И, конечно же, подавали в шинке горелку. А какой же, спрашивается, шинок без горелки? Разве ж это приличное заведение получится?
Нет уж, никак не приличное. А просто курам на смех. Приют для чернецов, принявших самый строгих обет.
Ничего подобного Вацлавы себе позволить не могли. Горелку делали сами, никому не доверяли. Варили ее из пшеницы и из яблок, из груш и из слив. Ведь кому-то нравится настоящая лужичанская горелка, такая, чтоб глоток хватанул — и слезы из глаз, а кто-то предпочитает легкую, фруктовую, наподобие цуйки угорской. Как бы то ни было, а напиток после приготовления очищали на березовых углях, а после настаивали. Настаивали на рябине и калине, на боярышнике и терне, на черной сушеной смородине и вишне. В общем, на всякий вкус, даже на самый взыскательный.
И валил бы народ в «Желтого гусара», презрев тесноту и дороговизну, кабы не вторая слава, о которой речь пойдет ниже.
А беда в том, что шинок облюбовали для ежевечерних развлечений многочисленные расквартированные в Выгове военные, которые к обывателям относились, мягко говоря, не любезно. То есть, могли купцу либо мещанину миску горячего вылить за шиворот или на уши надеть, а потом наподдать под зад кованым сапогом, а могли и покалечить невзначай — зубы выбить или усадить с размаху на утоптанный пол, после чего люди долго не жили, а весь отпущенный Господом краткий срок мочились пополам с кровью.
Заглянувших на огонек приезжих шляхтичей — свои, выговские, зная о репутации шинка, старались без особой нужды не заходить, а если и появлялись, то по приглашению и в компании знакомых служивых, — оценивали взыскательно и могли принять по-разному.
К примеру, гонористого толстосума откуда-нибудь из-под Скочина, озолотившегося на торговле пшеницей, льном и пенькой, могли позвать за свой стол, раскрутить на обильное угощение для всех, напоить до полусмерти, да и выкинуть в сточную канаву. К слову сказать, одну такую канаву, что по южной стороне Покатого взвоза пролегла, городская стража так и называла — Панская. Надо думать за огромное количество извлеченных оттуда продрогших, посиневших, ничего не помнящих из событий прошлой ночи шляхтичей.
Если появлялся какой-нито задира из малолужичанских голоштанников или реестровый сотник не столичной хоругви, дело обычно заканчивалось поединком. Не всегда честным, но почти всегда со смертельным исходом. Ну, не любили выговчане наглых провинциалов, и все тут! Что поделаешь? Кстати, особой нелюбовью отличались именно те, кто сам на коронную службу из батюшкиного маетка, затерявшегося между Тесовым и Терновым, прибыл.
Конечно, случалось местным бойцам нарываться на добычу не по зубам. Тот же громкоизвестный пан Цециль Вожик, называемый некоторыми Носатым Убийцей, побывал некогда в «Желтом гусаре», попил пива и горелки, поел борща с пампушками, галушек со шкварками, отведал карпа, запеченного в сметане, и заявил, что более тошнотворных помоев он не едал с того времени, как вырвался из зейцльбержского плена. Вацлав Девятый от подобного обращения, что называется, одурел и, не зная, с кем имеет дело, попытался выкинуть вон сутулого, неприметного шляхтича с длинной саблей на перевязи. Не сам, ясное дело, не сам. Покликал двоих работников поздоровее. Выставьте, мол, деревенщину взашей. Пан Вожик, не вынимая сабли из ножен отлупил вначале вышибал, а после и по ребрам Вацлава Девятого прогулялся, по спине и пониже спины. Так, что доблестный шинкарь дней пять присаживаться на твердое опасался, нарочно подушку-думку из дому в шинок притащил. Присутствующие при сем непотребстве ротмистр Выговских драгун, один наместник и два сотника Выговских гусар, некоторые не запомнившиеся командиры охранной стражи Выговского порта и отряда обслуги защитных башен возмутились и попытались разбушевавшегося пана приструнить. Вначале поодиночке, а после и все вместе. Драка вышла знаменитая. Одного ущерба заведению бравые вояки нанесли на полсотни серебряных «корольков». Пан Цециль вначале развлекался тем, что выбивал сабли из рук гусар и драгуна, а когда они нагибались за оружием, успевал звучно ляснуть вельможных панов по ягодицам. Но после того, как кто-то зацепил его кончиком клинка по запястью, озверел и начал всерьез обижать выговчан. Итогом схватки были: три отрубленных уха, четыре пальца сотника-драгуна (надо думать, бедняга уже оставил воинскую службу), несколько изрядных росчерков по щекам и лбам (вертясь вьюном во всеобщей свалке, пан Вожик заметил, что шрамы настоящих шляхтичей только украшают), вспоротый живот неловкого портового стражника. С тех пор пан Цециль Вожик Выгов не посещал под угрозой задержания, публичной порки и лишения шляхетских привилегий, а завсегдатаи «Желтого гусара» гораздо разборчивей стали выискивать мишень для упражнений в остроумии...
В хмурый осенний вечер на исходе кастрычника чужаки в «Желтый гусар» не забредали. Да и реестровых военных пришло не так много. Сказывалась и отвратительная погода, так и нашептывающая на ушко — сиди дома, а за горелкой денщика лучше пошли, и разгоревшаяся война за Елучем, на границе Великих и Малых Прилужан. Многие поражались — король Юстын против войны, князь Януш Уховецкий тоже боевых действий не одобряет и от претензий на престол Малых Прилужан отказался перед всем своим войском, а война-то не заканчивается. Гоняются друг за другом от Крапивни до Крыкова сотни озлобленных шляхтичей, коронные хоругви осадили Крыков, заступивший дорогу на Уховецк. Кто-то из магнатов за свой счет снаряжает отряды почистить перышки зарвавшимся бело-голубым, а кто-то и очень даже неплохо наживается на поставке оружия, обмундирования, коней, провианта. Может, потому и начхать хотели князья и магнаты на ежедневные указы короля? Хвала Господу, война не под боком, а на землях северных соседей и до недавнего времени названных братьев развернулась. А другого такого случая разбогатеть или преумножить имеющееся состояние, может долго не представиться. Но и военным хотелось отправиться на север. Размять кости, показать удаль друг перед другом и перед врагами, а выпадет счастливая возможность, так и разжиться чем-нибудь из добра побежденных. А что? Кому война, а кому и мать родная.
Таким образом в самом Выгове осталась только гусарская хоругвь, стража порта и башенная обслуга — мастера стрельбы из баллист и катапульт.
Поэтому и в большой зале «Желтого гусара» столпотворения не наблюдалось. Сидели несколько гусарских урядников, полусотник-стражник с прибывшим попытать счастья в столицу младшим братом.
Вацлав Девятый откровенно наслаждался покоем, хотя, несомненно, в глубине души сожалел о потерянной выручке. То ли дело гуляли десять дней назад, когда вторая драгунская хоругвь уходила на север. Пили, как последний раз...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});