она не смогла устоять перед обворожителем с третьего курса МГУ с очень известной фамилией.
— И что? Теперь ребёнок будет расти без отца...
— Лучше так, чем с таким отцом! — вскричал Леонид Борисович, хлопнув ладонью по столу. — Мы сами воспитаем, а тебя прошу, если ты лю..., — оборвался на полуслове Краснов и выпил ещё одну рюмку. — Если тебе Аня не безразлична, не оставь её. Ей нужна поддержка.
Я встал с кресла и направился к выходу из кабинета. В голове было много мыслей на этот счёт. И хочется помочь, а ведь помощи от меня никакой. Тот я ещё психолог!
— Леонид Борисович, я вас так и не поблагодарил за историю в аэроклубе. Говорю сейчас — спасибо, — сказал я, остановившись у двери.
— Я не мог не помочь, Сергей.
— Однако, того, что вы от меня ждёте и, возможно, ждёт Аня, я ей дать не могу.
— Я понимаю. Береги себя! До встречи!
От Вероники Васильевны я узнал, что Аня выбежала куда-то на улицу, даже не взяв с собой пальто. Я заспешил вниз, вслед за ней.
И чего это ты такой сердобольный стал, Серый. Раньше бы и бровью не повел бы. Ведь не ты же виноват в этой неприятной ситуации. С другой стороны, называть так беременность, как-то неправильно.
Аню я нашёл в той самой беседке у себя во дворе. В слезах и дрожащую от холода.
— Давай побережём твои зубы. Так стучишь ими, что есть вероятность сломать, — сказал я, накидывая на неё пальто.
— За... ч... чем д... догнал? — спросила она, застегивая пуговицы.
— Вообще-то, я живу в этом дворе и мимо никак не мог пройти.
Пару минут следовало помолчать, пока девушка согреется. Может, и не стоило начинать разговор, но закончить это дело необходимо. А то слишком бурлят в памяти чувства предыдущего Родина к Красновой.
— Осуждаешь меня? — спросила Аня. — Мол обещала писать. Сначала писала, а потом спуталась с этим... И вот что вышло.
— Если решила, что не надо писать, значит так нужно. Мы друг другу ничего не обещали.
— Ты... у тебя же есть девушка там, в Белогорске? — спросила Аня, утирая слёзы. — Какая она?
— Есть. Она хорошая.
— Здорово. Ты извини, я со своими проблемами к тебе... Не обязан ты их слушать, — сказала она и вскочила с лавки.
— Сядь и послушай, — резко выпалил я.
Звучало, как мне кажется, грубовато. И чего это ты последнее время учишь всех уму-разуму, Серый? Что-то сам ты правильным раньше никогда не был, а теперь наставничеством промышляешь!
Однако кому как не мне знать, что такое не иметь родителей. Обе жизни так — и прошлую, и нынешнюю.
— Я села, Серёжа.
— Это хорошо. А теперь скажу я. Ребёнок — не приговор. Это твоё дитя, и если у него только один из двух родителей, значит и любить ты его должна в два раза больше, чтоб он не чувствовал её недостаток.
— А как же окружающие? Что они подумают?
— Тебя чьё мнение больше интересует — родного ребёнка, который будет тебя любить, или окружающих? Тебе с ними детей не кресс… кхм… дитё не воспитывать, — выпалил я, взяв левую руку девушки. — Правую руку подними.
— Чего?
— Подними, сказал, — произнёс я. Аня долго сомневалась, но подняла руку вверх.
— Вот! А теперь громко и чётко — пошли все на хрен.
— Не могу. Не прилично же, — сказала она и опустила руку.
— Не зачёт! Заново. Давай вместе. Готова? И...
Крик оказался вполне себе громким. Оценили этот рык даже бабушки у моего подъезда.
— Безобразие! Кто так делает? Средь бела дня!
— Ой, что за молодёжь! А ну быстро по домам, разгильдяи. Там ещё и девочка кричит.
Нет, ну 24 на 7 работает эта система слежения! Ничего не скроется от этих всевидящих и всё слышащих! Замечания в нашу сторону сыпались снова и снова, но главная задача была достигнута. А состояла она в том, чтобы Аня пошла домой в более приподнятом настроении, чем она оттуда выходила.
Оставшиеся дни отпуска я провёл в Белогорске с Женечкой. К такому хорошему времяпрепровождению быстро привыкаешь. А потому, возвращаться в такую родную, тёплую, с лёгким и прекрасным букетом запахов армейского мыла и портянок казарму, было непривычно.
— Товарищи курсанты, теперь вы отдохнули, набрались сил и готовы дальше служить Родине. Всё, что вы ещё не съели в отпуске, должно быть уничтожено сегодня до 22.00. А завтра мы начнём сбрасывать лишний вес на утренней физической зарядке, — приветствовал нас майор Голубев на построении по случаю нашего прибытия с отпуска.
Как обычно, нашлись те, кто не смог попасть вовремя на это мероприятие. В дверь казармы постучались, и на пороге материализовался Артём. Вот весь отпуск со своей Светой в Белогорске провёл и всё равно опоздал!
— Товарищ майор, курсант...
— Рыжов, мой юный друг, какие у тебя проблемы? — встретил его Голубев своим звенящим голосом.
— Никак нет, товарищ майор!
— А я думаю, что есть. Вы недостаточно отдохнули?
— Там... на КПП патруль задержал... Я быстро шёл, — пытался оправдаться Артём, но что тут можно было сказать Голубеву.
— Шли, значит. Значит так, я хочу, чтоб вы продолжили ваш поход. Только я вам слегка усложняю маршрут. Какие есть предпочтения? Куда хотите в поход пойти? Ориентирование любите?
Артём сильно задумался над сказанным. В строю начались перешёптывания и советы, что Рыжову ответить на такой вопрос. Командир роты его сейчас, как говорится, тролит.
— Я горы люблю, — сказал Артём и в строю многие начали усмехаться.
— Прекрасно, мой юный друг. Сегодня и отправитесь на «белые горы». Не забудьте только щёток взять.
— Виноват, товарищ майор. А зачем в горах щётки? — задал вопрос из строя Макс, но я шикнул на него. Походу, только я знаю, что это такое!
— Потому, что в туалете